– Мне не стоит.
– Очень даже стоит. Давай, Ро, мир не остановится, если ты будешь спать со мной в одной кровати. К тому же я так и не купил презервативы, тебе ничто не угрожает. Но только сегодня.
Взгляд снова был мягким, напряженное тело расслабилось, лицо стало сонным. Он устал не меньше ее. Она поняла, что теперь пойдет к себе, если ее будут подгонять электрошокером для крупного скота.
– Хорошо. Только быстренько приму душ.
– Ага, ладно. Давай быстрее.
У него глаза закрывались. Роуэн думала о его сонном лице, быстро моясь и чистя зубы, а когда вернулась в комнату, он уже спал. Она скользнула к нему под покрывала и почувствовала, как его рука обняла ее за талию. Роуэн выключила свет, Себ придвинулся ближе. Она почувствовала его губы на своих волосах.
– Ты напугала меня, Ро. Не делай так больше.
– Постараюсь.
И она постарается. Хотя гарантировать ничего не может.
Спустя пять дней ранним утром Роуэн сидела на диване у огромного окна в спальне Себа и смотрела поверх изгороди на окна своей прежней комнаты, дыхание Себа тихо аккомпанировало ее мыслям.
Она так и не сходила домой, не прогулялась по прекрасному розовому саду матери, не посидела на уличной скамейке, где отец всегда читал воскресные газеты под лучами зимнего солнца. Родители должны вернуться меньше чем через неделю, а она так и не придумала, как с ними общаться, вести себя с ними. Может, стоит написать электронное письмо, сказать, что вернулась и пока живет у Себа? Или просто подождать, а потом внезапно объявиться? Как они отреагируют? Что скажут, почувствуют? Чего захотят от нее? Смогут ли увидеть в ней взрослую женщину, которая сама принимает решения и отвечает за последствия? Станут ли уважать ее за это? Отнесутся ли с пониманием? Ей больше не нужно, чтобы они поддерживали ее и ее образ жизни, но и не хотелось больше выслушивать причитания по поводу того, что она никак не осядет, не учится дальше, не так одевается, не так укладывает волосы, не такие решения принимает.
Себ завозился во сне, Роуэн посмотрела на него. Как отреагируют родители, когда узнают о них с Себом? А они однозначно узнают. Уж точно не совсем слепые, да и они с Себом генерируют столько энергии, что хватило бы на ядерную реакцию. Родители не оценят краткосрочные и приятные обоим отношения ради секса. Впрочем, за Себа они, скорее всего, будут переживать сильнее, чем за нее, он всегда был частью их жизни, а Роуэн, эксцентричная дочь, появлялась лишь время от времени.
– Ро, ты в порядке? «Восхитительный мужчина», – подумала Роуэн.
– М-м-м, да, просто думаю о том, что надо бы заглянуть домой.
– Ты так и не была там?
– Надо бы. Это забавно, иронично, но не смешно. Я могу войти в бомбейские трущобы или в юрту в Монголии, но мне не хватает мужества войти в свой дом. Всякий раз, когда думаю об этом, кажется, мне снова восемнадцать. Я одна, потерянная, испуганная. Не нравится так себя чувствовать.
– Вполне объяснимо. Хочешь, я схожу с тобой? Если снова почувствуешь себя как в восемнадцать, скажешь мне, я тебя поцелую или прикоснусь к тебе и напомню, что ты взрослая женщина.
– Очень благородно с твоей стороны.
Себ всегда мог заставить ее улыбнуться, даже если у нее было ужасное настроение. Как так? Роуэн собрала волосы в пучок на макушке, подержала так полминуты и дала им рассыпаться.
– Ладно, потом сходим. Расскажи мне о путешествиях.
– Это очень широкая тема. Давай конкретнее. Себ на мгновение задумался.
– Расскажи, что ты любишь в путешествиях?
– Цвета, чудесных местных жителей, их терпимость, различия, которые прекрасны, сходства, которые универсальны. Архитектуру, базары, уличную еду.
– А что сильнее всего ненавидишь?
– С практической точки зрения? Грязные кухни и спальни в дешевых хостелах. Постоянные вечеринки. Постоянные вопросы. Откуда ты? Где уже бывала? Давно путешествуешь? Куда потом? Это скучно. Одно и то же снова и снова. – Роуэн замялась.
– Расскажи, Ро. Она указала на кровать:
– Это…
– Это? – Себ не понял, посмотрел на кровать и перевел взгляд на Роуэн. – Что?
– Самое неприятное в путешествиях отношения. Их приходится искать, поддерживать, обрывать. Я слишком часто говорила «прощай». Гораздо чаще, чем следует обычному человеку. Правда. Иногда бывает так, что я неделями не встречаюсь с другими путешественниками. Не хочу знакомиться с ними, а потом прощаться.
– Ты о друзьях или любовниках?
– И о тех, и о других. Прощаться всегда больно.
«И еще больнее будет прощаться с тобой», – подумала она, встретив его напряженный взгляд. Из разговоров с другими путешественниками и собственного неудачного опыта отношений она знала, что непродолжительные связи, как с Себом, всегда более страстные, чем обычные романы. Оба понимали, что все это скоро закончится, поэтому надо дорожить каждым мгновением. Это нереально. Или, наоборот, слишком реально. В любом случае это не должно продлиться долго, это закончится очередным «прощай». Роуэн знала, это будет самое непростое «прощай» в ее жизни.
