Но и успокоиться патлатый тоже не мог. То, что Рэму разрешили сесть рядом с пилотом, просто взбесило его, и теперь он алкал мести.
Рэм знал, что в медцентре дружкам Рая ничего не светит в плане прицепиться. И на обратном пути – тоже.
А вот вечером…
Ну, так до вечера ещё дожить надо. Плюс, у техников можно пересидеть до ночи, Астахов же разрешил.
– Чтоб ты сдох! – прошипел Луди. – Любимчик сержанта! – И противненько захихикал.
– Что б тебя мама вперёд ногами рожала! – воспользовался Рэм наукой дяди Серёжи, и тут уже в шеренге заржали те, кто в словесной потасовке не участвовал.
Наверное, шутка была бородатая.
Можно было ещё что-нибудь брякнуть, но Рэма нашёл глазами мастер-сержант Астахов и пришлось сделать вид, что он вообще немой от рождения, а это всё Луди.
Сержант покачал головой, но и на Луди тоже посмотрел так, что патлатый сразу уткнулся глазами в ангарный пол.
Этот пол был для разнообразия в белых пупырышках. Видимо специальных каких-нибудь, медицинских.
Порядок был восстановлен. Луди струсил, а Рай шагал в голове их маленькой колонны, и даже ничего крикнуть Рэму не мог.
Рэм догадывался, что этот баран кудрявый вынашивает кошмарные планы мести, но подставляться не собирался. Пусть даже не мечтает – ничего ему не обломится.
Медцентр был тоже чем-то вроде космической станции. Только заточенной сугубо под медицину.
Те же коридоры – только белые и новые. Те же люки воздуховодов и выводы силовых кабелей, которые Рэм теперь умел замечать.
Ну и конечно – бесконечные кабинеты, лаборатории, тестовые залы с дорогущим медицинским оборудованием.
Программа обследования была рассчитана на весь день, рекрутов случайным образом разделили на две группы, и Рэм вообще забыл про навязчивых отморозков.
И пошло: анализы, тесты, сканирования, тесты с нагрузкой. Некоторые были просто нудными, другие даже болезненными.
Рекрутам выдали специальную одежду, которую не нужно было снимать при сканировании или введении инъекций. И всё равно дело двигалось медленно.
Самым противным оказалось обследование у психотехника.
Рэма никто не предупредил, что это такая дрянь. Он вошёл в белый кабинетик с креслом-яйцом без особого страха. Это был уже десятый или двенадцатый похожий кабинет. И везде что-то измеряли, о чём-то спрашивали.
Страшное началось, когда Рэма замуровали «в яйцо» и он перестал ощущать сам себя и слышать.
Это было словно во сне – вроде он есть, а вроде и спит где-то далеко. А здесь ему снится кошмар, и никак не пробиться, чтобы самому себя разбудить.
Потом пропало ещё и чувство тяжести, и Рэм совсем потерялся.
Ему казалось, что его выкинуло в открытый космос в этом яйце. Без связи, без возможности спасения.
Хотелось кричать, но мышцы не подчинялись. Рэм бился в самом себе, не находя выхода, и уже был близок к истерике, когда прямо в голове у него раздался чей-то снисходительный голос:
– Ну не надо так нервничать, рекрут. Раньше вы не проходили осмотр в психомашине?
– Нет, – выдавил Рэм, и голос его послушался.
– Ну тогда не так уж и плохо для первого раза, – сообщил голос. – Назовите вашу фамилию?
– У вас же есть, – ответил Рэм, и тут же ощутил болезненный укол сразу во все точки тела, как будто весь он был одним-единственным куском плоти.
– Не надо самодеятельности, – предупредил голос. – Я – спрашиваю, вы – отвечаете. Фамилия?
– Стоун.
– Возраст?
– Двадцать один год, – ответил Рэм и сжался в ожидании боли.
Но ничего не произошло.
– Не надо так нервничать, – раздалось в голове. – Вы мне статистику записи портите.
И Рэм выдохнул.
Его же не допрашивают, а что-то записывают для порядка. Какие-то параметры мозга.
Никто и не собирается анализировать – правду он говорит или нет.
Наконец пытки закончились.
Их накормили невкусным, но полезным обедом и повели в другое крыло станции.
Теперь рекрутов крутили в центрифуге, изучали реакции при разной силе тяжести, проверяли устойчивость к разного рода помехам и излучению.
В общем, к концу дня группа рекрутов была уже группой зомби.
Рэм отрубился, едва их усадили в шлюпку, и обратный путь проспал даже без транквилизатора.
Обидно, конечно, что не удалось полетать во второй раз, но сил у него не осталось от слова совсем.
В бараке он тоже рухнул на свою койку и сразу же задремал. И не он один.
Когда рекрутов позвали на ужин, поднялись не все. Астахов ругаться не стал, принёс сухпайки и разложил на кроватях.
Рай с компанией на ужин сходили, и сухпайков им не дали.
– Вот же скотина, – сказал Луди, проходя мимо кровати Рэма.
Тот спал на верхотуре у самого выхода. Снизу сидел взрослый мужик, и подойти Луди не рискнул.
Он потёрся вокруг нар, косясь на пакет с консервами и галетами возле подушки врага. И отправился в туалет.
А через минуту следом за ним «в туалет» вышел Рай, а потом и двое его приятелей. Вся четверка тех, кому было чуть-чуть за двадцать один, так и держалась вместе.
