Смеюсь, как моя мама.
— Карина в детстве хотела стать балериной, — сдает она меня.
— Да, — дую губы. — Только ростом не вышла.
— Глупости…
— А я хочу быть стюардессой, — подает голос Василина.
— Сто из ста, — бормочет Фролов себе под нос, снова заставляя меня прыскать от смеха.
Покончив с десертами, мы отправляемся “по домам”. Я не брала машину, потому что планировала выпить бокал вина, но я явно с вином переборщила, потому что моя голова пустая и беспечальная, хотя у меня полно причин не быть пустоголовой ни единой минуты.
Денис отвозит маму с Василиной домой и, когда они выбираются из машины, оставляя нас одних, делаю то, чего хотела с того момента, как увидела его сегодня.
Хочу целоваться.
Забрасываю руки на его шею. Покрываю его серьезный рот быстрыми, но очень нескромными поцелуями. Прикусываю нижнюю губу, обвожу ее языком. Хочу, чтобы он ответил мне так, как обычно это делает: вдумчиво и чертовски профессионально.
— Значит, стюардессы?.. — шепчу.
Его язык проталкивается в мой рот, разнося по рецепторам вкус, который запускает во мне самые примитивные на свете инстинкты. Денис снимает мою руку со своей шеи и заставляет накрыть ладонью свой пах.
Скулю в его губы, чувствуя твердость, от которой в глазах круги.
Широкая ладонь накрывает мою шею под волосами, рот прижимается к моему. Так, что каждое сказанное им слово становится мурашками на моих губах.
— Моя одноклассница стала стюардессой пару лет назад. После колледжа… — произносит подхриповато.
— Заткнись! — взвизгиваю со смехом.
Глава 55
Денис
Стараюсь не топить по проспекту слишком быстро, но я спешу. Телефон на панели трещит без умолку, на нем куча входящих сообщений. От подрядчика, от матери, от Карины. В ее сообщение проваливаюсь первым делом.
Улыбаюсь.
Никаких слов, просто батарея из знаков препинания, которые тремя сообщениями складываются в большое графическое сердечко.
Сбросив ей поднятый вверх палец, концентрируюсь на дороге.
Она на занятиях, потом будет готовиться к какому-то зачету.
Утром меня разбудил звонок от отца, он хочет со мной поговорить, и это заведомом меня напрягает. Любой разговор, требующий личной встречи уже кажется мне напряжным. Это новая традиция в нашей жизни, кажется, нам пора из этой традиции выбираться. Все просто для меня. Я сделал свой выбор и озвучил его, им нужно просто напросто принять новую реальность. Сам я в этой реальности осваиваюсь со скоростью света. Я бы сказал, что уже освоился. Меня прет от новых идей. И в целом от жизни, потому что с недавних пор я краем глаза смотрю на нее через очки Карины. Любую банальную вещь она умеет подсунуть мне через призму собственного восприятия, и оно у нее, пиздец, какое нестандартное и противоположное моему. Нихрена не воинственное. Очень богатое и очень женственное. Такое, какого я не видел раньше, а может быть просто не чувствовал так, как чувствую именно ее причудливое восприятие.
Я бы сдох, если бы меня его лишили. Как ее самой.
Гараж открыт, но машины брата в нем нет. Из этого возникает свободное место, но я решаю припарковаться во дворе, потому что надолго не задержусь. Мне нужно принять отделочные работы на кухне дома, и я не хочу застрять там до ночи.
В доме тихо, мать сидит на диване у входа, сложив на коленях руки. Прямая и серьезная, как никогда. Это состояние так не бьется с моим, что создает реальный диссонанс в воздухе.
— Привет, — разуваюсь и снимаю куртку. — Случилось что-то? — хмурюсь.
— Пойдем в кабинет, — встает, расправляя юбку.
Напрягаюсь.
Начало так себе.
Сунув телефон в карман толстовки, иду за ней.
Отец в кабинете. Мешает ложкой чай. С виду безмятежный, но я его достаточно знаю, чтобы понимать — вид у него не особо позитивный. Конкретно с отцом я тусовался в детстве чаще и больше, чем с любым членом своей семьи. Он часто брал меня с собой на фирму, на встречи с партнерами, где в меня как-то сама собой вливалась информация, и мне было достаточно интересно болтаться по складам и зависать в его рабочих буднях, чтобы это стало для всех нас нормально. Между нами есть разница, он флегматичный немного. Ровный. А я… я нет.
— Привет, — улыбается мне кривовато.
— Привет, — становлюсь посреди комнаты, кладя на талию руки. — У вас все нормально? — обращаюсь к обоим.
Пройдя по комнате, мать берется за цветочную лейку и принимается поливать цветы.
Перевожу глаза с нее, на отца.
— Садись, — вздыхает. — Чай будешь?
— Нет, — сажусь в кресло, складываю на животе руки.
Повисает тишина.
— Пум-пум… — отец постукивает по столу пальцами.
Смотрю на него вопросительно.
— Мне сказать? — мать смотрит на него через плечо.
— Че у вас тут происходит? — морщу лоб, как старый дед.
— Ничего смертельного, — заверяет отец.
— Слава Богу, — отзываюсь.
Это, твою мать, радует.
Напряжение отпускает. Если ничего смертельного, то я спокоен.
