– Слава Богу!
Турникет был закреплён, как и полагается, слева, на бронежилете.
Яша сорвал его с убитого, быстро наложил на бедро (укроп попался опытный, турникет уже был продет и готов к применению). Яша с трудом сел и судорожно стал поворачивать вертлюжок.
Турникет был с фиксатором, и в этом тоже было везение.
Потому что, пережав артерию, на очередном повороте Яша потерял сознание и повалился, отпустив руки. Но турникет уже зафиксировался, держал ногу намертво.
…Забрали Яшу разведчики «Вихря». Как раз на их позиции и выходили пленные через минное поле.
На передовом НП «Вихрей» был сам командир отряда «Викинг». Он и его бойцы видели всё, что устроил хохол. Затаив дыхание, ждали.
Когда прозвучал подрыв и они увидели, что Яша жив, пытается помочь себе, Викинг приказал кинуть дымы и пока наша арта перемалывала передок укропа, отправил разведчиков за раненым.
Дальше у Яши был тот же маршрут, что и у других трёхсотых с южного фланга: Светлодарск, Луганск, Ростов.
В Ростовском госпитале их дорожки пересеклись с Акимом, Максом и Шреком.
Все трое были из Москвы (не считая Макса), поэтому решили держаться вместе.
Чтобы в один госпиталь, в одну палату.
Так и просили заведующего отделением.
Так и получилось.
Викинг был рыжебород и страшен. Для чужих. А так добр и собран. Для своих. Чужими для него были не только враги. Свои тоже могли запросто пересечь эту черту и стать чужими. Например, пятисотые. Важно было, как человек пересекал эту черту.
Если нехорошо, шансов вернуться обратно у него не было.
Ну, а если по слабости, таких Викинг прощал. Нельзя требовать от всех быть героями. Героев вообще не много, а ошибаются все, даже герои.
Он был командир, не по образованию, а по судьбе.
Тебе верят, за тобой идут. Ты за своих горой и чужим не сдашь, если что, сам потом разберёшься. Надо будет – морду набьёшь. Или ногу прострелишь. Чтоб не бегал – за водкой или с поля боя.
Так и жил. Так и служил.
Он попал в спецназ ГРУ ещё на срочной, там и зацепила его война, и потащила по жизни.
После Чечни закончил школу прапорщиков, но с Красной армией у него не срослось. Идиотизм сверху донизу уже тогда начинал зашкаливать.
Боевых выдавливали паркетные.
Когда создали «Вагнер», пошёл к ним, работал на Ближнем Востоке и в Африке.
В перерывах между войнами таксовал, и люди к нему не боялись садиться.
Правда, начиная с Сирии, таких перерывов между войнами становилось всё меньше, а когда заполыхало на Донбассе, и вовсе не стало.
– Увидел, как бандеры жгут людей в Одессе, в Доме профсоюзов 2 мая, и понял – не смогу сидеть дома, пока эти уроды ходят где-то и дышат со мной одним воздухом. Или они, или мы! – рассказывал Викинг потом.
Накануне СВО ему поручили создать свой диверсионно-разведывательный отряд. Так появился «Вихрь».
О разведчиках мало слышали, пока они занимались своей работой – ходили в рейды по тылам противника на восемьдесят километров под Северодонецком, сопровождали колонны под Харьковом, выявляли коммуникации и укрепы нацистов под Горским, совершали диверсии в Золотом.
Когда отряд посадили в окопы под Херсоном, а позже перебросили под Бахмут, на направление жестоких боёв лета 2023 года – о «Вихре» заговорили, стали показывать по телеку.
Как тогда сказал Викинг: «Пехоте вся слава».
Кроме славы, пехоте полагались потери, почти ежедневные.
Командир пытался воевать «по уму», но очень трудно в одиночку воевать по уму, когда слишком многое вокруг было не по уму.
Пока Викинг набирал людей в отряд сам, вопросы если и возникали, то к себе: зачем такого брал?
Но вопросов практически не возникало.
Народ шёл в основном стреляный, или готовый учиться. С охотой.
Чтобы выжить.
А вот как засели в окопы, а ротный диверсионно-разведывательный отряд перелопатили в штурмовой батальон, с пополнением командиру стали «помогать» из штаба бригады и корпуса.
И помощь пошла. С зон. Из добровольцев, сидевших по тяжёлым, но не расстрельным статьям. Из них стали формировать отряды «шторм Z». Ещё их называли «кашники» – из-за литеры «К», выбитой на жетонах.
Воевали зэки не только за условно-досрочное.
Многие, чтобы вернуться домой людьми. А не хануриками.
Но не все…
Волк приехал с первой партией. Как и многие «кашники», он мотал за наркоту, за сбыт. Не в особо крупных, но по-любому – статьи долгие.
Ему светило от восьми до пятнадцати, по предварительному сговору, группой лиц.
Получил двенадцать, и сидеть оставалось много, когда началась СВО.
Война сидельцев по зонам долго не касалась. Пока не пошли слухи о «Вагнере».
А вот с вагнеров стало всё интересней. Их подельники, такие же, как они, зеки, уходили воевать, получали ордена и медали, становились командирами.
Становились людьми.
Гибли.
И зоны загудели, пошли разговоры – правильно это, не правильно?
