Он рассматривал себя в зеркало, ту часть физиономии, которая там помещалась, и вспоминал Алика.
– Вам идет, – сказал парень. – Берете?
– Беру, – решился Шибаев.
– Вы похожи на Крейга, – сказал парень.
– На кого?
– Это который Джеймс Бонд. Правда! Качаетесь?
– Иногда, – Шибаев давно не был в спортзале, и ему стало стыдно.
Парню хотелось поговорить.
– Вы из полиции?
– Что, заметно?
– Заметно. Я сразу усек.
– Сериалы смотришь?
– Ага! Есть классные. Между прочим, за вами наружка.
– Что за мной? – изумился Шибаев.
– Какой-то тип следит от самого угла. Вы остановились около витрины, и он тоже, копается в папке, делает вид, что ищет. Вы пошли – и он за вами.
– Ты сейчас его видишь?
– Вижу. Стоит около лавки с детскими игрушками.
– Где? Справа, слева?
– Справа, сзади, метров двадцать. В джинсах и белом пиджаке, в черных очках, с зеленой папкой.
– Спасибо, друг, – сказал Шибаев, протягивая деньги.
– Обращайтесь, – хмыкнул парень.
Шибаев пошел в обратную сторону, прямо на типа в джинсах и белом пиджаке. Тот рассматривал коробку с устрашающего вида роботом-трансформером и Шибаева не заметил. Шибаев ткнул указательным пальцем типу между лопатками и прошипел: «Руки вверх!» Тот дернулся и издал неартикулируемый звук, похожий на всхлип. Это был Алик Дрючин.
– Ну и какого хрена ты здесь делаешь? – спросил Шибаев. – В шпиона играешь? В этого… – он кивнул на коробку, – трансформатора?
– О чем ты? – неискренне удивился Алик. – Случайно попал, шел мимо.
– Трет нос, в глаза не смотрит… Классика. Не ври, Дрючин! Давно ведешь?
– От «Эммы». Кофе хочешь? Здесь рядом есть кофейня, пошли посидим?
– Ну и как это понимать? – спросил Шибаев, когда они уселись в глубине крохотной кофейни.
– Как прикрытие, мало ли…
– Беспокоился за товарища? Спасибо.
– Ладно. Ты постригся никак? И очки? Чтобы не бросаться в глаза?
– Правильно понимаешь, Дрючин. Никого не видел?
– Никого. Все чисто. А что Эмма? Познакомился с коллективом?
– Познакомился. Теперь ждут тебя.
– Меня?
– Тебя. Я сказал, что ты рекомендовал их заведение, описал тебя, они сказали, что помнят и ждут.
– Я никогда у них не был!
– Придется навестить. Там у них мастер Кристина, очень приятная девушка.
– Думаешь, надо?
– Думаю, надо. Посмотришь свежим глазом… жесты, мимика, а вдруг что высмотришь. Ты у нас спец.
– Вот ты не веришь, а вместе с тем выдающиеся психологи считают…
– Психология – наука расплывчатая. Нос может чесаться не потому, что ты врешь, а потому что муха села.
– Ты удивительный ретроград, Ши-Бон, ты живешь вчерашним днем.
– Ага, история нас рассудит. Пей кофе, остынет.
Так, мирно пререкаясь, они выпили кофе и разошлись по своим делам. Алик Дрючин направился в их общий офис, а Шибаев – в налоговую, знакомиться с любовником Эммы Анатолием Ильичом Варгой… или Варга.
– До вечера, – сказал Алик. – Кстати, ты с этой стрижкой и очками похож на Крейга.
– Знаю, – сказал Шибаев. – А знаешь, почему ты никого не видел?
– Потому что никого не было.
– Неправильный ответ. Потому что ты торчал перед каждой витриной.
– Неправильное заключение. Я в здешних лавках не одеваюсь.
– Ты не на шмотки глазел, а на себя. Ох, смотри, Дрючин!