Рай был у них заводилой, Луди – пешкой, чернявый Макс и молчаливый Джей – ударной силой.
В кабинку туалета они едва втискивались вчетвером, но только там и можно было посовещаться вдалеке от чужих ушей.
Глава 16
Утром Рэм проснулся с ощущением, что его били всю ночь. И, судя по плотному мату в бараке, скверно было не только ему.
– А кости-то почему болят, эпитэ а мате? – матерился кто-то басом.
– А это было гамма-излучение! – отвечал ему весёлый голос. – Медицина – великая магия! Скажи ей спасибо за то, что живой остался!
Рэм повертел головой: прихлебалы Рая уже смылись куда-то: то ли в душ, то ли в столовую. Это было прямо-таки неплохо. Вот только куда припрятать сух-паёк, чтобы они не спёрли?
Эрго у Рэма не было, но консервы – это валюта, а печенье можно принести техникам к чаю, не всё же их объедать.
Он оделся, постоял, раздумывая, и решил взять пакет с собой, в столовую. Если быстро поесть, можно успеть добежать до ангара.
В дверях столкнулся с десантниками – у них перед завтраком была разминка или пробежка. Но расстроен никто не был. Парни веселились и на ходу кидались друг в друга маленькими белыми шариками, краснеющими при попадании. Рэм поднял один и кинул хозяевам.
Рай и компания прямо-таки поджидали Рэма в столовой, так они ему «обрадовались». Но тот схватил тарелку с кашей и чай с бутербродом, и сел рядом с Астаховым. Дразнят – так пусть хоть будет, за что.
Мастер-сержант в столовке был не один. Рядом с ним сидел и пил чай очень смуглый мужчина с настолько идеальной выправкой, что его спина казалась плоской.
Он сидел прямой как доска, свысока взирал на копошение рекрутов в столовой, и на его высокомерном лице было написано, что это такая повинность – жрать вместе со всяким сбродом.
– …И? Кого я тут должен учить? – негромко спрашивал он Астахова. – Вот этих вот? А медики им чего написали?
– Результаты будут завтра. Завтра и приступишь.
– Ха, – усмехнулся плоский. – И что я тут буду делать сутки? Сухари сушить? Сам разберусь. Гони их в нижнее крыло сразу после разводки.
– У них спортзал.
– Да какой им спортзал после медцентра? Последний мозг выбьешь. Завтра побегают. А то, может, я этим же транспортом и свалю от вас, как прилетел. Придумали тоже – ташипов учить. Пусть в системе летать научатся.
– Доброе утро, – негромко сказал Рэм, когда тяжёлый взгляд Астахова упал наконец на него.
Мастер сержант кивнул, думая о чём-то своём.
Рэм быстро проглотил кашу и выскользнул из-за стола.
– Ты куда? – окликнул его Астахов.
– Я до ангара и обратно.
– Построение в восемь.
– Ещё полчаса!
Астахов кивнул, и Рэм бегом выскочил из столовой.
– Детский сад! – буркнул ему в спину мастер-сержант.
– А кофе у вас тут есть? – спросил только что прилетевший пилот-инструктор.
– Ну… Пошли в буфет, что ли, – сдался Астахов.
Рекруты сегодня вели себя на удивление мирно. Видно, и вправду их вчера упахали в медцентре.
Действительно – полчаса ещё есть. Пусть отдохнут бедолаги. Тем более, что основной возмутитель спокойствия скрылся, значит, хотя бы не подерутся.
Мастер-сержант показал гостю буфет, небогатый, но кофе там имелся. Как и йилан, что пилот со странной фамилией Эрг сразу же оценил.
– Звать-то тебя как, чтобы не спотыкаться? – спросил Астахов.
– А тебя?
– Юрген.
– Ну…Зови… Перри.
– То-то. А то ведь придумал… Язык сломаешь.
– Само срослось, опечатка у меня в документах. Вот и пригодилось.
Астахов кивнул – в спецоне опечатки очень ценили.
Подошёл Марвин, тоже с утра опухший и хмурый, с йиланом пополам с кофе в кружке – адская станционная смесь.
Поздоровался кивком.
– Я справки навёл, что ты просил, – начал он в лоб. И тут же замолчал, мрачно уставившись на нового пилота.
– И? – спросил Астахов.
Мол, что тут секретного?
– И не знаю теперь, не «вольный» ли у нас гость.
Перри вскинул на него прозрачные серые глаза: это что тут у вас творится?
Вольными гостями в спецоне называли таггеров, повстанцев и прочую шваль, засланных в лагерь противника на предмет разведки или диверсии.
– Весело, однако. И что, прямо жилочка в мясе есть? – спросил Перри.
– Не то, чтобы много веселимся, – повёл плечами начальник станции. – Но шизануться можно.
– Ну, не тяни тогда, – поморщился Астахов.
Что ж, и такое бывало в его карьере. Бывало вырезали по живому таких засланцев, уже почти что «своих».
– Парень и в самом деле с Мах-ми, из обеспеченной семьи, – начал Марвин и открыл на браслете файл. – И кража там пустяковая: юрист заявил, что мелкий снял деньги со счета отца до вступления в наследство. Там эрго было – куры бы жрать не стали. И всё бы неплохо, если бы не одно но…
Астахов вздохнул и отставил кружку.