«А я очень хочу Себа. Так, хватит ныть, Данн, сконцентрируйся».
– Извини, Грейсон. Я его отдала. Он закрыл глаза и покачал головой:
– Боже правый, да ты ненормальная! Так забери его обратно.
– Его нет. Давай дальше. Сделай мне предложение насчет оставшихся.
Наблюдая за тем, как он рассматривает нэцкэ, она позволила мозгу расслабиться. Глаза Грейсона жадно заблестели, Роуэн поняла, что через день станет на пару тысяч фунтов богаче, чем была, когда месяц назад опустошила счета. Ничего себе, неужели прошел только месяц? Как могло столько всего случиться за столь короткое время?
Заставив мозг сойти с пути, по которому тот уходил слишком часто и прямиком к Себу, Роуэн попыталась решить, куда поедет. Обратно в Таиланд или на запад, в Канаду? Или домой, в Кейптаун?
Каждая клеточка в теле откликнулась на мысль о Кейптауне. Больше ехать никуда не хотелось. Она мечтала вернуться домой, к Себу.
Из-за депортации и финансовых трудностей она отвлеклась от приятного времяпрепровождения, встретилась лицом к лицу, сердцем к сердцу с Себом. И ей понравилось то, что она обнаружила. Она сопротивлялась любви всеми силами, тяжело было признать, что свобода не стоит того, чтобы отказываться от него.
Роуэн любит его. Любит каждым атомом своего тела. Он ее свобода, новый мир, его еще предстоит исследовать и понять. Он тот, кого не хватало ей в жизни, кого она искала по всему свету.
И он прав. Она убежала именно тогда, когда совершенно точно надо было остаться и бороться.
– Пятьдесят тысяч и ни пенни больше за все, – оценил Грейсон.
Роуэн моргнула, улыбнулась и протянула руку:
– Договорились. Когда я смогу получить деньги? Грейсон, похоже, испугался:
– Роуэн, проклятье, ты же должна была поторговаться! Разве я совсем ничему тебя не научил?
– Я знаю, ты предлагаешь слишком мало, Грей, – она действительно это знала, – но у меня нет времени спорить с тобой. Сколько у тебя сейчас?
– Десять тысяч. Ладно, дам тебе шестьдесят, а то мне будет казаться, что ограбил тебя, если возьмешь меньше. Роуэн снова протянула руку:
– Я возьму десять, остальное можешь перевести на мой счет. Как обычно. Может, к тому времени поймешь, что обираешь меня, и снова поднимешь цену.
Грейсон жадно посмотрел на нэцкэ перед тем, как вытащить деньги.
– Вполне возможно.
Роуэн взяла деньги, встала и чмокнула Грейсона в пролысину на макушке:
– Спасибо. Наслаждайся.
– Если когда-нибудь захочешь продать Будду, я твой клиент. Она покачала головой:
– Скажу новому владельцу, но он точно не продаст.
– Она его отдала! Кощунство! – Грейсон жестом указал на еду на столе. – Куда спешишь? Мы едва распробовали все это.
Роуэн улыбнулась:
– Домой. Я спешу домой.
Ложились сумерки, словно кто-то случайно разбрызгал над Скарборо огни. Море стало сначала кобальтовым, потом черным как ночь. Самое любимое время суток у Себа. Еще до того, как закрутилось с Ро, он часто проводил эти полчаса за рабочим столом, с виски, наблюдая, как день превращается в ночь, погасив свет в кабинете. Сотрудники в комнате военных действий знали: Себа лучше не беспокоить.
Он отпил виски и почувствовал тепло, радуясь тому, что вообще может чувствовать. После отъезда Роуэн он периодически впадал в оцепенение. Это случалось в те моменты, когда он не чувствовал себя грустным, потерянным, оставленным. Думать не хотелось, и это не нравилось. Именно поэтому он всегда старался не привязываться, всегда сохранял дистанцию.
Он все делал на автомате. Слишком много пил, слишком много мечтал. Старался всегда найти себе занятие, только бы не ложиться спать; во снах приходила Роуэн, а это ужасно больно. Он просыпался, поворачивался и снова понимал, что ее нет рядом. Он страдал. Постоянно.
Вспыхнул свет, Себ прикрыл глаза рукой:
– Что за… Папа?
– Пить в темноте – это чересчур даже для тебя, – весело отозвался Пэтч и сел на стул по другую сторону стола, указав на полупустой стакан. – Найдется еще один для твоего старика?
Себ толкнул стакан через стол:
– Бери этот. Я в спортзал, попытаюсь согнать разочарование.
– Возбужден? Сил притворяться не было.
– Просто грустно.
– Ты плохо это переносишь. Плохо переносишь ее отсутствие. – Пэтч отхлебнул виски и посмотрел на сына. – Я думал, это она будет страдать, а все свалилось на тебя.
– Ну да. – Так все и было.
– Я собираюсь жениться на Энни, – огорошил Пэтч. Он тут совсем сник, а отец собирается жениться?
– Она ничего не знает, я еще не говорил. Но она та самая. Я просто хочу всегда быть с ней, чувствую это. И ты тоже кое-что почувствуешь, если прекратишь так много думать и рискнешь.
Боже, да ведь он пытался! Отец не знал, что он просил Роуэн остаться, дать им обоим немного времени, поэтому вкратце обо всем рассказал.
Пэтч посмотрел на него с жалостью:
– То есть ты попросил ее остаться. Что это значит?
– Прости?
– Сказал, что любишь ее, хочешь быть с ней?