– Но ты ведь тоже никого не видел, – фыркнул Алик.
На том и расстались.
Табличка на двери восьмого кабинета сообщала, что здесь рабочее место инспектора А. И. Лучко. Лучко, а не Варги… или Варга. Шибаев оглянулся. Народ сидел на стульях вдоль стен молча, сосредоточенно, не глядя друг на дружку. Шибаев снял темные очки, подошел к столу информации, стал в небольшую очередь. Минут через десять добрался до барышни средних лет и спросил, где можно найти Анатолия Ильича Варгу. Та скользнула по Шибаеву внимательным взглядом и сказала, что такой здесь не работает.
Шибаев наклонился к ней и спросил, понизив голос:
– Повышение по службе? Переезд на пээмже в Европу? Что случилось?
Он видел, что барышня колеблется, и нажал:
– Он обещал помочь в одном вопросе…
– Восьмой кабинет, там объяснят, – перебила женщина.
– Он хоть жив? – пошутил Шибаев, улыбаясь. Обычно его улыбка действовала безотказно. Но не сейчас. Женщина нахмурилась, взглянула ему в глаза и, тоже понизив голос, сказала:
– Варга умер.
– Умер? – Такого поворота Шибаев не ожидал. – Как это умер? Болел? Когда?
– Автомобильная авария. Три месяца назад, в начале июня. У вас все?
– Спасибо. У меня все.
Он подумал, что неплохо бы заполучить адрес погибшего, но понял, что вряд ли удастся. Знать заранее, сориентировался бы, а так – как обухом по темечку.
И как это прикажете понимать? Эмма позвонила супруге нежеланного любовника, ладно, принимается… Сила слабых, как говорит Алик. Эмма рассталась с ним в начале мая, а в начале июня Варга погиб. Авария… Это серьезно. Насчет машины он, Шибаев, Эмму не спросил, к слову не пришлось. А что, если… А зачем? Какой смысл ей… Да и есть ли машина – вопрос. Он вспомнил растерянное лицо Эммы, синие глаза и белые волосы, вкуснейшую отбивную… Приостановился посреди тротуара. А мотив? Уклонение от уплаты налогов? Даже не смешно. Дурь всякая лезет в голову… Они расстались после ее звонка, она сама сказала… Достал он ее. Мелкий пакостник-шаровик. Мразь! Заставлять женщину спать с ним, пользуясь служебным положением. Получается, случайность? Необязательно случайность. Необязательно Эмма. Кто знает, скольким этот Варга вставил фитиля. А может, и случайность. Интересно, Эмма в курсе? Нет, иначе сказала бы. Не факт, что сказала бы. Хитрая – вишь, как сообразила насчет звонка супруге. Кто сказал, что маленькая ложь рождает большое недоверие? Кроме Дрючина, конечно. Кто-то из великих. То-то.
Он попытался вспомнить лицо Эммы, когда она сообщила ему имя бывшего любовника… Смутилась, замялась. Но не испугалась. Страха не было. Не почувствовал Шибаев в ней страха…
Около восьми вечера Шибаев был на точке. Нашел удобное местечко, откуда просматривался вход в салон и три разноцветных головы в витрине. Уселся на хромую облезшую лавочку, достал мобильный телефон, углубился. Улица была пуста. Место не бойкое, факт. Он видел, как улетела Кристина – стоя на пороге, громко попрощалась с хозяйкой. Эмма появилась в восемь десять. В бирюзовом платье и в бирюзовых серьгах. Огляделась вокруг и принялась запирать дверь. Снова огляделась и пошла по улице к проспекту Мира. Шибаев отметил, что походка у нее нерешительная, он кожей чувствовал, как ей хочется оглянуться. Но она, памятуя его инструкции, шла деревянной походкой и не оглядывалась. Что там в учебнике у Дрючина про деревянную походку? Признак хорошего человека? Да уж… Шибаев ухмыльнулся.
