«Глазным зеркалом» она зовется,
А сочинитель оной, смутьян,
магистром нашим в курию зван,
Дабы дело завершити приговором суровым,
что не удается никак богословам:
Дондеже его в курию несподобится залучити
невозможно оного еретика сгубити.
Посему привечайте магистра с уважением,
кланяйтесь ему с почтением,
Ежели он повстречается с вами:
он в диспутах научен разить словами,
И, хоша вельми тяжко доказать обвинение,
он к сему приложит все свое умение.
Они же говорят, что сие сочинено неправильно и стопы составлены кое-как. На это я возразил: «Что мне за печаль об каких-то стопах? Ведь я сочиняю стихи отнюдь не светские, но богословские, и посему мне наплевать и начхать на всякие детские правила, я усердствую лишь об смысле». Вам же, господин Ортуин, непременно надобно ответствовать мне на сие послание и свое письмо оставьте в лавке у менялы. А еще сообщаю вам новость, что некие люди, прозываемые испанцы, идут походом на Ломбардию{766}; и говорят, что император изъявил волю прогнать французского короля, а сие невыгодно магистру нашему Гохштратену, ибо король за него хлопочет перед его святейшеством, и зело усердствует христианнейший сей король ради чести Парижского университета, потому как оному университету учинится великое посрамление, ежели «Глазное зеркало» не будет сожжено. А более писать не об чем. Пребывайте во здравии и веселии. Писано в Риме.
Магистр Бернард Хвастуниц из числа меньших сих{767} магистру Ортуину Грацию здравствует
Почтеннейший и препочтеннейший муж, хотя не имею счастия быть с вами знакому, однако ж много о вас наслышан. И весьма давно слышал о вашем деле, каковое именуется Дело Веры против Иоанна Рейхлина, и все бумаги по сему делу собрал. И ежедневно диспутирую с куриалами и писцами, кои обороняют Иоанна Рейхлина. И когда лектор богословия и податель сего письма сказал мне, что отправляется в Германию и будет малое время сопребывать в Кельне, я сказал: «Господи боже ты мой, как желаю я сделать знакомство с магистром Ортуином и отписать ему послание!» Он же сказал: «Господин, да отпишите ему. Он будет зело радостен. Ведь когда я отъезжал из Кельна, он меня напутствовал: «Скажите всем богословам, и магистрам, и поэтам, какие есть в Риме, дабы писали мне, ибо счастлив бываю, когда мужи ученые и взысканные мудростью пишут ко мне: они пишут, а я письма ихние собираю и из оных книгу составлю, кою отдам напечатать». Я ответил: «Очень знаю, ибо уже видел одну книгу с титлой: «Письма темных людей» и много порадовался, когда читал, ибо она превеликолепна и содержит много пользительного». Следовательно, магистр Ортуин, честь имею представиться благоутробию вашему, ибо безотменно имею быть вашим доброжелателем и люблю вас безмерно. И покорнейше прошу замолвить обо мне словечко Иоанну Пфефферкорну, прежде жидовину, а ныне благодатно окрещенному во Христе. Книгу его, именуемую «Защита Иоанна Пфефферкорна противу клеветнических», привезли мне из Германии, и прочитал ее от доски до доски, делая на полях пометки и примечания к памяти. И книгу сию полагаю зело достойной. Однако ж скажите ему, что есть среди официалов курии ярый приверженец Иоанна Рейхлина{768}. Он извлек некие положения из сей книги Пфефферкорновой и тщится доказать, что в положениях оных частью усматриваются еретические мнения, частью же — оскорбление величества{769}. И говорит, что надобно инквизиции учинить розыск против Иоанна Пфефферкорна по причине ереси и оскорбления величества. Прилагаю при сем листок, где прописаны оные положения и соответственные против них опровержения, мною выдвинутые: я диспутировал с сим официалом и защищал Иоанна Пфефферкорна, сколько стало моей силы-возможности. Посему соблаговолите числить меня в друзьях и знакомых. Писано в римской курии.
Положения, извлеченные из книги Иоанна Пфефферкорна супротив Рейхлина и некоторых рейхлинистов, каковая книга имеет титлу:
«Защита Иоанна Пфефферкорна противу клеветнических».
Оные положения представлены рейхлинистами яко еретические и содержащие в себе оскорбление величества, в чем, избави бог, нет, не было и не будет правды
Положение первое
Рейхлинист утверждает, что Иоанн Пфефферкорн в своей книге «Защита Иоанна Пфефферкорна противу клеветнических», в письме к его святейшеству папе Льву и проч. кощунствует над Первосвященником и повинен в оскорблении величества, ибо называет Папу «Вашей Святостью», будто он женщина (подобно тому как писано, что единожды папой была женщина{770}), ибо пишет (А II. ст. I{771}): «Ваша святость — наместники божии на земле и служители». Равно содержится здесь и ересь: ибо Пфефферкорн намекает, хоть и не откровенно, но подразумевательно, что вся церковь заблуждается, сделав женщину папой, каковое заблуждение есть величайшее. А кто говорит, что церковь заблуждается, тот необходимо впадает в ересь; следовательно…
На сие возражаю, что Иоанн Пфефферкорн, коий не силен в грамматике и не знает латыни, подумал, что «папа» женского рода, вроде как «муза»: ибо слышал, что «существительные, оканчивающиеся на «а», суть женского рода, за исключением исключений». Потому и у Александра{772} сказано:
«Имя на «а» полагай среди женских, кроме исключений».
