Она прижималась к нему все сильнее, а потом порывисто обняла.
— Уйди! Уйди, ты, дьявол! — испуганно воскликнул Грегорей, инстинктивно закрываясь руками.
Лицо Мергень налилось кровью. Она резко вскочила на ноги.
— Ах ты мерзляк, ледяное чучело! — закричала она и ударом ноги опрокинула котелок с пищей. — Сыт ты от нашего бабьего тела. Прибежала к нему сумасшедшая Анка, так он вообразил, что стоит чего-то. А гнилушка, она и есть гнилушка! Язви тебя проказа по всему телу! — в исступлении кричала она. — Теперь уж я вам ничего не прощу! Всех вас изведу! С голоду подохнете! Очищу от вас округу и уйду далеко, туда, где меня не знают! — Глаза ее сверкали диким огнем.
Грегорей вскочил и предусмотрительно наступил ногой на топор, а рукою коснулся рукоятки ножа.
Женщина заметила его движение и перепрыгнула на другую сторону костра.
— Испугался?! Ух-сиэ! Богатырь! — весело сказала она, нагнулась, бросила в него головешкой и исчезла.
Грегорей настороженно прислушался, а потом стал доставать из огня остатки недоваренной рыбы.
— Испугался… И вовсе я не испугался… — бормотал он.
Джанга с корзиной, весело напевая, шел к городьбе очищать морды. Подойдя, он резко остановился.
На мостике стояла Мергень и чистила морду.
— Эй! Ты чего?! — закричал Джанга. — Ну-ка, оставь мои морды!
Она лишь взглянула в его сторону, продолжая доставать рыбу.
— Эй ты, бесстыжая! — крикнул Джанга, испугавшись ее спокойствия, и от бессилия начал кидать в нее палками.
— Ну-ка брось! А то сойду сейчас на берег, — сказала она.
— Не стыдно тебе? Женщина! Не твое ведь! — кричал Джанга.
— Мое! — сказала она, выпрямляясь. — И не смейте трогать. А если ты, безногий, здесь будешь путаться, я твои копыта сломаю! Понял?!
Она спокойно перешла в лодку и оттолкнулась.
— Нет, больше я один не пойду! — возбужденно говорил Джанга. — Ноги ей мои мешают теперь! Пусть Грегорей ходит со мной! Или ты, Анка.
— Нет, я лучше к князю пойду… Только ветер подует… После Петрова дня и пойду… — задумчиво говорила Анка. — Только я Бытерхай возьму. Когда маленькая со мной будет, не убьют.
Дул ветер.
— Направо — озеро, налево — лес. Дальше болото. Затем опять озеро налево, а направо — лес… березняк. Поняла? Пойдешь по тропинке… — в который раз учил Джанга.
— Пойду по тропинке… Поняла… — совсем запуталась Анка. — Бог поможет…
Женщина и ребенок, закутанный в платок, с трудом брели сквозь воздушные и водяные буруны, налетавшие с озера. Холодный ветер пронизывал их, мокрое платье стесняло движения.
Они с трудом пробрались через рыжее болото и вскарабкались на лесистый бугор.
Десятки бледных голубых пятен заблестели перед ними.
— Ничего не разберу… куда идти? — бормотала Анка. — Бог один знает…
— Пойдем… Куда-нибудь пойдем… Холодно стоять! — торопила Бытерхай.
И они шли. Опять вдоль озера…
Через болото, минуя топь…
Вброд через быструю речку…
Грязные, мокрые, невероятно уставшие, они под вечер добрались до леса. Ветер притих. Озера немного успокоились. Путники присели, прижавшись друг к другу.
— Давай огонь разведем, — дрожа, сказала Бытерхай.
— Трут замок, — сказала Анка, пряча кожаный мешочек. Эта мысль пришла ей раньше. — Пошли!
Вскоре во мраке забрели они на бледную прогалину лесной дорожки, которая вывела их к плешивому бугру с видом на озеро. На вершине ютилась небольшая юртенка. Из трубы струился дым. Около юрты ни амбаров, ни изгородей; только у берега вверх дном лежала рыбачья лодка.
— Бедные… или летник, — сказала Анка, перекрестилась и толкнула дверь.
— Кто там? — загудел внутри голос.
— Мы якуты-люди!
— А!.. а… — зевнул спящий. — Чего по ночам шляетесь? Женщина, слышу… Откуда вы?
— Издалека идем… Заблудились мы, — робко сказала Анка.
— Эй, Джеллик, растопи огонь! — властно сказал хозяин.
Подросток нехотя встал, подложил в камелек дров и раздул огонь.
— Откуда идете и куда? — спросил хозяин.
— Прости нас, добрый господин. Трут замок у нас, огня развести не смогли, — испуганно начала Анка, прижимая девочку к себе. — Мы из проклятого места… Оттуда. Но мы еще не болеем. Прогоняя, дай нам головешку от твоего огня!
— Огня прохожим не даем! Не трогай огня! — строго сказал старик и встал. — Сама кто такая?
— Я Анка! Грегорея из рода Кылгас жена.
— А-а… Знаю, слыхал… Скверно вы сделали, что вошли. Отойдите к дверям! — сказал он и вышел к очагу. Остальные жители юрты встали рядом. Их было трое: хозяин, его жена и Джеллик.
Увидев их, девочка испуганно ухватилась за Анку и зашептала:
— Анка, уйдем! Давай уйдем…
У стариков не только их длинные волосы, но и глаза были белыми. Парень тоже руками впереди все щупал и уставлялся то туда, то сюда мутными, остановившимися глазами. Голые, исхудалые, морщинистые, они внимательно прислушивались ко всякому шороху, повернувши в их сторону мертвые взоры.
— Ребенок с тобою, слышу? — спросил старик. — Твоя?