Он выждал минут пять, сунул мобильник в карман, поднялся и пошел следом. Так они не торопясь вышли на проспект и двинулись в сторону ее дома.
Она постояла у подъезда, и Шибаев понял: ждет, что он подойдет. Подходить он не стал, смотрел на нее издали, и она наконец исчезла в подъезде. Он выждал несколько минут и достал мобильный телефон. Она ответила сразу, в ее нетерпеливом и радостном, как ему показалось, «алло» было ожидание.
– Как вы, Эмма? Все нормально? Никаких следов чужого присутствия?
– Нет вроде. Вы… не зайдете?
– К сожалению, не получится. Я всю дорогу шел за вами, все чисто. Не бойтесь. Завтра созвонимся. Спокойной ночи. Если что… в смысле, какие-то вопросы, звоните. Можно ночью. Еще раз спокойной ночи. Кстати, – спохватился, – у вас нет машины?
– Нет. У мужа была, но мы ее продали.
– А права есть?
– Нет. А что?
– Так, к слову пришлось. Спокойной ночи!
Ее ответное пожелание спокойной ночи было полно разочарования. Не нужно быть Дрючиным, чтобы понять. Шибаев тут же спросил себя, какого черта. Ведь можно было зайти, по-людски посидеть, поговорить… чаю попить. Какого, спрашивается, черта? Он тут же одернул себя: никаких шашней с клиентками! А если она одинока, приятна на вид и… э-э-э… не против? Этика, как говорит зануда и крючкотвор Алик Дрючин. Этический код. Не лезь! Неизвестно, что придется разгребать, и тут нужны чистые руки. А то может получиться себе дороже. Вот поймаешь того типа, который таскается за ней следом, врежешь разок-другой по сусалам и спросишь, какого хрена. А потом можно познакомиться и поближе. Напроситься на чай, например.
Все ты правильно сделал, Шибаев. Молодец. Не надо путать работу с радостями жизни. Правильно-то правильно, а все-таки скребло что-то внутри, сожаления о несбывшемся, как сказал бы адвокат. Разочарованный, шел он домой, где уже поджидал его с ужином полный нетерпения друг и сожитель Алик Дрючин.
Глава 11
Оперативные раздумья за ужином
Капитан Астахов заявился домой около десяти. Квартира встретила его темнотой и тишиной. Ирочки еще не было. Коля хлопнул себя по лбу, вспомнив, что у гражданской супруги сегодня показ, а потом раут. Раут, прикинь! Тоже мне. Ирочка была моделькой. Не стопроцентной, а настолько, насколько позволял ее скромный рост – вроде бы моделькой. Или типа. Это значит, что она вполне могла заменить приму, подвернувшую ногу или не явившуюся на мероприятие по случаю скандала с кутюрье Рощенко, для своих – Рощиком. Тебе бы росточка добавить с полметра, часто повторял кутюрье, цены б тебе, Ирка, не было! В свободное от показов время Ирочка трудилась костюмером, секретаршей или курьером. Еще варила кофе на всю компанию. Правда, кофе так себе, средней паршивости. Философ Федор Алексеев, например, считает, что женщины варить кофе не способны в принципе, генетика не та. Вот и у Ирочки генетика не та… И не только насчет кофе. Костюмер из нее тоже так себе, бумаги она вечно путала и теряла, но, с другой стороны, по доходам и усилия – свои два гроша она все-таки отрабатывала. Старший, куда пошлют, издевался капитан. Ирочка пропускала его издевки мимо ушей… Она многие вещи пропускала мимо ушей и не заморачивалась. Может, потому они и держались вместе. Характер у капитана был… как бы это выразиться подоходчивее? Скажем, дотошный. Таким и должен быть хороший опер. Капитан любил зудеть, пилить, ставить на вид и вспоминать прошлогодние грехи. А кто из нас без слабостей?