Себ провел рукой по волосам и заросшему щетиной подбородку. Казалось, хотел что-то сказать и уже даже решил, что именно, но передумал. Может, испугался эмоций в голосе Роуэн? Сентиментальности ее слов? Она знала, ему всегда приходилось тяжело, когда дело доходило до живых эмоций. Он предпочитал находить рациональное объяснение каждому решению и действию. Она завидовала этому умению думать ясно и разумно.
Но сама была совсем не такой, чувствовала все в два раза острее.
– А кстати, хочу спросить. Не сходишь ли со мной на коктейльную вечеринку завтра вечером? Было бы здорово пойти туда с кем-то.
Роуэн заморгала от резкой смены темы, мгновение подумала.
– Я бы с удовольствием, но у меня нет ничего даже отдаленно напоминающего коктейльное платье. И нет, ты не будешь покупать мне платье и туфли из-за одного вечера! Пустая трата денег! Так что извини, но нет.
– Да ладно, Ро. Это же просто деньги! – Он наклонился, скользнул губами по ее губам и заставил ее подняться на ноги.
– Это деньги, которые нужно будет вернуть. Я и так должна тебе за перелет из Йоханнесбурга сюда и за билет до Лондона. Хотя что-то я, возможно, смогу вернуть, если…
– Тогда тащи свою задницу к компьютеру и ищи информацию про нэцкэ. Мне почему-то кажется, ты не хочешь их продавать.
Роуэн сморщила нос, подумала, стоит ли отрицать, и пожала плечами.
– Я не хочу продавать смеющегося Будду. Но другие продать надо. Не могу позволить себе поблажку за двенадцать тысяч фунтов, особенно когда я должна тебе денег.
Себ прижался лбом к ее лбу:
– Я понимаю, почему тебе хочется его оставить. Он восхитительный. А что до денег, так это все ерунда.
Роуэн погладила его по шее:
– Это важно для меня. Я не могу взять твои деньги.
– Ты можешь мулу преподать урок упрямства, надоеда!
– Знаю. – Она перебирала пальчиками светлые волосы у него на груди. – Слушай, а те огромные сундуки все еще на чердаке?
– Насколько мне известно, да. – Себ сел прямо, озадаченный такой сменой темы. – А что?
– Мы с Калли часто наряжались в платья вашей бабушки. Если я правильно помню, она была настоящей светской львицей в свое время.
Себ умный мальчик, сразу понял, что к чему.
– Ро, ты не можешь надеть платье шестидесяти – семидесятилетней давности! Мокрицы! Пыль!
– Химчистка! И потом, Яс уже сто лет назад избавилась от мокриц. Ты что, никогда не слышал о винтажных платьях? Туфли, думаю, там тоже есть.
– Ты с ума сошла!
– Хочешь, чтобы я пошла с тобой, или нет?
– Ну ладно. Мы посмотрим. Но если ничего не найдем, я куплю тебе платье, и ты не будешь спорить, договорились?
– Может быть.
Себ поцеловал Роуэн в нос:
– Значит, план действий на сегодня такой: секс, завтрак, для меня быстрый визит в комнату военных действий, для нас обоих поход по местам твоей юности, а потом чердак. И снова секс. И еще секс.
– И, может, секс на десерт. Себ рассмеялся:
– Схватываешь на лету!
«Минимум времени, максимум удовольствий», – подумала Роуэн, когда он поцеловал ее, и все внутри у нее загорелось. Да, прощаться с ним будет ужасно больно.
Глава 8
Не найдя Роуэн ни в одной из комнат внизу, Себ взбежал по ступеням на второй этаж. Вместо того чтобы повернуть налево, поднялся еще выше, миновал закрытые двери в комнаты, которыми не пользовались со времен дедушки и бабушки (какое небрежное отношение к пространству!), и направился к узкой лестнице на чердак.
Интересно, когда он был там последний раз? Пятнадцать лет назад? Двадцать? Калли и Роуэн постоянно играли там, когда он сидел как приклеенный возле компьютера.
Некоторые вещи никогда не меняются. Он планировал большую часть дня провести с Ро, но его команда наткнулась на хитрый файервол на сайте, который требовалось взломать именно сегодня. Потребовались их совместные усилия, чтобы преодолеть преграду. Из-за этого Себ надолго задержался в комнате военных действий и не видел Ро с завтрака. Может, она пошла к себе домой? Сомнительно.
Он заглянул на чердак, огляделся. Совсем не темно и совсем не тесно. Благодаря окнам в крыше, чердак заливал естественный свет. Вокруг валялся привычный хлам, коробки с надписью «Рождественские украшения», старые компьютеры, комплект водных лыж. На горе составленных друг на друга картонных коробок валялась куча спасательных жилетов. Да, часть вещей точно нужно выбросить.
– Ро?
– Себ, налево, – позвала она.
Он повернул и пошел на ее голос, обогнул деревянную перегородку и заморгал от удивления. На грубых покрывалах, которые Роуэн расстелила на полу, лежали вещи из тяжелых старомодных дубовых сундуков, а среди этой горы одежды перед огромным, в полный рост, антикварным зеркалом в дубовой раме стояла Роуэн в блестящем черном платье и туфлях на девятисантиметровых каблуках. Даже с волосами, собранными в неаккуратный хвост, и без макияжа она выглядела восхитительно.