Пакую в бумажный пакет контейнер с ужином, который она приготовила для моего парня. Я знаю, что там. Голубцы, которые так ему нравятся, хотя до знакомства с голубцами моей матери он не особо жаловал это блюдо.
— Если что, звоните я… — снова давлю предательский ком. — Я всегда на связи…
Мама целует мой лоб, отпуская на все четыре стороны.
— Пока… — шепчу, выходя из кухни.
Выбежав из подъезда, шлепаю сандалиями по асфальту.
Почему этот день летит так быстро?!
Каждый час съедается с бешеной скоростью, хотя все идет, как обычно.
Когда сажусь в машину, на стекло приземляется тяжелая капля дождя. С таким громким шлепком, будто я приняла эту каплю лбом.
Успеваю обогнать этот дождь, быстро вырвавшись из родного района, но он нагоняет меня, когда снова выезжаю на проспект. Мне остается всего ничего, когда внутри все начинает откликаться на эту мокроту вокруг.
Глаза застилают слезы.
Сдерживаю их, как могу. Сдерживаю до тех пор, пока заезжаю во двор многоэтажки, в которой живу уже почти полтора месяца.
Припарковав машину на свободном месте, я начинаю реветь, игнорируя то, что вокруг меня бушует вселенский потоп.
Глава 58
Карина
Телефон начинает звонить уже через минуту.
Это Фролов, но чтобы ему ответить, мне нужно собрать себя в чертову кучу!
Я плачу, глядя на то, как его вызов прекращается и начинается опять. Это повторяется трижды, прежде чем я все же беру трубку.
— Ал-ло… — задерживаю дыхание.
— Я же сказал, дуй домой! — свирепничает он. — Где ты?
— Уж-же… подд-нимаюсь… — вру, все еще не дыша.
— Ты в тачке, я даже отсюда слышу, — шикает. — Ты плачешь?
— Нне-т…
— Ты во дворе?
— Уг-гу…
— Сейчас спущусь…
— Не ннадо! — требую. — Я-я.. сама!
— Я иду, — кладет он трубку.
У меня отлично получается плакать и злиться одновременно. Я злюсь на него. Потому что нельзя не злиться, когда он делает, как считает нужным, игнорируя все вокруг. А мне всего лишь нужно чертовых пять минут наедине с собой!
Завтра он уедет.
На целый год.
Последний месяц он, как одержимый, заканчивал внутреннюю отделку дома. Торчал в нем с утра до вечера, наседая на рабочих так, что у них на спинах должны были появиться следы от воображаемых плетей. Он заставил их выполнить условия договора точно в тот срок, который был прописан черным по белому, а потом еще две недели они устраняли все небрежности, которые допустили. Он закрыл работы на прошлой неделе, а два дня назад он его продал. Дом. За сумму, которая покрыла расходы раз в пять. Покупатель нашелся за сутки, потому что проект новаторский, в городе и окрестностях всего пара таких домов. Сейчас это новое веяние. И у него… есть свой стартовый капитал. Деньги, которые он выручил от дома и те, который он выручил от продажи своей машины. За ней вообще приехали из Москвы. Это было вчера. Он продал свою машину вчера.
Его ответ родителям свелся к тому, чтобы полностью ограничить финансовую зависимость от них. Таким образом он отсекает и любую другую. Чтобы их общение зависело только от него. От его желания или… нежелания.
Он не желает.
Не общается. Он зол. И у него нет времени.
Я не тот человек, который может давать ему советы. Я и сама избегаю общения с отцом. Я просто приняла позицию Дениса. Просто встала на его сторону. Во мне тоже чертова обида на них, но если бы все зависело от меня, я бы не стала препятствовать его общению с семьей. Боже… будто я могла бы даже чисто гипотетически запрещать ему такое. Ему нельзя что-либо запретить, а если бы и было можно, это было бы отвратительно, даже несмотря на то, как отвратительно они повели себя с ним из-за… меня…
Между нами больше не стоит вопроса, поеду ли я с ним или нет. Хоть он его так и не задал, этого вопроса больше нет на моей собственной повестке.
Я поеду. Да, поеду. Но только теперь я хочу стать кем-то еще отчаяннее. Рядом с ним это действительно возможно. Расти вместе. Он дает это понять постоянно. Подстегивает меня и… поддерживает. Наши вселенные сошлись в этой точке. Просто с грохотом состыковались. На глазах у изумленной публики…
Закрыв глаза, я слушаю дождь и гром.
Морщусь, когда машины справа заходится сигнализацией и вздрагиваю, когда водительскую дверь моей машины бесцеремонно открывают.
Денис горбится,заглядывая внутрь.
Он мокрый с головы до ног. Белая футболка прилипла к телу, обрисовав каждую мышцу. Шорты тоже прилипли к его бедрам, обрисовывая все, черт возьми. Волосы почернели от воды, с подбородка стекают ручьи.
Осмотрев мое заплаканное лицо, рыкает:
— Отстегивайся!
Щелкаю ремнем, забирая с панели телефон. Пихаю его в сумку и застегиваю на замок.
Денис достает ключи из замка зажигания, вытаскивая меня под дождь.
— А-а-а… — визжу, прикладывая сумку к голове.
Это трезвит так, что хочется орать и орать. Я становлюсь мокрой за секунду. Тяжелые капли бьют по плечам и ногам.