Из сего явствует, что Иоанн Пфефферкорн выступает в своем трактате как богослов, богословы же пренебрегают грамматикой, поелику она до них не касается.
Положение второе
Рейхлинисты доказывают: Иоанн Пфефферкорн во многих местах, как, например, А. I и IV, когда хочет поклясться в правдивости своих слов, пишет: «Отсохни у меня язык», из чего явствует, что он, Иоанн Пфефферкорн, язычник и не верует в господа нашего Иисуса Христа.
Возражаю: Пфефферкорн пишет: «отсохни язык», употребляя сие слово в смысле наречия. Ибо говорит Донат, каковой всеми признан и изучается в школах: «отсохни язык» значит то же самое, что «онемей вмиг» или же «вдруг». При сем повторяю: Иоанн Пфефферкорн пренебрегает грамматикой. И еще: «отсохни язык» может означать: «да станет во рту у меня сухо», о чем слышал я от одного поэта.
Положение третье
Рейхлинист утверждает: тот, кто говорит, что поддерживает церковь, — еретик. Иоанн Пфефферкорн утверждает, что поддерживает церковь. Следовательно, он еретик. Доказываю большую посылку: кто говорит, что поддерживает церковь, подразумевает, что вся церковь заблуждается и если он ее не поддержит, падет и разрушится. Опричь того, сей человек может быть сочтен антипапой, поскольку желает стать папой и супротивником того папы, какой избран всею церковью. Ибо поддерживать церковь есть должность папы; Пфефферкорн же дерзает взять сие на себя; следовательно, он антипапа и еретик, утверждающий, что папа заблуждается и не есть добрый пастырь. Меньшая же посылка явствует из того места в книге Иоанна Пфефферкорна, где писано, что он «нижестоящий член церкви». Однако нижестоящий член тела есть нога, ибо стоит на земле, ноги же поддерживают тело, и не будь ног, тело поверглось бы наземь, следовательно, Пфефферкорн полагает, что церковь утверждена на нем и он поддерживает церковь.
Возражаю: Пфефферкорн не употребляет слова в столь неукоснительном и изначальном их значении. Он называет себя членом, то есть частью церкви, как все христиане называют себя ее частью. Равно же и «член» употреблен в широком смысле. «Нижайший» употреблено здесь заместо «смиренный» и «простой», а равно и в письме к папе Иоанн Пфефферкорн пишет: «Хотя я совершенно недостоин припасть ко святейшим твоим стопам…» и т. д. Следовательно, не должно выводить из сего, что Пфефферкорн высказывается против папы.
Положение четвертое
Рейхлинист утверждает: Пфефферкорн держится мнения, что христианская вера не истинна, и сие явствует из собственных его слов. Ибо пишет в упомянутой книге (О. I), что сказал епископу майнцскому: «Если христианская вера истинна, Рейхлин никоего вероломства против меня не сотворит». Далее же, однако, видим более чем два ста мест, а равно и в прочих его книгах, ранее писанных, находим, что называет Иоанна Рейхлина вероломным. Следовательно, он дает понять, что не считает христианскую веру истинной.
Возражаю: слова сии надобно ограничить в смысле. Ибо когда Пфефферкорн говорит: «Если христианская вера истинна», подразумевается сверх того: «и Рейхлин истинный христианин», ибо, если бы Рейхлин был истинным христианином, он никогда не сотворил бы такового вероломства. А еще правильней сказать, что Иоанн Пфефферкорн тогда думал так: все мы человеки, человеку же свойственно ошибаться; однако засим тотчас же получил выволочку от епископа и оную выволочку снес смиренно и раскаялся. Ибо пишет, что епископ дал ему оплеуху, когда он произнес сии слова; выходит, что он получил выволочку за свой грех.
Положение пятое
Рейхлинист утверждает: Пфефферкорн превознес себя превыше Христа, ибо в упомянутой книге говорит (F. I): «Рейхлин предал меня, как Иуда Христа, и много хуже», что означает: «Гнуснее предать Пфефферкорна, нежели Христа», или же: «Христос более заслужил страдания, нежели Пфефферкорн». Однако подобные утверждения суть явная и очевидная ересь.
Возражаю: когда Пфефферкорн говорит, что его предали хуже Христа, то разумеет под сим, что Рейхлин предал его императору, Христос же был предан только книжникам и синедриону, кои ниже императора. Ибо, по-видимому, хуже, то есть грозней, когда кого предают императору, а не синедриону и книжникам, каковые не имели столь великой власти.