т если змея анаконда, которая в Южной Америке живёт… Она знаете какая? Двадцать метров.
– Ну вас… – поморщилась Женька. – Про змей даже совсем неинтересно. Они противные.
– Скользкие, – согласилась Людмила.
– Все девчонки боятся змей, – сказал Павлик назло Людмиле. – И лягушек, и мышей…
– А ты боишься собак, – сказала Людмила. – И ещё боишься ходить в темноте по лестнице. Я знаю.
– А ты толстая!
– А ты шкелет!
– Хватит вам, – жалобно протянул Валерка. – Всё ругаются и ругаются…
– Смотрите, – снова тихонько сказал Алька, – в горе появилась пещера.
И все тут же позабыли про спор, потому что стали смотреть на облако. В серебристо-розовой облачной горе появился глубокий провал, и в нём клубились тени – серые и синие.
– Там живёт ночь, – прошептала Женька на ухо Альке.
У Альки защекотало в ухе, но он не отодвинулся.
Ему стало хорошо и немножко страшно: будто он сидит в кукольном театре перед началом интересной-интересной сказки и ждёт, когда поднимется занавес. Альке даже показалось, что сейчас появится что-то необыкновенное.
Но появился обыкновенный Юрчик.
Он вернулся совсем незаметно. Никто сначала его и не увидел: все смотрели в небо.
Юрчик постоял с опущенными плечами, вздохнул и виновато сказал:
– Там кто-то сидит.
– Где? – очнулась Женька, и все взглянули на Юрчика.
– У забора, – прошептал он.
Алька вдруг понял, что Юрчик перепугался. Так перепугался чего-то, что не смог даже бежать и не решается громко разговаривать. Глаза у него были круглые, как синие пластмассовые колесики от игрушечного грузовика.
– Тихо, – строго сказал Алька, хотя никто и не шумел. – У какого забора?
Юрчик ладонью махнул назад, через плечо, и стал ковырять сандалией землю. Потом еле слышно проговорил:
– Я домой пошёл, а оно сидит в траве…
– Кто? – хором спросили все, Юрчик приподнял плечо:
– Не знаю… Полосатое.
– Оса? – обрадовался Павлик. Все знали, что Юрчик боится ос и шмелей, а они ведь полосатые.
– Сам ты оса!-хмуро сказал Юрчик.– Оно большое.
– Кошка? – спросила Людмила. – Бывают полосатые кошки.
– Сама ты кошка! – сказал Юрчик. – Оно вот такое… – Он раскинул руки, поглядел в обе стороны и увидел, что рук не хватает. – Ещё больше.
– Чудовище какое-то… – пробормотала Женька. – Ты не врёшь?
– Оно шевелится, – вздохнул Юрчик. Он почти перестал бояться, потому что непонятный зверь был далеко, а ребята близко.
Людмила старательно зевнула:
– Ерунда какая-то.
– Может быть, там тигр? – нерешительно заговорил Валерка. – Может быть, убежал из зоопарка и прячется. Ага?
Юрчик замотал головой:
– Не… у тигров бывают чёрные и жёлтые полоски.
– А у этого?
– Чёрные и серые…
– Кто ещё бывает полосатый? – деловито спросил Алька, а по спине у него пробежал холодок: необыкновенное всё-таки случилось.
– Зебры, – сказал Валерка.
– Кабаны, – прошептала Женька.
– Камышовые коты, гиены, бурундуки, киты-полосатики, – перечислил Павлик, будто у доски на уроке.
– Сам ты кит-полосатик, – сказала Людмила. – Надо пойти да посмотреть. А то сидим тут..:
Оно лежало в густой и высокой траве.
Оно дышало.
Головы и хвоста не было видно. Среди стеблей крапивы и репейника виднелся лишь черно-серый полосатый бок, а из-под лопуха выглядывала тяжёлая пятнистая лапа. Бок тихо колыхался, а лапа не шевелилась. Было непонятно, спит этот зверь или притаился, чтобы сейчас прыгнуть и кого-нибудь слопать.
– Это не зебра, – прошептал Валерка.
– Это вообще непонятно кто, – сказала Людмила и поёжилась…
Алька почувствовал, как у него зачесались пятки. Это, наверно, потому, что недалеко на улице работал экскаватор. Его мотор был негромкий, но сильный, и земля мелко дрожала. Дрожь передавалась пяткам сквозь тапочки.
Ребята стояли у стены дома и по очереди смотрели из-за угла на непонятное существо. До него было ещё далеко, но ближе никто не подходил. Наконец Павлик вытянул вверх длинную руку и тонким голосом произнёс:
– Товарищи, без паники. Ничего страшного. Обнаружено большое полосатое чудовище. Что делать?
– Это не зебра, – снова серьёзно сказал Валерка.
– Лучше бы уж это был тигр, – вздохнула Людмила. – Тогда хоть все понятно…
– Может быть, это полосатая корова? – робко спросил Юрчик.
Ему не ответили. Людмила почесала кончик носа согнутым пальцем.
– А в тайге тигров ловят сетями, – задумчиво проговорила она.
У Альки перестали чесаться пятки. Серебристое громадное облако растворяло в сумерках рассеянный свет. Альке вдруг подумалось, что такие облака бывают над жаркими странами, где бродят по джунглям жёлтые львы, а воины африканских племен, собираясь на охоту, бьют в большие барабаны. Альке стало совсем не страшно, только голос почему-то сделался сиплым.
– На площадке есть волейбольная сетка, – прошептал Алька. – Она большая.
Все молчали.
