Какую метку использовал Даритель, то ли в детали трансформатора, то ли в троне, было совершенно сейчас неважно. Главное, что уникальный по сложности и трудозатратам «гостинец» начал перемещаться в иной мир. А может, и в иную вселенную. И это перемещение все ускорялось и ускорялось, принимая необратимый характер.
Наверное, минуты на две все наблюдатели забыли, как дышать. И только когда за краем воронки не стало видно, что там на дне, Семен натужно просипел:
– Ну!. Ну же!.. Давай!..
Именно в этот момент была обязана сработать система, провоцирующая взрыв горного хрусталя и всего остального. И она сработала! Остатки пламени и последних капель растительной живицы ударили реактивной раскаленной струей в дно воронки, создавая тем самым этакий фонтан из распластанных лепестков. И эти распластанные лепестки ринулись вверх, по стенкам воронки, успели вознестись метров на десять и там, окончательно окаменев, застыли.
Среди этих лепестков хорошо просматривались отлично сохранившиеся и оставшиеся висеть на веревках трон и деталь трансформатора.
И все замерло. Стало тихо.
Настолько тихо, что с шумом восстанавливаемое дыхание свидетелей и организаторов этого чуда слышно было на нижнем полушарии массива. Но не успели они отдышаться да переброситься многозначительными, восхищенными взглядами, как сверху, из башенки с наблюдателем, раздались восторженные и вопросительные рычания:
– Гы-ыв! Эр-рэ! Ви-и?!
И раньше взрослых на это звуковое послание успел откликнуться звонким голосом Булат:
– Да видели мы все, видели! И тоже радуемся, что все так здорово получилось. Теперь подлый колдун наверняка копыта откинул и ласты склеил! – Он и в самом деле радовался, давая волю восторженному, искреннему смеху: – Ха-ха-ха!
Не удержались и все остальные от смешков и улыбок. Разве что мать не стерпела без наущения:
– Булат, воспитанные мальчики так не выражаются. Надо говорить: умер. Покинул мир или отправился на перерождение.
А вот Дим, с некоторой ноткой ревности, обратил внимания на другое:
– Гляди-ка! А малый-то и в самом деле нашего Отелло понимает.
Семен в отношении Дарителя рассуждал не так категорично:
– Вряд ли он склеил… хе-хе, умер. Умеющие делать подобный пробой пространства – это не Бениды первого уровня. У них все серьезно и со всеми мерами безопасности организовано. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, как легко и без затей он справился с приемом и размещением гостей от нас. Все-таки разумные и крайне озлобленные переносом паук, обе черепахи и джонла, – это весьма нервные и неудобные клиенты. И вообще…
Он замер в задумчивости и так стоял до тех пор, пока Люссия его не потеребила за рукав:
– Чего завис?
– Просто соображаю: не мог ли Даритель нам мстить за отправку к нему в логово сразу четырех гигантских хищников? И понимаю, что о мести с его стороны не может быть и речи. Ведь трон с неприятными сюрпризами и посланием он заготовил заранее. И обменял эти «любезности» на монстров, так сказать, не глядя. А вот за сожженный нечаянно Дмитрием трансформатор… мог и отомстить. Но тогда он окончательный мелочный урод, с которым вообще нельзя никаких дел иметь.
Трияса вычленила из этих объяснений самое главное для себя:
– Я не обижусь, если он со мной не поздоровается. Но неужели мы его этим взрывом не достали?
– Будем надеяться, что как минимум средние неприятности мы ему устроили, – Семен мечтательно улыбнулся. – Все-таки фаршированное угольком облако – это похлеще квартета чудовищ.
– И что будешь теперь делать с висящими над воронкой метками?
– Ничего! – вынес окончательное решение глава семейства. – Пусть повисят пару-тройку недель. По истечении этого срока все и прояснится.
Глава 20Пилигримы эфира
Прошел целый месяц, а не три недели. Но так ничего окончательно в отношении Дарителя и не прояснилось. Вернее, все-таки прояснилось. Потому что каждый прожитый без треволнений день подтверждал: злой колдун погиб и больше никому не досаждает. Либо, получив хороший урок, зарекся беспокоить почтенное семейство Загребного.
К фонтану из лепестков живицы кто-нибудь подходил для проверки ежедневно. Но там ничего не появлялось новенького, так что интерес к этому делу сходил постепенно на нет. Видимо, судьба неудачно свела семейство с каким-то злобным и неадекватным существом. Хотя теперь каждый имел при себе пространное послание, герметично упакованное, в котором потеряшки Пятого слоя взывали о помощи. Они теперь верили, что подобное возможно. Надо только выйти на контакт с нормальным коллегой. А что таких большинство среди шабенов, Семен верил безоговорочно.
Жизнь втянулась в обычную колею, стала размеренной и вполне комфортной. Желающие отомстить за себе подобных монстров и за почти полностью уничтоженный «десант спецназа» больше не появлялись. Однако средства противодействия возможной эскалации на массив не только содержались в боевой готовности, но постоянно совершенствовались, укрупнялись и росли в количестве. В этом вопросе матери феноменально помогали резко повзрослевшие Кэрри и Алла.