– Нет. Просто попросил остаться, дать мне подумать. Совсем немного времени, чтобы все обдумать.
– А если бы она дала тебе время, а ты понял, что не любишь ее? Что тогда? С чем бы она осталась? Какую причину ты назвал, чтобы удержать ее? Что могло бы заставить ее задержаться, рискнуть, сблизиться с тобой, когда она знала, что в конце концов может остаться с разбитым сердцем?
Себ выругался и поник головой:
– Что Роуэн искала всю свою жизнь, Себ?
– Э-э-э…
– Любовь, поддержку, родственную душу и уютный дом, в который хочется возвращаться. Как может умный человек вроде тебя не знать этого? – Себ не разбирался в людях. Никогда.
– Ну, что собираешься делать, сын? Следить за ней по всему свету, как за матерью? Никогда не выходить на связь и навсегда остаться несчастным? Или все же попытаешься с ней поговорить и все наладить?
Себ почувствовал укол в словах отца.
– Что? Ну-ка, притормози! Ты думаешь, мне стоит связаться с мамой? Пэтч вздохнул:
– Да. Или свяжись, или отпусти. Мы с Калли смирились с тем, что ее нет больше в нашей жизни. Для нас это в прошлом. И она в прошлом. А вот для тебя нет. Думаю, тебе лучше либо начать с ней общаться, либо окончательно порвать. Неизвестность до добра не доведет. То же самое с Роуэн. Или рискни, или отпусти. Разберись с этим.
– Боже, пап, ну дай мне самому со всем этим разобраться, а?
– Разбирайся. Либо верни Роуэн, либо соберись. Ради нас прекрати киснуть.
«Вербальный пинок под зад от родного отца», – подумал Себ.
– Я не знаю, где она. Наверное, все еще в Лондоне.
Пэтч закатил глаза:
– Ты с шестнадцати лет следишь за Лаурой и не знаешь, где Роуэн, куда направляется? Чем ты занимаешься каждый день? Сядь за эту чертову штуковину и выясни!
Себ улыбнулся, пошел к компьютеру. Через несколько минут нужный код был введен, на экране появился результат.
Матерь божья! Наверное, глаза его подводят. Он почувствовал, как Пэтч встал рядом.
– Что? В чем дело? Себ указал на строчку на экране:
– Можешь в это поверить? У меня что, галлюцинации?
Рука Пэтча легла на дрожащее плечо Себа, успокаивая его.
– Нет, приятель, не думаю.
Роуэн прошла таможенный и миграционный контроль и теперь стояла в центре зала прилетов, глядя на мобильный телефон. На экране высветилось «Себ Холлис».
«Позвони ему. Позвони. Просто нажми зеленую кнопку».
Несколько недель назад она думала, что попросить его об одолжении тяжело. Но это не шло ни в какое сравнение с теперешним ужасом.
«Пожалуйста, люби меня. Пожалуйста, позволь мне остаться».
Ну да, будто можно подойти и вот так все выложить! Нет, она все обдумала. Она будет рациональна и спокойна. Скажет, им есть что исследовать, и, если он захочет, она останется, чтобы дать ему время все обдумать.
Она не станет молоть чепуху, всхлипывать и сходить с ума, как обычно, когда влюбляется. Она будет разумна, даже если это ее убьет (а так, скорее всего, и случится, если страх не доберется раньше).
А что, если Себ откажется приехать за ней, и придется стучаться в его дверь, чтобы увидеться с ним? Что, если…
Она сама себя изводила. «Да позвони ты уже!»
Через пять гудков Себ ответил.
– Себ? Это я.
– Да, Роуэн.
Она услышала в его голосе напряжение, душа ушла в пятки. Ничего труднее в жизни еще не приходилось делать! «Соберись, Данн. Это работа над ошибками, твой второй шанс. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Так сделай!»
– Окажи мне услугу.
– Еще одну?
– Это последняя, обещаю.
– Ну-ну.
Прежде чем горло совсем сдавило, Роуэн смогла сказать:
– Ты не мог бы забрать меня? Я вернулась и сейчас в аэропорту. И мне нужно с тобой поговорить.
– Ладно. Стой где стоишь. Кстати, сексуальные джинсы. – Себ резко оборвал звонок.
Что за… Она пошла на величайший риск в своей жизни, а он комментирует ее джинсы? И как он узнал, во что она одета? Откуда?
– Правда, очень сексуальные джинсы. Мне нравится, как они обтягивают твои бедра.
Роуэн обернулась и увидела его. Мощный, надежный, он стоял прямо перед ней. Боже, приехал! Роуэн поднесла ко рту кулак и с силой прикусила костяшки. Боль убедила ее в том, что Себ не плод воображения, а объективная реальность.
Реален, черт побери! Как и его рука, лежавшая у нее на щеке.
– Дыши, Ро.
Она обещала себе, что слез не будет, но они бежали по лицу.
– Ты здесь.
– Я всегда буду с тобой, если позволишь. – Его взгляд переполняли эмоции.
– Откуда ты узнал? Как? Мой рейс… Я только вчера решила вернуться домой. – Она схватила его за рубашку и повисла на нем. Пока она его держит, он не исчезнет. – Как?
– Я постоянно говорю, что найду тебя даже на Луне, если захочу. Когда ты, наконец, поверишь мне? – Себ притянул ее к себе. – Иди сюда. Мне нужно к тебе прикоснуться, почувствовать тебя всю.
Роуэн прижалась лицом к его шее, стараясь раствориться в нем, вдыхая его аромат. Одна сильная рука лежала у нее на голове, вторая обнимала за талию.