Я вылетел из-за руля, едва машина встала. И, едва оказался на земле, заорал во всю глотку:
— КТО???
Фрагмент 22
43
Уезжали мы в Салават довольно рано, никто ещё толком не успел осмотреться. Так что нефтяные пятна, плывущие из реки Уфа заметили далеко не сразу. Пожалуй, даже не пятна, а сплошной слой в пару миллиметров, тянущийся по течению. Причём, именно из Уфы, поскольку плёнка шла по ближней к брандвахте половине «водной артерии», на дальней поверхность была чистой. А ещё через часок нефть или тяжёлые нефтепродукту, хрен уже разберёшь, стало натягивать и в затон. И вода в кране начала отдавать «бензиновым» привкусом. Пока слабеньким, но Данилыч уже забил тревогу. Хрен его знает, сколько этой гадости смыло в реку идущими дождями. Может, и вовсе где-то гигантская накопительная ёмкость лопнула, и пока всё не вытечет, нефтепродукты будет и будет тянуть течением.
— Гриша, ты лучше меня знаешь Белую. Где на ней можно отстояться брандвахте хотя бы недельку? Выше по течению, конечно.
Наш «судоводитель» долго не размышлял.
— Сразу за мостом, который падал, старые песчаные карьеры, заполненные водой. В них есть проход с реки. Неширокий, метров двадцать, но брандвахта пролетит со свистом. Вход с «затенённой» части русла, сильно сносить не будет, пока я буду корячиться, впихивая её туда буксиром.
СпрОсите, что за «мост, который падал»? Была такая история при строительстве южного обхода трассы М-5 около Уфы. Построили мост через Белую, провели все положенные при этом испытания, а он возьми, да и рухни в ночь перед открытием движения. Течением подмыло одну из опор, она перекосилась, и пролёт упал в реку.
Восстановление было долгим. Опору пришлось укреплять, наращивать, и с тех пор она очень сильно отличается от «подружек»: в сравнении с ними она очень массивная, толстая. Но продолжает стоять и принимать нагрузку от пролётов и идущего по мосту транспорта.
Если по воде, то предложенное Гришкой место чуть больше, чем в восьми километрах от Кузнецовского затона. Если напрямую, то вдвое меньше. Я, когда гонял на моторке, чтобы проверить дальность действия «милицейских» радиостанций, доходил до того самого входа в затопленный карьер.
В общем, объявили всеобщий аврал: срочно готовиться к перебазированию брандвахты на новое место стоянки. И не только одной плавучей гостиницы, но и «продуктовой» и «транспортной» барж. Просто потому, что оставлять их без охраны здесь, в затоне, значит, рисковать остаться без запасов продовольствия: та самая алкашня, что я видел гужбанящей на выезде с нашей «парковки», прекрасно знает, насколько мы «богатенькие», и непременно наведается «раскулачить» нас в отсутствие сторожей. А чтобы организовать ещё один круглосуточный пост ещё и на барже, нет людей. Сколько придётся торчать в карьере, тоже неясно. Может, неделю, а может, чуть ли не до ледостава, пока нефть или мазут, хрен его знает, не вытянет из затона. А подкачивать воду на отопление и подогрев для ежедневных хозяйственных и гигиенических нужд потребуются каждый день. Поэтому и топливозаправщик решил погрузить на вторую баржу, которая тоже отправится в карьер. Вместе с «газончиком», в кузов которого накидают пару сотен кило картошки. Чтобы не перегружать на брандватовские склады.
С баржами проще. У них есть специальные «стыковочные узлы», позволяющие буксиру-толкачу состыковать их с «рогами», торчащими вверх у него на носу. Сцепился, и толкай, куда нужно, на этой своеобразной «жёсткой сцепке». У брандвахты, собранной на основе не стальной, а железобетонной баржи, такого приспособления нет. Но и их таскают по рекам, если потребуется. Только на канатах. Либо связывающих буксир и брандвахту, притёртые друг к другу бортами, через имеющиеся у обоих по бортам специальные тумбы-кнехты, либо образующих своеобразный «галстук»: канат, идущий с кормы буксира, где-то на половине расстояния между посудинами «раздвояется», цепляясь к обеим сторонам «носовой» части палубы брандвахты.
Оба варианта — с недостатками. Второй — из-за того, что буксируемое плавсредство при входе в узкий проход может снести течением, и оно зацепится за край прохода. Первый — из-за большой ширины сцепки «буксир-брандвахта»: у «Волгаря» ширина почти восемь метров, а у брандвахты — почти десять. То есть, Гришке придётся работать «миллиметровщиком», протискиваясь восемнадцатиметровой сцепкой, стоящей почти поперёк течения, в дырку, шириной двадцать метров. Примерно двадцать метров. А может, на метр меньше…
В общем, решили первым рейсом отправить в карьер «плавучий продсклад». Место там глухое, и в «докатастрофические» времена люди появлялись очень редко, а сейчас и подавно. Заодно Серёга, Григорий и, конечно же, увязавшийся с ними Антошка, промеряют ширину прохода в карьер, чтобы окончательно решить, каким способом притарабанить брандвахту. А тем временем оставшиеся обитатели плавучей гостиницы подготовят её к транспортировке.