Холодно…
Воды по дворе по щиколотку.
Денис подхватывает меня на руки, и я обнимаю его шею, сжимаясь и визжа.
В лифте мы тяжело дышим, заливая пол водой.
— Ттт-вою м-а-ать… — стучу зубами, обнимая его за талию.
Он тоже колотится. Сырой, мокрый, но все равно горячий.
Вваливаемся в квартиру, синхронно раздеваясь. Мокрые вещи падают на пол, “шмякая”.
Во всей этой сумятице я не потеряла память.
Я борюсь с застежкой на сарафане и с внутренним стоном впитываю его присутствие рядом. Его чертыхания, резкие движения, очертания его тела рядом, на расстоянии вытянутой руки.
И снова начинаю ронять горячие слезы…
— Дай… — убирает мои руки и сам расстегивает сарафан.
Всхлипываю, запрокинув голову к потолочной подсветке.
Квартира оплачена до конца месяца, но я здесь не останусь. Я вернусь домой и буду ждать его там. Его вещи я заберу с собой. Я не собирала их только потому, что хочу оставить ему полный уют до того момента, когда он выйдет отсюда завтра в семь утра.
Поглядывая на мое лицо, стягивает с меня сарафан.
На мне только хлопковые белые трусы, а на нем белые брендовые боксеры.
В последние дни он пришел в состояние ледяного внутреннего спокойствия, но на мне это никак не отражается.
Я знаю, что его ждет что-то посущественнее, чем мои страдания, и я чувствую себя эгоисткой, когда со всхлипом обнимаю его шею.
Подхватив мои ягодицы, помогает обнять ногами свою талию.
— Мм-ама ппередала теббе ужжин… — шепчу в его шею.
— Кайф… — бормочет, неся меня в ванную.
Долго стоим под горячим душем.
Намыливаем друг друга, упрямо касаясь самых чувствительных мест. Сталкиваясь упрямыми взглядами и телами. И это не про возвышенные чувства. Это про секс, которым займемся прямо сейчас!
Мы движемся прямо к нему, когда начинаем целоваться.
Глубоко и безостановочно, пока мокрые перемещаемся в спальню.
Заставив его упасть на матрас, целую мокрую грудь. Плоский живот. Трусь носом о его кожу и погружаю в рот тяжелую набухшую головку.
Стон Фролова теряется в громовом раскате, но этот стон я чувствую каждой клеткой тела.
Вскрикиваю, когда оказываюсь под возбужденным мужским телом, которое таранит меня каменной эрекцией поперек неразобранной постели. Она царапает пол под его толчками, а я принимаю их со вскриками, шире разводя ноги.
Я уже месяц на таблетках…
Без презерватива это так… так остро. Одно осознание, что между нами нет ничего будоражит мой мозг, заставляя сжиматься вокруг него.
Я позволяю ему кончить первым. Сама я на оргазм не способна, как бы он не подталкивал меня к нему.
Мой пленный сдается. Прижав мои запястья к матрасу, тремя плавными толчками достигает удовольствия. Вжимает мои бедра своими в матрас и стонет, ткнувшись в него лбом.
— Нет! — сжимаю его руками и ногами, когда хочет скатиться с меня, чтобы не раздавить.
— Блин… — бормочет хрипло. — У нас еще шестнадцать часов. Потом ноги не соберешь…
Глажу его спину, сильнее сжимая ноги вокруг талии.
— За меня не волнуйся… — отвечаю жутко хриплым шепотом.
— М-м-м-м… — тянет со страданиями.
Я все же выпускаю его. Жмурюсь, чувствуя, как покидает мое тело.
До вечера занимаемся ничем.
Перемещаемся между кроватью и кухней, отгородившись от всего мира.
Я не хочу все усложнять своими малодушными страданиями. Он знает прекрасно, что я страдаю, но у него голова и так забита. Я просто хочу его поддержать. Как могу. Но это не значит, что мне под силу быть веселой дурочкой.
Наблюдаю за ним, пока ест свои голубцы. Закутавшись в его футболку, со смертельной тоской слушаю грозу. Дождь не собирается прекращаться даже тогда, когда забираемся в постель, собираясь уснуть.
Я полтора месяца готовилась к этому дню, и сейчас, пристроившись у него под боком, просто вяло глажу его грудь, запоминая контуры мышц. Кондиционер гоняет по комнате прохладный воздух, но простынь все равно укрывает нас кое-как. Соединяем в воздухе ладони, потирая их друг о друга, а потом сцепляем в замок пальцы.
Утыкаюсь носом в его грудь, делая длинный рваный вдох.
Не представляю, как буду без этого. Без него город будет пустым…
— Дубцов подхватит меня завтра утром… — перебирает Денис мои волосы. — Тебе туда тащиться со мной не надо.
— А если я хочу?
— Не хочешь. Там будет толкотня, плюс дождь. Останься дома.
Он расслаблен, но я знаю, что он сегодня не уснет. Слишком необычная ночь, чтобы спать. Возможно урывками, как и я.
— Я буду ждать твоего звонка…
— Позвоню, как только смогу.
— Когда это будет? — спрашиваю подавлено.
— Без понятия, — отвечает он.
Глава 59
Три месяца спустя
Карина
— Все в норме? — Лекс двигает к себе чашку кофе, которую выставляю перед ним.
Смотрит мне за спину, вертя чашку между пальцами и сощуривая глаза.