Лейла прикусывает губу.
– Я приехала из универа домой на выходные и ждала, пока твой отец уйдет из дома. Выбрала время, зная, что он нескоро должен был вернуться. Пришла к ней с рюкзаком, полным денег, и сказала, что у нее есть пять минут собрать все, без чего она не может жить. Она была в шоке, но я открыла входную дверь и сказала, что это единственный шанс выйти через нее, а потом мы уехали. Я заранее поговорила с кризисным центром возле Уокинга и все устроила. Она была очень напугана, но мне каким-то образом удалось уговорить ее быть смелее. И она послушалась.
– Это очень впечатляюще и очень смело. Ты прямо Дейенерис. – Он вспоминает Мать Драконов из «Игры престолов», от которой без ума большая часть мальчиков.
– Повсюду ношусь с Дрого полуголая? – шутит она. – Забавно, просто Элоиза иногда тоже меня так называет.
– Ну, у вас обеих серебристые волосы, и вы обе маленькие…
Она легонько ударяет его по руке.
– Ой!
Он усмехается, потом становится серьезным.
– Слушай, серьезно, спасибо тебе за все, что сделала для мамы. Правда. Теперь мы друзья, хоть я и раздражаю тебя иногда? Ты мне вроде как сказала отвалить в том сообщении…
Она морщится.
– Извини за это. Мне было не слишком хорошо после выпускного. Не надо было так грубить. Меня просто взбесило, что ты точно знал, что я чувствую. – Она улыбается, приподнимая брови. – Никто не любит всезнаек.
– Туше, – улыбается Джейк в ответ.
– И еще меня бесило, что твои открытки были такими… холодными, – она повышает голос, потому что возбуждение в зале нарастает, пока толпа заполняет коридор, ведущий к дверям, а разогрев заканчивает играть.
Он смотрит на нее.
– Это не специально, просто я часто писал их в спешке, – он проводит рукой по черным волосам, – и нужно быть осторожным с тем, о чем говоришь в переписке. И по причинам безопасности, и потому что ребята разорвут тебя в клочья, если увидят что-то слишком сентиментальное. Извини.
– О, – бормочет она, отводя взгляд и играя с браслетом, прокручивая его на запястье. – Я об этом не подумала. Хотя с чего бы ты писал мне что-то сентиментальное. Мы просто друзья.
– Да, – соглашается он твердо, подтверждая это, – мы друзья.
– Круто, – слабо улыбается она, но на лбу появляется морщинка. Он задумывается о том, что она сказала чуть раньше.
– Ты правда думаешь, что я высокомерный?
– Я всегда говорила «нахальный».
– Хм-м. Ну просто помни, что есть разница между подростковым упрямством, под которым ты скрываешь свои комплексы, и тем нахальством, когда ты решил, что ты дар господний.
– Пф-ф! Из-за чего тебе комплексовать? Ты один из самых уверенных людей, которых я знаю. В смысле ты провел шесть месяцев в Африке, помогая копать колодцы и сажать деревья, правда? А твоя ежедневная работа – ответственная и стоящая.
– Может, я и уверенный сейчас, но это потому, что я нашел свое место в мире. Тогда было по-другому. – Он понимает, что прилавки с едой и напитками почти пусты, а толпа рассасывается. – Нам пора идти.
– Подожди. Я хотела спросить… Ты вроде был рад меня увидеть сегодня, но Оуэн сказал, что ты уже неделю как вернулся. Есть какая-то причина, по которой ты не зашел поздороваться?
– Последний раз мы разговаривали после вы… после ребенка, – тихо говорит он. – Ты злилась из-за того, что я поцеловал тебя, и сказала, что мы не друзья. И не отвечала на мои открытки. Поэтому я не был уверен, стоит ли заходить. – Выпрямившись, он качает головой. – Слушай, я налажал тогда на пляже. Мне правда жаль.
Она принимает извинения кивком.
– То есть ты не был уверен, какой прием тебя ждет?
– Что-то вроде того.
– Слушай, это было ужасное время, но я понимаю, что ты старался поступить правильно, когда пошел искать меня на Дердл-Дор. Я выместила на тебе свое разочарование. Не буду отрицать, момент был неподходящий, но я хочу про это забыть, если ты согласен. Жизнь слишком коротка, правда? Все, что у нас есть, – это время. – Ее лицо смягчается.
Фраза звучит знакомо. Из письма, которое он написал годы назад.
– Это… Ты?.. Это цитата из какой-то книги? – спрашивает он: его спина напрягается.
– Я, э-э… – Она закрывает глаза, снова открывает и делает глубокий вдох. – Да. Это из письма, что ты отправил Рэю. После того как он умер, – она вздрагивает, в глазах боль, – папа отдал мне коробку с твоими письмами.
– Они, может, и стали твоей собственностью, но это не дает тебе права их читать. Это личное. – Ощущение такое, словно в его голову вторглись; письма такие личные, полные его мыслей и страхов.
– Я знаю. Извини. – Она поднимает руки. – Я прочла только одно после похорон, правда. Папа был так расстроен из-за моего поведения и хотел, чтобы я поняла, как вы были близки и важны друг другу, – она кивает, – и что у тебя было такое же право его оплакивать. Я потом пошла к тебе, но ты уже уехал. Я могу отдать тебе письма, если хочешь.
– Да, пожалуйста. Мама может хранить их дома.