Особенно Волка зацепила история про вагнера с такой же статьёй, как у него. Отвоевал, был ранен и награждён, выслужил волю.
А на вопрос журналиста «что дальше?», сказал:
– Подлечусь и вернусь на фронт. У меня жена сидит, в женской. По такой же статье, мы с ней вместе… по наркотикам… Может быть и её отвоюю.
«Так тебе её и отпустили, – хмыкнул Волк, – воюй дальше, дурилка картонная!
А я подумаю, крепко подумаю…»
Ехали на передок молча, курили в «Уралах», сплевывая за борт. На формировании, когда распределяли в отряды, «кашникам» выдали тяжеленные шлемы «Купол» и бронежилеты «Модуль» со стальными пластинами.
Оружие, которое пристреляли на полигоне, отобрали, сказали, выдадут теперь уже только на передке.
Недоверяют.
Хотя… без охраны, и то – слава Богу.
Зеки были прямо сказать не шварцнегеры, многие больны, кто с гепатитом, а кто и туберкулёз за собой таскал.
Но жилистые.
В бронежилеты и шлема залезли без лишних раговоров.
Только Волк презрительно поморщился.
Он был старше многих и по годам, и по отсидке.
Пять из двенадцати уже отмотал.
На него смотрели молодые.
– Ну что, воены? Помирать за Родину едем? – Волк сплюнул под ноги.
Но ему не ответили. Проезжали равороченную шестьдесят четвёрку перед Светлодарском: поржавевшие катки, сорванная и улетевшая не пойми куда башня, застарелая уже, пугающая пустота внутри.
Вообще, когда замелькали по сторонам дороги развороченные прилётами домики и сарайки, пошли попадаться торчащие из земли хвостовики «Смерчей», покорёженные взрывами легковушки, – настроение у зеков сменилось.
Шуточки, разговоры стихли.
Лица стали серьёзными и раздумчивыми.
По этому выражению лиц их легко было отличить от таких же тентованных грузовиков с мобиками или доброволами, в которых, напротив, шутили, смеялись, привычно давили страх бестолковым трёпом, а главное – братством.
Кто-то кому-то поправлял лямку на броне, другой помогал своему отрезать красный скотч, который все повязывали на левую руку и правую ногу, приближаясь к «нолю».
У «кашников» всего этого ещё не было. А смерть, разбросавшая свои метки по обочинам дороги, уже была.
– Не проще ли было досидеть?
Не одному Волку такие мысли приходили в голову.
Но Волк для себя уже знал ответ.
– Ну что, военные, Красная армия просрала позиции напротив Матроса, хохол зашёл за железку, аккурат нам во фланг. Справа, где сидели мобики семьдесят второй…
Викинг стоял над соткой, подробной картой района боевых действий, и автоматически водил обратной стороной карандаша вокруг Матроса – господствующей высоты, которая была под хохлом. Командование батальона обступило его.
В феврале высоту брали вагнера, положили много народу. Потом передали ВС РФ. А в июне – июле хохол начал отжимать фланги вокруг Бахмута, взял Матроса, перешёл Северодонецкий канал.
Тогда и перебросили разведчиков из-под Херсона, да и много кого перебросили, чтобы удержать фронт.
– А что армия? – спросил начштаба батальона с позывным Седой.
– Драпанула армия. Хотя какая армия… Мобики, человек сорок, вышли на наш «ноль», там как раз Молот своих привёз для ротации второго хозяйства с позиций.
Вышли на него и говорят – всё, там ад и смерть везде, хохол прорвался, нас бросили… Короче, лучше отсидим, зато живыми останемся.
– Запятисотились?
– Как есть. Побросали броню, форму, шлема, сухпаи, патронов херову тучу и пошли в тыл. Наши там здорово подмарадёрились, приоделись, хавчиком, БК разжились…
– Охренеть! Одни в тюрьму, чтобы не воевать, другие на войну, чтобы не сидеть! – энша нервно выпустил дым, он был кадровый, и хотя на СВО воевал давно, охреневать не переставал.
– А-а, ты тоже в эту сторону подумал? – хитро улыбнулся Викинг.
– Да чего тут думать, «шторм зет» надо посылать отбивать позиции за железкой. Иначе и наши побегут, если хохол с фланга надавит.
– Ну побегут, не побегут – это мы ещё посмотрим, но «кашникам» готовь боевой приказ. Завтра, по «серому», пусть Кот их заводит. Заводим на максималку, без арты, впритык.
Хохол ещё мины выставить не успел, может с налёту и получится.
Пока зетовцы шли по посадке, возбуждение росло, каждый видел только того, кто шёл слева и справа, остальные чувствовались. Тридцать человек двигались на удивление тихо.
Чем хорошо заходить по «серому» – птички не видят. Оптика, хоть цейсовская, хоть амеровская в сумерках не айс. В том числе и с теплаками.
А на укроповском НП удара во фланг не ждали.
Поэтому «кашники» возникли перед хохлами буквально из неоткуда.
Огонь по ним открыли, когда зеки были уже в сорока – пятидесяти метрах от траншей.
И стали длинными поливать окопы из семьдесят четвёртых и двенадцатых. Стреляли бестолково, но плотно. Хохлы так и не высунули голов из окопа, так и рванули, пригибаясь, обратно за железку.