— Неизвестно чья. Там родилась!
— Крещеная, по крайности?
— Кто ж ее крестил? Забыл нас Бог, — жалобно сказала Анка.
— Идете куда?
— К князю! — заспешила Анка. — Петручан мой скот забрал. Голодаем мы! Без скота помрем. Общество мне присудило. Мой скот… А брат обещал Грегорея кормить, но ничего не прислал. Обманул нас и общество.
— Слышал я, — с достоинством говорил старик. — Князь приказал Петручану, чтобы отдал. А брату не смог велеть. Сильный он, сам князем скоро будет… Ладно, оставайтесь уж, коли пришли. Джеллик, дай им поесть! Лягте у двери на скамье. Выварим скамью завтра…
— Храни вас Бог, добрые люди, — говорила Анка, беря поставленные Джелликом плошки с едой.
Слепой парень вел вчерашних гостей по тропинке кругом большого озера. Слепой размашисто шагал впереди женщин.
— Очень вы надбавили дороги, — бойко говорил он. — Надо было пройти по той стороне озера. От березняка поворот.
— А ты откуда это знаешь? — спросила Анка.
— Я-то? — рассмеялся самодовольно якут. — Я здесь все кругом знаю. По всплеску волн, по шуму леса, по твердости земли. Ничего, что я слепой, я все могу. На лодке плаваю, сети бросаю, сено кошу… Живем кое-как! Старики обещают мне в этом году жену купить. Тоже слепую. Зрячие за нас не идут… Мы слепы ведь искони, из роду мы, от прадедов… Ну, дальше сами ступайте. С Богом! Идите по той же тропинке, тот лес обогнете, а там уже до князя недалеко. Вот в той стороне его дым.
Он махнул рукою на дальний мыс, над зеленым лесом которого действительно носились столбы дыма.
По мере приближения к жилью тревога Анки возрастала. Бытерхай чувствовала это, и, когда из лесу вдруг выскочили коровы, лягаясь и размахивая вздернутыми вверх хвостами, девочка испуганно схватила Анку за руку.
— Кто это?! — воскликнула она.
— Коровы, — озабоченно сказала Анка, снимая с девочки платок. — Потом опять накину. Пусть видят, что нет у тебя ничего.
— Страшные какие… — прошептала Бытерхай.
Они вышли к строениям в седом тумане дымокуров.
Бытерхай задрожала от холода и волнения.
— Уху!.. Ху!.. Люди! — кричала Анка.
— Кто такие? Чего вам? — крикнул мальчик с лопатой в синей дабовой рубахе, выходя из хлева.
— Мы оттуда! Мы… прокаженные! — крикнула Анка.
Мальчик замер с широко открытым ртом, затем развернулся и стрелой понесся к юртам.
Анка и Бытерхай опустились на колени, вытянув руки.
— Чего пришли? Знаете, что запрещено! — грозно крикнул якут с луком в руках. За ним пугливо толпились женщины и дети.
— Я Анка, жена Грегорея из рода Кылгас! — заспешила она. — Идем к князю за справедливостью! Петручан не отдает скот, что общество мне присудило.
Якут взял у парня из рук горящую головешку, подошел поближе и развел между ними и собой полоску огня.
— Да слыхал я, — сказал он спокойно. — Только нельзя вам, Анка, к людям ходить, несчастье по земле носить… — Якут задумался. — Не советую я тебе к князю. Ладно, так сделаем: ты с девкой посиди здесь, а я съезжу, позову князя. Нет такого закона, чтобы скот у людей отнимать! Накормите их! — приказал якут, решительно встал и пошел к коновязи, где выдерживалась оседланная лошадь.
Когда приехал князь, Бытерхай вылизывала чашку, а Анка ловила подарки, которые бросали ей через костер. Женщина бросила платье для Бытерхай.
— Надень! Надень! — кричали ей.
Та, поставив чашку на землю, беспомощно вертела его в руках, не зная, как к нему подступиться, и счастливо улыбалась. Анка не переставая благодарила людей.
Подбежал мальчик и бросил через огонь игрушку — украшенную резьбой деревянную корову.
Когда подошел князь, все стихли и отступили.
— Пошто ходите, заразу разносите?! — грозно начал князь.
— Голодаем, господин. Правды пришли у тебя просить… — жалобно начала Анка.
— Слышал уже это! — сурово отрезал князь. — Жалуются соседи — сети воруете! Амбары ломаете!
— Это Мергень! Она и у нас все унесла!..
— Скажите — облаву устроим! И вы тут больше не смейте шляться! В этот раз прикажу выдать сети и лодку… А в другой раз убьем! Поняла?!
— И скот прикажи! Мой скот, что у Петручана!
— Не отдал еще? Отдаст… корову одну! Говорит, ты должна ему. Он вас зиму кормил. Люди подтвердили. На скот стог сена извел.
— Да я все лето на него работала! — гневно воскликнула Анка. — Молоко и масло от скота он все поел!
— Молчи! Корову с теленком получишь. Скажу опять, а теперь ступайте! Через озеро. Дорогу покажут. И помни, что я сказал… Убьем!
Когда они садились в лодку, Анка оглянулась. Якуты били посуду, из которой они ели, и выжигали место, где они сидели.
Плотный мрачного вида якут привязал их лодку к своей и перевез через озеро.
Там он молча показал направление, отрезал веревку и поплыл назад.
— Знаешь, Анка, ты удачница! — восторженно говорил Джанга, осматривая добро. — Еда… одежда… сети, лодка! Даже сахар, чай и соль! Еще сегодня вечером сети поставлю! Так поставлю, что не найдет, ведьма! Не такой я дурак… Баба, она и есть баба! Куда ей с мужиком тягаться!