– Ладно. Прости. Я не хотела тебя обидеть.
– Не обидела. Не волнуйся. – Он потирает верхнюю губу, где болит шрам. – Начало уже скоро. Пойдем, – он пытается перекричать внезапную волну шума от сцены, – они вышли, пойдем.
Мощные, красивые и легко узнаваемые ноты вступления The Scientist[12] отдаются эхом в ближней арке; он хватает ее за руку и тянет к главной сцене. Просмотрев глазами толпу и пространство у сцены, куда они с друзьями купили билеты, он понимает, что надежды найти их – ноль, по крайней мере, точно не до перерыва в сете. Выставив Лейлу перед собой, чтобы присматривать за ней, он подталкивает ее вперед, пока они не находят среди людей крошечное местечко, где можно встать.
– Мне не видно! – Она подпрыгивает, стараясь увидеть хоть что-то над головами людей. Но все равно счастливая – подпевает Крису Мартину, пока он рассказывает историю о том, как «вернулся на старт».
– Можем сделать так, – бормочет он и, не дожидаясь ответа, обхватывает руками ее узкую талию и поднимает через голову, усаживая себе на плечи.
– Джейк! – пищит она, глядя на него сверху вниз. – Так нельзя! – кричит она и тянет его за волосы, чтобы он посмотрел на нее.
– Почему нет?
– Я слишком тяжелая, и мы слишком… близко. – Она выглядит взволнованной, показывая на его руки, крепко держащие ее за голые коленки, чтобы она не упала.
– Я каждый день ношу снаряжение куда тяжелее, чем ты, – фыркает он, усиливая хватку. – И мы друзья, помнишь?
Он старается смягчить голос.
– Но…
– Тебе на земле видно? – Поднимает он на нее нетерпеливый взгляд.
– Нет.
– Хочешь посмотреть выступление?
– Да!
– Тогда заткнись, Джонс, и наслаждайся песней. – Он слышит, как она бормочет что-то себе под нос, но ее слова теряются в шуме, когда вся толпа начинает усердно подпевать фронтмену группы Coldplay.
Через минуту он чувствует, как она расслабляется и начинает покачиваться под музыку. Он смотрит на большие экраны по сторонам от сцены, а вокруг летают камеры, снимая огромную толпу и потрясающее выступление, пока все поют о том, что «никто не говорил, что будет легко».
Внезапно облака над ними, тяжелые от влаги, прорываются и обрушивают ливень на головы зрителей. За секунду все вымокают, люди охают и вздрагивают от холода, но продолжают стоять и петь, пока Крис Мартин благодарит их за то, что они пришли на концерт, и извиняется за погоду. Джейк чувствует, как капли стекают по щекам через короткую щетину, а шрам становится чувствительным из-за электричества, которое носится в воздухе. Его палец лениво поглаживает ее колено, и он чувствует жар ее тела на своей шее, плечах, груди.
Она радостно смеется; дождь усиливается, но она продолжает петь и покачиваться. Джейк бросает взгляд на огромный экран справа и видит, что камера направлена на них, показывает его мокрые темные волосы, разноцветные глаза глаза и шрам на губе, Лейлу, сидящую на его широких плечах.
Ее белая футболка пристает к телу и почти просвечивает, волны волос чуть потемнели от дождя, стали льняными, а из-за своей молочно-белой кожи, светлых бровей и серых глаз она похожа на фею. Они не смотрятся вместе. Он темный, она светлая – как красавица и чудовище. Но ее лицо светится радостью, и Джейк понимает, почему они захотели ее снять. Она обворожительна, в ней сияет красота.
Засмеявшись, она показывает пальцем на экран.
– Джейк! Это мы! О боже, – она на секунду закрывает лицо ладонями, касается мокрых волос, но потом, пожав плечами, снова поднимает руки в воздух и начинает петь. Толпа вокруг улыбается и присоединяется. Камера перемещается в другое место.
Чуть позже, когда начинает играть Fix You[13], на строчке про огни, которые «приведут тебя домой», Лейла сжимает плечо Джейка. Он задумывается, сходятся ли их мысли в этот момент. Думает ли она тоже о ребенке, которого потеряла, и утешении, которое он пытался дать ей, прежде чем все испортил своим поцелуем.
Ее спина промокла от пота и дождя; во время перерыва он идет вслед за ней внутрь, под крышу, вцепившись рукой в ее футболку, словно боясь потерять. Ее лицо светится, а он не может не улыбаться. Он знает, что сейчас им придется искать остальных, но не жалеет о времени, проведенном вместе в окружении многотысячной толпы, но в то же время наедине.
Разворачиваясь, она, к его удивлению, быстро его обнимает и застенчиво отступает назад.
– Спасибо, что посадил к себе на плечи. Знаю, я сначала дерьмово себя повела, но это все изменило. Это было потрясающе: боже, какой оттуда был вид! Иначе я бы ничего и не увидела. Надеюсь, тебе не больно?
Он театрально крутит плечами и стонет:
– Будет несколько дней болеть, и, возможно, понадобятся операция и куча массажей.
– Ха-ха, – она игриво улыбается. – Нет, у тебя точно хватит сил носить меня: я почувствовала, какой ты мощный. Как ты меня поднял! – Она смотрит на его мускулистые плечи и руки. – Ты наверняка побил всех в поле и на штурмовых курсах.