– Забоялись, – хрипло сказал Алька.
Сетку они отвязали быстро. Женька встала на плечи Людмиле у одного столба, Валерка подсадил Альку на другой, и они сразу распутали узлы.
– Надо держать по краям, – решил Алька, – а серединой накрыть чудовище.
Когда он сказал «чудовище», в животе у него что-то застонало, а левая коленка дёрнулась куда-то вниз. Алька удивился. Ведь он совсем не боялся, только в голове всё время прыгало одно слово: «При-клю-че-ни-е, при-клю-че-ни-е…»
С одной стороны сетку взяли Алька, Валерка и Женька. С другой – Людмила и Павлик. И ещё к ним прицепился Юрчик.
Павлик до сих пор дулся на Людмилу и сказал:
– Шла бы ты отсюда! Никакого толку не получится. Ты толстая и будешь мешать.
– Зато я сильная, – возразила Людмила. – А ты хлюпик.
– Тихо! – сердитым шёпотом предупредил Алька, и его послушались.
Путь через двор показался длинным-длинным. Длиннее, чем от дома до кинотеатра «Спутник», потому что ноги двигались очень уж медленно. А когда охотники вышли из-за дома, ноги почти совсем остановились.
Стало ещё темнее, и чудовища почти не было видно, только светлая лапа проглядывала в тёмных лопухах. «При-клю-че-ни-е, при-клю-че-ни-е», – глухо стучал экскаватор.
– Ура! – хрипло крикнул Алька и побежал к забору.
И все охотники тоже побежали, и Павлик тоже, кажется, крикнул «ура» тонким голосом. Альке стало весело, только глаза почему-то сами собой закрылись. И у других, наверно, тоже закрылись. Потом Алька почувствовал коленями жёсткие листья репейника и повалился животом в ломкую высокую траву. И все повалились тоже, а середина сетки накрыла чудовище.
Они лежали и ждали страшных рывков и рычания. Но было тихо.
Может быть, чудовище не проснулось?
Алька открыл один глаз и увидел что-то тёмное и расплывчатое. Это был просто лопух. Алька хотел открыть второй глаз. Но тут ему под локоть попал какой-то очень острый камешек. Алька дёрнул рукой и угодил в крапиву. Это была не простая крапива, а самая жгучая, с тёмными узкими листьями, – собачья. Она жалится даже сквозь рубашку. А если локоть голый, то даже мёртвый, наверно, вскочит!
А ведь Алька-то был не мёртвый. И, конечно, вскочил. И увидел, что никакого чудовища нет.
– Вставайте, – уныло сказал Алька.
В траве лежал свернувшийся полосатый матрац, а из-под него торчало старое берёзовое полено.
Когда все поднялись и освободили матрац из-под сетки, упругая трава снова выпрямилась и начала вздрагивать. И стало казаться, что матрац живой: он тихо колыхался в траве. Алька понял, что всё это из-за экскаватора, от которого дрожала земля.
– Это нашей соседки матрац, – сказал Юрчик и виновато вздохнул. – Она его на забор повесила, чтобы пыль выбивать палкой. А он, значит, упал…
– Вот из тебя бы пыль палкой…-мрачно произнесла Людмила.
– Надо отнести сетку, – сказал Павлик.
– Никто её и здесь не украдёт, – отмахнулась Женька.
Всё вокруг ещё больше потемнело. И большое облако уже не было похоже на светлую серебряную гору из сказки. Оно расплывалось в сумерках.
Всё сделалось обыкновенным и неинтересным.
Алька вспомнил, что день закончен. Ничего хорошего сегодня уже не случится. Не будет никаких тайн, зовущих на опасную охоту. Даже обыкновенной игры в лунки не будет, а придётся идти домой. Ужинать. Мыть ноги. Спать…
Злая досада заскребла Альке горло. Прищурившись, он глянул на Юрчика. Драться Альке не хотелось, но рука его как-то сама размахнулась и сильно хлопнула Юрчика по голове. Алька почувствовал, как под ладонью подмялись волоски на Юркином затылке, а голова послушно качнулась вперёд, будто у деревянной лошадки.
Юрчик ничего не сказал, даже не обернулся. Он тихонько пошёл с опущенной головой от ребят, и одна сандалия у него хлюпала и скребла, потому что был оторван ремешок.
Алька взглянул на ребят. Они смотрели вслед Юрчику, а потом Женька отвернулась и неуверенно сказала:
– Так и надо ему…
– Аида домой, – хмуро предложил Валерка.
И они пошли. Поодиночке, будто жили в разных домах.
Алька шёл всё тише и тише. Он остался во дворе один. Почему-то всё думалось о Юрчике. Алька знал, что Юрчик жаловаться не будет. Он вообще никогда не жалуется. Но это Альку не радовало.
Он остановился, потоптался на месте, а потом ноги сами повернули назад, к забору. Всё скорей и скорей.
Алька с разбегу проскочил колючие заросли, подтянулся на досках и через две секунды был в соседнем дворе.
Юрчик сидел на крыльце; его майка белела в сумерках, как маленький парус.
Алька нерешительно подошёл сбоку.
Юрчик нагнулся низко-низко. Голову опустил ниже колен. Может быть, он плакал?
– Ты чего… сидишь? – пробормотал Алька.
– Сандалия порвалась. Ремешок… – вздохнул Юрчик. – Бабушка утром пришила, а он опять… Никак не приделаю.
Он не плакал. И он не удивился, что рядом появился Алька.
Всё-таки хорошо, что иногда отрываются ремешки.
– Давай, – деловито сказал Алька.