Сержант засопел сердито и слегка удивлённо. Он ожидал, что мальчишка всё-таки оробеет. Но чем больше он распалялся, тем спокойнее становился новоявленный «командир».
Может, он только выглядит как малолетка? Неудачно прошёл реомоложение? Маскировка такая? — вот что примерно было написано на лице комбрига.
— Сержант, — Рэм вздохнул. Ему скучно было долго играть во взрослого. — Я — с «Персефоны». У нас с такими нервами вы бы и два часа не прослужили. Вы правильно биографию Дерена открыли. Не под запись, да? — он жестом попросил закрыть подключение на браслете. Подождал, пока сержант выполнит просьбу, и продолжил: — Есть такая штука — психический накат. Это примерно как про экзотианскую знать пишут. Прямое воздействие на психику. И ощущаете вы себя так, будто из вас все кишки вытряхивают и камнями набивают. Не вздумайте вот так Дерена провоцировать, когда прилетит. И в следующий раз потрудитесь делать то, что вам приказали. А сейчас — идёмте на место. Может, там что-то оставили? Какой-то знак?
— Нет, мы всё обыскали, — буркнул сержант Нуб.
Интересно, догадается извиниться? Ведь работать-то как-то надо с «мальчишкой»?
— Плохо… — Рэм встал. — Проводите меня до места? Вдруг сам не найду. Развалины всё-таки очень похожие.
Сержант Нуб поднялся:
— Не доверяешь, что ли?
— Не доверяю, — нахально согласился Рэм. — Вы же мне не доверяете, а почему я должен вам доверять?
Сержант разогнал по местам командиров групп, вызвал Доброго. На Рэма он даже не посмотрел, а значит, извинений у него на сегодня запланировано не было.
Лучше бы комбриг буркнул что-то формальное. Рэм бы переключился на задачу и забыл про конфликт.
Но искры между Рэмом и комбригом продолжали проскакивать, и парень решил, что сержанту надо на практике показать, кто тут командует. Если на словах не понимает.
На этот раз до нужного места в развалинах супермаркета дошли побыстрее. Наверное, Рэм уже свыкся с тяжестью доспеха.
Той же компанией — злющий Нуб, добрый Добрый и четыре десантника.
Парень, прекрасно понимая, что десантники всё тут уже перерыли, осмотрел для отмазки местность. Особенно внимательно изучил щель между плитами.
Узковато, но…
А потом одним движением отключил защиту, снял разгрузку и положил рядом с плитами.
— Ждать меня здесь! Вернусь через 20 минут!
И скользнул в проход.
Ну и пролез, в общем-то. Не очень легко — скребанул пузом по плите — но торопился же. А вдруг сообразят, что он задумал, и успеют перехватить?
Ход шёл под уклон. Полной темноты не было — свет пробивался между плитами. Но чем дальше вниз, тем становилось темнее.
Рэм подсветку на браслете включать не стал. Он понимал, что внутри никого нет. Это был чисто воспитательный момент, для сержанта.
Он отошёл от входа шагов на двадцать, прислонился спиной к камню, почти перегородившему дальнейший спуск, и беззвучно расхохотался.
Ой бы Дерен ему сейчас всыпал за такую самодеятельность! Лучше даже не думать, что было бы, выкинь Рэм что-то подобное на «Персефоне».
Да и зубы два дня не чищены… Почти преступник.
Он фыркнул, глянул на браслет: пять минут прошло.
Мало. Пусть сержант подёргается. Ему сейчас и за Рэмом лезть нельзя, и случись чего — виноват будет он.
А нечего было наезжать.
Думает, что Рэму легко командовать людьми, которые в три раза старше его и опытней? Он, что ли, не понимает своего возраста или положения?
Но раз приказали командовать — он старается. И в дела бригады, между прочим, не лезет! И Дерену на поведение комбрига не жалуется.
А что мальчишка — так какой есть, кушайте, не обляпайтесь.
Глава 13
Рэм подождал ещё пару минут и решил, что двадцать — это он перегнул. Вдруг сержант не выдержит и пошлёт десантников на поиски? Маячок-то не двигается, мало ли что стряслось с его хозяином?
Он представил себе багровую физиономию сержанта Нуба и усмехнулся. Лезть не понять куда через дырку в развалинах было глупо с его стороны. Но ещё глупее — нервы свои распускать.
Дерен Рэма избаловал. Приучил, что старший — и умнее, и выдержаннее. А «в поле» — оно вон как смешно выходит.
И ведь никто не смеётся. А почему?
Почему на «Персефоне» другие порядки? Почему опытный сержант, а в прошлом — вообще капитан, заводится с пол-оборота? Дерен бы только посмотрел на Рэма, и конец конфликту.
Может, дело в том, что Дерен — уже не совсем человек, как считает Бо? Но — кто он тогда? А капитан, Рос, Неджел?
Да на «Персефоне» куча парней, которыми Рэм не сумел бы вот так «покомандовать», даже если бы его комкрыла уполномочил. И рот бы открыть не сумел — стоял и шевелил губами, как рыба в воде.
Рэм посмотрел на браслет — семь минут прошло. Ладно, хватит комедию ломать.
Он огляделся напоследок, прислушался и вдруг услышал идущее из-за спины, прямо из камня:
— Я думал, ты испугаешься.
Как Рэм не подскочил и башкой не впечатался в нависающую плиту — он и сам не понял. Никакой «биологии» в пределах десяти метров — датчики не показывали.