Семен запас кучи горного хрусталя и теперь творил уже третий стационарный арбалет. По его подсчетам, запущенный из такого оружия «снаряд» с одного попадания порвет даже такого монстра, как земерь. А то и джонл упокоится после попадания в него толстенной стрелы из горного хрусталя.
По сравнению с малым болтом новый «снаряд» взрывался раз в двадцать мощней. И в последнем свойстве имелась немалая заслуга Булата. Малый так развил свой навык намагничивания ударной части, что все остальные только диву давались. Вот что значит врожденный талант «видящего», феноменально развившийся уже в десятилетнем возрасте.
Ну и Дим с Отелло не сидели на месте без дела. Окончательно превратив дом в натуральную крепость, они стали все дальше и дальше уходить по окрестностям на разведку. А когда возвращались, приносили с собой великолепные охотничьи трофеи.
Вначале, правда, ворчали, что приходится таскать на себе сразу два арбалета и двойной комплект болтов к каждому. Но потом привыкли, притерлись и уже не обращали особого внимания на дополнительное оружие и на его излишний вес.
А однажды, к концу отчетного месяца, увеличенный боекомплект им весьма и весьма пригодился. Дело было на одном из самых дальних массивов, куда ребята еще ни разу не забирались. Туда они только бегом мчались часа четыре. А потом еще час подбирались к нему по временным прослойкам, мягким сквознякам глины и хрупким застывшим дорожкам пыли. Но уж слишком заинтриговал их этот массив. В первую очередь – формой. Не овальный, как большинство остальных, и не полушарием, как некоторые. А этакими тремя почти идеально равными и круглыми шарами, соединенными толстенными перемычками в виде ручек для гантелей.
Во вторую очередь – наличием вокруг массива обильного количества «вечных» пород, кусочков и обломков. К понятию «вечные» относились многочисленные скалы, куски плоских плит, этакие балки несоразмерной длины, перекрученные, а порой и ровные сталагмиты и даже стволы изувеченных деревьев. И чем они отличались от всех остальных, на них похожих, так это ярко насыщенным синим цветом и невероятной, можно сказать, нереальной прочностью. Хотя в Эфире, как грустно вздыхала мать, и так все нереально.
По мнению отца, «вечные» куски или обломки побывали где-то в особом месте Пятого и там кардинально изменили свою внутреннюю структуру. Что-то там на уровне каких-то атомов и межэлектронных связей. Ну, отец, он такой, много мудреных слов знает.
А вот массив с пещерами интриговал все больше и больше. Пройти мимо такого и не заглянуть – себя не уважать.
Уже приблизившись к нему и пытаясь рассмотреть получше, друзья обменивались мнением:
– По всем понятиям, не может существовать такая твердь в Пятом. Только общий вес наверняка втрое больше, чем массив, годный для выживания.
– А-ав, и-ис, – глубокомысленно выдал мохнатик.
– Ну, если только пару дней как образовались, – согласился с ним приятель. – Но тогда почему вся эта твердь так густо покрыта мангровыми трехметровыми зарослями?
– А я-ю-у?
– Вот и я не знаю. Но быть такого не может. И присмотрись, ни единого протуберанца между глыбами. Да и вообще вокруг облаков живицы – крайне мало. Хорошо, если с десяток притянулись. И это – к такой большой массе? О чем это говорит?
– Га-ам, га-ам?
– Скажешь тоже! Кто ж эту гадость жрать станет? Никто в этом мире живицу не ест, даже жуки-древоеды. Таракуши, правда, порой используют кусочки застывших протуберанцев для постройки своих гнезд, но это исключение из общих правил.
– Акы-ы. Ы-ыл да?
– А зачем облака специально отталкивать? Они же помогают избегать столкновений и последующего притяжения массивов друг к другу. Нет, тут явно какая-то загадка кроется… Давай будем пробираться дальше. Только зайдем по дорожкам вон с той стороны, с противоположной. Там как раз с верхушки подуровней одинокий сегмент лежит «вечного» пласта. Словно узкий мостик получается. Мало ли что… Пусть лучше подумают, что мы оттуда пришли.
Черный брат на это покладисто кивнул и первым устремился к цели, где перепрыгивая, где осторожно скрадываясь по хрупким прослойкам. Вот в этом ему не было равных. Особое звериное чутье позволяло обойти самые опасные или проблематичные места. И никогда мохнатик еще не провалился в какую-нибудь яму и не оступился в озерцо с кислотой, прикрытое обманчивым ковриком мягкой травки. Да и подуровни под ним ни разу не рухнули.
Дим, тоже родившийся здесь, также ведал отлично все тонкости и нюансы здешних опасностей. Но в незнакомых местах предпочитал доверяться другу, ступая за ним след в след. И быстрей получается, и надежней.
Так что уже через полчаса парочка названых братьев настороженно вступила под сень мангровых зарослей, разросшихся непосредственно на крайнем кругляше загадочного массива. Так эти заросли прозвал Семен, за сложные древесные переплетения стволов внизу и крупные мясистые листики поверху данного леса. Встречались такие образования крайне редко, зато изобиловали таким количеством съедобных грибов и ягод, что сходить за ними хоть на «край света» считалось делом доблестным, «вкусным» и крайне полезным.