— К тебе из военкомата приходили, — откашливается отец.
— И?
Армии в моих планах нет. Вопрос даже не обсуждался, это и так очевидно. Отдам долг родине трехметровыми налогами и рабочими местами, которые так или иначе создам когда-нибудь.
— Мы с отцом посовещались и пришли к выводу, что тебе стоит сходить в армию, — вплывает в мозг заявление матери.
— Предложение отклоняется, — смотрю на нее с весельем.
Оно настолько абсурдное, что воспринимать его всерьез сложно.
Мать смотрит в окно, отец смотрит в свой чай.
— Это не вопрос выбора, — говорит она. — Это уже решенный вопрос.
— Каким образом решенный? — обрубаю. — Я ничего не решал.
— Иногда родителям виднее, — заявляет она.
— Я не собираюсь в армию, — ставлю точку в разговоре.
Развернувшись, она смотрит на меня с видом прокачанного авторитета. Я никогда не отрицал ее авторитет, но сейчас она говорит не совсем нормальные вещи.
— У тебя такой период в жизни, когда нужно остановиться и подумать… — поясняет. — Ты под влиянием… девушки. Я понимаю, вспыхнули чувства, такой возраст. Тебе нужна пауза, чтобы мозги проветрить, — крутит пальцем в воздухе.
Из всей абсурдности ее заявления я вычленяю главное: мой выбор снова ставят под сомнение. Я предполагал, что это будет проблемой, но для меня она уже в прошлом.
— Мне не нужно ничего выветривать. У меня в жизни полный порядок, — заверяю ее.
— Сын, — вздыхает отец. — Это ведь обычная практика. Я сам два года служил. Это не фантастика для молодого человека. Обычное дело. Сходишь, вернешься…
— Это не входит в мои планы, — во второй раз закрываю тему.
Обсуждать это просто абсурдно.
— Это не вопрос выбора, — снова давит мать.
— В моем случае - это вопрос выбора, — отвечаю.
Мы все знаем, что избежать призыва для меня вопрос плевый. При нужном финансировании все решаемо.
— Нет, не вопрос выбора, — настаивает.
— О чем ты? — перевожу на нее глаза.
— Инициатором предложения был Петр Павлович, — смахивает с плеча невидимую пылинку. — И мы с ним согласны. Это то, что тебе нужно. Любые попытки уклонения он возьмет под собственный контроль. Не стоит подставлять людей и себя тоже.
Перевариваю ее слова в ступоре.
Смотрю на отца.
Стучит по губам сжатым кулаком, глядя на меня задумчиво.
— Вы надо мной издеваетесь? — спрашиваю люто спокойным голосом.
— Нет, — трясет отец головой.
— У меня проект Московский в состоянии разработки бизнес-плана, — напоминаю ему.
— Подождет. Не убежит, — замечает просто.
Мой ступор длится долго. Пока смысл всего этого мероприятия, в котором сейчас нахожусь, волнами обогащает мозг. Когда понимаю, что это не шутка, накрывает гневом. Он плещется в крови так, что сжимаю кулаки.
— А у нас Петр Палыч теперь решает, как мне жить? — смотрю в глаза одному, потом второму.
— Утрируешь, — бормочет отец.
Утрирую, блять?!
— Ты уверен? — смотрю в его глаза.
Отводит, но не сразу. Видимо, во мне претензий больше, чем у него логики. И они, сука, обоснованные!
— Это не смертельно, — встревает мать. — Полезный опыт. Ну а девушка твоя… дождется тебя, если ты ей нужен.
Смеюсь.
Просто смеюсь, опустив лицо в ладони. Тру его, охуевая.
— Блять… — бормочу. — Мне это не снится?
Армия?!
Это не моя система координат. Меня к этому ничего не готовило. Это огромный диссонанс, помимо того, что это предательство.
Я вдруг неожиданно понимаю Карину.
В самом деле, почему бы не разучиться верить в людей, когда самые близкие подсовывают испытание, которое совершенно мимо кассы.
Чужая прихоть, от которой мне не убежать.
— Действительно, — киваю отцу. — Это опыт, который я запомню на всю жизнь.
— Это не трагедия… — пытается он.
— Это трагедия, — встаю, имея в виду НЕ свои планы на ближайший год. — Петру Палычу привет.
— Денис… — летит мне в спину голос матери. — Остынешь, и мы поговорим…
Задерживаюсь у двери, чтобы посмотреть на нее в последний раз на ближайший год точно.
— Не заставляй тебе грубить, — прошу ее вкрадчиво.
Покидаю дом, со стопроцентной уверенностью, что больше здесь не появлюсь. Не будет ни времени, ни желания, как и думать о чувствах оставленных в кабинете родителей.
Они не перестали для меня существовать, но вкус предательства слишком острый, чтобы его можно было забыть в ближайшее десятилетие, а моя девушка… в призме ее восприятия мира, уверен, мой отъезд через полтора месяца будет взрывом сверхновой черной, блять, дыры.
Глава 56
Денис
— В общем, это такая штука, — Карина распихивает по ящикам и холодильнику продукты, которые закупили сегодня вечером. — Нужны специальные пакеты, кладешь туда мясо и откачиваешь воздух этой штукой, вакууматором, потом этот пакет отправляешь в кипящую воду, и оно готовится под воздействием высокой температуры…