Глубже системы мониторинга периметра развалины не пробивали. Но и этого хватало пилотам с той же «Персефоны», чтобы успеть засечь, как кто-то движется под городом. Потому и пачку печенья успели и подсветить, и распознать.
Рэм видел — в туннеле на десять метров во все стороны не было никого, но голос-то был. Мальчишеский.
— А я что, трус? — спросил Рэм максимально спокойно, как сумел. — Ну и ты вылазь уже. Слышно плохо. Да и вообще… Ты же понял, что мы гражданских не убиваем. Это кто-то из ваших стреляет по пацанам. У нас вообще нет приказа никого убивать.
— Перемирие? — спросил невидимый и не тестируемый системой собеседник.
— Хуже, — сказал Рэм. — Юг Империи объединяется с Содружеством. Нам теперь воевать смысла нет.
— Врёшь?
— Да ну, на фиг. Зачем?
— А корабли почему висят? Ну и валили бы себе на развязки?
— А потому что есть ещё Север Империи. И там объединением недовольны. Так что взрывчатка с Прата опять нужна не на мирные цели. Но ты-то вылазь?
— А мне зачем?
— Поговорить. Ты же не один тут сидишь. Тот пацан, что вчера приходил, сказал, что вам жрать нечего. Вылазь, придумаем что-нибудь.
— Давай так говорить?
— Тебя система не определяет. Наши мне не поверят, скажут, что померещилось. А тут, наверное, консервами не обойдёшься — полевую кухню надо поставить. Да ты не бойся. Никто тебя не тронет. Под мою ответственность. Ты же тоже не трус, раз пришёл.
Пацан замолчал. Думал, наверное, или с кем-то советовался.
Пауза затягивалась, и Рэм всё косился на браслет: как бы не потеряли его, как бы искать не полезли?
— Если поймаете — всё равно ничего не скажу, — снова зашелестел голос.
— Да нужен ты нам. Приютский, поди? И что, привык, что сильно кому-то нужен? Мы же не звери, чтобы вы тут с голоду помирали. Вылазь.
Пацан вздохнул, шумно, с потоком воздуха, и до Рэма дошло, что тот довольно далеко, а говорит с ним через… длинную… щель или трубу, проложенную в развалинах.
— Хорошо, — пацан ещё раз вздохнул. — Убьёшь — пусть тебя Белые судят. Через час, у входа.
— Забились.
Рэм с облегчением распрямился, посмотрел на браслет, где время уже подбегало к оговорённым двадцати минутам, и быстро полез наверх.
Психологически он рассчитал правильно: на сержанте уже лица не было.
Но обстановку он оценил верно, сразу сообразил, что Рэм лазил не просто так.
— Ну? — спросил он. — Нашёл что-то?
— Через час узнаем, — не стал открывать карты Рэм.
Внутри у него был праздник — получилось! И на лице эта радость проступала, конечно, как её спрячешь?
— Сейчас отходим на полчаса-час. И нужно установить наблюдение, но скрытно, — приказал он.
— Видел кого-то? — уточнил Добрый.
— Слышал, — признался Рэм. — Пытался уговорить выйти. Но спугнуть его проще простого. Постарайтесь хоть сейчас не спалиться, а?
— Надо было дрон… — буркнул сержант Нуб, засопел, но велел десантникам отходить.
Датчики засекли «гостя», когда он появился в туннеле в развалинах метров за восемь до выхода.
— Там что-то сильно сигналы глушит, — сказал «в ухо» Рэму дежурный связист. — Как из ниоткуда возник. Медленно движется по туннелю.
Рэм один сидел у щели между плитами. Ну как, один. За ним наблюдали, но время замаскироваться у десантников было.
— Дошёл до линии выхода. Стоит, — сообщил связист.
Рэм не повернул головы в сторону развалин.
Он открыл браслет и стал копаться в дружеских файлах. Вызвал над запястьем голографическую фигурку Кьё со щенками.
Очень жалко было, что не удалось раздобыть ни одного из четырёх щенков последнего помёта, а больше медик собаке рожать не разрешил.
На щенков была, оказывается, целая очередь с других кораблей. Одно дело — позволить экипажу протащить с грунта непонятно чем болеющую собаку, другое дело договориться официально и взять привитую, уже адаптированную к космосу и условиям жизни на крейсере.
Грантские охотничьи хорошо переносили перепады гравитации, гóлоса почти не подавали, а щенки Кье ещё и к военному порядку были приучены с самого рождения. Их разобрали «авансом».
Но Амаль-то так и осталась без собаки. На Кьясне можно было купить только глуповатого генмодификанта, выведенного под охоту в дэле. В друзья такой пёс не годился.
А вот на Гране собаки до сих пор разводились самые обычные — умные, каждая со своим характером.
На Мах-ми Рэму такие тоже не попадались. Он раньше и не знал, что настоящие собаки такие забавные.
— Стоит у выхода, — сообщил связист.
Рэм поднял голову и посмотрел в сторону расщелины в плитах.
— Выходи уже? — позвал он. — Ты же не думаешь, что я совсем без спецсредств?
Рэм был в лёгком доспехе, чтобы не сильно в глаза бросалось, но прикрывали его серьёзно.
Перед входом что-то блеснуло, но Рэм не испугался.
— И фонарик выключи, — сказал он. — Я — Рэм Стоун. Пилот с «Персефоны». Нас сюда прислали, чтобы как-то разобраться уже, что тут у вас происходит?