Думаете, а что там готовить? Напрасно думаете. Как я уже упоминал, нам пришлось насаживать на трубы водозабора и канализационного слива удлинительные шланги, чтобы не пить воду оттуда, куда, простите, срём. Вот их и нужно отстыковать и уложить на палубе. И трап подготовить к демонтажу, и прикинуть, как управиться с тросами-растяжками, которыми брандвахта привязана к берегу. И «транспортную» баржу приготовить к путешествию, загнав на неё МАЗ-цистерну с соляркой и грузовики, в которых какие-то грузы лежат, приготовленные для перевозки в так и недостроенный холодный склад «на курьих ножках».
«Мореплаватели» отсутствовали около двух часов. И вернулись довольные: проход в карьер оказался даже не двадцать метров шириной, а двадцать один. Так что сцепка «борт к борту» пройдёт нормально.
— Машины у «Волгаря» мощные, так что, даже если чуть-чуть брандвахту на отмель снесёт, выдеру без проблем. А назад — так и вовсе вылетим, как пробка из шампанского.
Пока цепляли «транспортную» баржу, спохватилась Бородина:
— У нас же картошки может не хватить, если мы там больше, чем на неделю задержимся.
Андрей матюгнулся про себя, но, велел Жене садиться в кабину «газончика», чтобы привезти на нём ещё несколько мешков «второго хлеба». С ними поехала и Наташа, чтобы ускорить процесс: пока мужики будут таскать мешки, она их станет наполнять, сидя в подполе.
Вот только до этого дело не дошло. Едва они подъехали к дому, в котором решили набирать картошку, к ним направилась толпа тех самых алкашей, которые «набирались» с утра, когда мы с Васькой ехали в Салават.
— Иван Романович говорил, что они были очень агрессивно настроены, что-то орали, махали руками, оружием. Кто-то кинулся к Наташе, и Андрей выстрелил в него, — рассказывая, плакала Надя. Женя тоже стрелял. И Наташа. А потом стали стрелять по ним. Андрею пуля из ружья угодила прямо в сердце, он мгновенно умер. В Женю попало несколько зарядов, но он ещё пару раз выстрелил. А Наташа… Её вряд ли хотели убивать, они не за тем шли. Скорее всего, кто-то промахнулся, и заряд картечи попал ей в голову. Несколько дробин в височную область…
Да, смотреть на мою любимую было жутко. Крупные свинцовые шарики пробили не только височную кость, но и нос, левую щёку, шею.
— В Ивана Романовича тоже стреляли, когда он выбежал с ружьём. Ранили в ногу, и он уполз в дом, успел калитку закрыть. А эти… Эти пошли к сюда. Лёша, услышав стрельбу, а потом ещё и крик Ивана Романовича по рации, поднял трап. Ребята на буксире тоже развернулись и рванули к нам на помощь.
Бывший прапорщик, как и я когда-то, загнал женщин в помещения и принялся отстреливаться. Но у меня тогда имелась баррикада, а он оказался практически на открытом пространстве. И толпа пьяни, среди которой было много «чужих», оказалась уже разъярена гибелью товарищей.
— Они разбежались, только когда из Белой буксир показался. Их этот… Сиплый подзуживал.
— Сипатый, — машинально поправил я фамилию местного «предпринимателя».
— Может быть. Орал, что все женщины, кроме какой-нибудь одной, им достанутся, а из нашего сахара они смогут самогон гнать целый год.
— Те подранки, которых я добивал, визжали, что это они не сами додумались, это он их подбил и науськал, — добавил Серёга.
Спасти Алексея Наде не удалось. Умер от полученных ран примерно через час…
44
Очень хотелось сбежать куда-нибудь, да хотя бы в тот же «курятник» на пляже, глотать рюмку за рюмкой водку и рыдать в голос. Как рыдает Васька, ушедший в свою каюту. Парень сдерживался, когда хоронил то, что осталось от матери, но не теперь, когда потерял ещё и последнего родного человека. Но с ним Рита. А со мной? А мне никого не надо сейчас рядом! Никогошеньки! Но не могу и прогнать прочь ни Сашу Некрасова, сосущего валидол, ни Надю Бивалькевич, для которой мой брат тоже не был чужим, ни прочих растерявшихся девчонок. Не могу. И не имею права. Они ведь ждали здесь меня. Вон, даже Григорий с Серёгой посматривают так, словно теперь именно я «разрулю» все возникшие проблемы. Пока с вопросами не лезут, но у них же на мордах написано, что ждут, чего я скажу.
— Могилами ещё не занимались?
Спросил, и сам не узнал свой голос.
— Нет, Максимыч. Хрен их знает, этих уродов, не явятся ли они закончить начатое, — покачал головой «капитан». — Их хоть всего штук десять сбежало, но ведь могут же и ещё кого найти.
— Тогда займитесь. Втроём. Саша, поможешь? Только двое копают, а третий сторожит с автоматом в руках. И не надо копать на каждого. В одной, побольше обычной, всех четверых похороним.
А вон и Дед, опираясь на палку, ковыляет. Переселение в тот самый карьер мы всё равно закончим: слой то ли нефти, то ли мазута продолжает течь по реке, а плёнка нефтепродуктов уже мажет бетонные борта брандвахты. Вот и спрошу старика, едет ли он с нами.
— Еду, — кивнул он. — Эти же скоты помнят, что я в них стрелял. И «красного петуха» подпустить мне им ничего не стоит.
— Если успеют, — пробурчал я.
«Отшельник» внимательно на меня глянул, но я продолжать разговор не стал.