Около полудня они добрались до вершины горы, откуда открывался вид на широкую лесистую долину. Вдали сквозь деревья поблескивала река.
– Это Широкая Вода, – сказала Ренн. – Самая большая река в этой части Леса. Она берет начало от множества маленьких ледяных речек в Высоких Горах, образуя озеро Топора, а потом бежит вниз, к Гремящим водопадам, и дальше, к Морю. Мы в начале лета разбиваем там стоянку и ловим лосося. Иногда, если ветер дует с востока, даже здесь можно услышать грохот водопадов… – Голос у Ренн отчего-то дрогнул.
И Торак догадался, что она, наверное, думает, как накажет ее племя за то, что она помогла пленнику бежать. Если бы она тогда не назвала его трусом, он бы, пожалуй, даже посочувствовал ей.
– Нам нужно пройти прямиком через эту долину, – встряхнувшись, решительно продолжила Ренн. – Я думаю, нетрудно будет перейти реку вброд вон там, где заливные луга. А потом можно двинуться прямо на север…
– Нет, – сказал вдруг Торак. И указал на Волка.
Волчонок давно уже нашел следы лосей – едва заметная тропка, извиваясь, исчезала в густом Лесу под высоченными елями, стволы которых были покрыты космами бородатого мха, – и теперь стоял там и терпеливо ждал, когда Торак и Ренн последуют за ним.
– Нам туда, – пояснил Торак. – К верхней части долины. Не через нее.
– Но там же восток! Если мы пойдем на восток, то слишком быстро выйдем к Высоким Горам. И тогда будет значительно труднее идти на север.
– А куда направится Фин-Кединн? – спросил Торак.
– Сперва, наверное, на запад, по оленьим тропам, а потом на север.
– Ну, значит, нам как раз и следует идти на восток.
Ренн заносчиво вздернула подбородок:
– Что, опять схитрить хочешь?
– Послушай, – сказал Торак. – Мы пойдем на восток, потому что так говорит Волк. А он дорогу знает.
– Откуда? Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, – спокойно объяснил он, – что Волк знает дорогу к Высоким Горам.
Ренн с удивлением на него посмотрела, потом фыркнула и недоверчиво спросила:
– Знает? Такой малыш?
Торак кивнул.
– Я тебе не верю! – воскликнула она.
– Ну и не верь, – пожал плечами Торак.
Волк просто НЕНАВИДЕЛ эту бесхвостую самку!
Он ненавидел ее с самой первой минуты, как только учуял, как только она стала тыкать своим Большим Острым Когтем в спину его Брата. Да как она смеет! Как будто Большой Бесхвостый – это ее добыча!
А потом противная самка сделала и вовсе нечто ужасное. Она схватила Волка, оттащила его от Бесхвостого и затолкала в странное тесное Логово, где нечем было дышать и где он так долго визжал и выл, что его чуть не стошнило.
Но и с самим Большим Братом она вела себя отвратительно. Неужели она не знает, что он главный в их стае? А она разговаривает с ним совершенно непочтительно и даже сердито повизгивает и потявкивает на своем языке бесхвостых! Почему же Большой Брат ни разу не зарычит на нее, не поставит на место?
Но теперь Волк свободно бежал по тропе и с облегчением слышал, что бесхвостой самки нигде поблизости нет. Вот и хорошо! Вот и пусть держится от них на расстоянии!
Волчонок остановился, чтобы пожевать брусники, росшей рядом с тропой, выплюнул попавшуюся ему гнилую ягоду и двинулся дальше, чувствуя под лапами сухую каменистую землю. Спину ему приятно пригревал Горячий Яркий Глаз, смотревший сверху. Он поднял морду, принюхиваясь к запахам, доносившимся из долины: пахло сойками, застарелым лосиным пометом, елями, поваленными ураганом, кипреем и перезрелой черникой. Все это были хорошие, интересные запахи, но за ними постоянно чувствовался и холодный пугающий запах Быстрой Воды.
Страх вновь проснулся в душе Волка. Придется как-то перебираться через Быструю Воду. Хотя до нужного места было еще далеко, но Волк уже хорошо слышал рев падающей вниз Быстрой Воды. Рев этот был так силен, что вскоре даже полуглухой Бесхвостый Брат наверняка его услышит.
Впереди была большая опасность, и волчонку безумно хотелось повернуть назад, но он понимал, что не может этого сделать. Странный Зов становился все сильнее, этот Зов был похож на Зов Логова, но был все же другим.
Вдруг Волк почуял совсем иной запах и даже ноздри раздул, чтобы лучше в нем разобраться. И тут же опасливо прижал уши. Шерсть у него на загривке встала дыбом.
Это было очень плохо! ПЛОХО, ПЛОХО, ПЛОХО!
Волк резко повернул назад и помчался предупреждать об опасности Большого Бесхвостого Брата.
Глава 14
– Что случилось? – прошептала Ренн, внимательно глядя на перепуганного волчонка.
– Не знаю, – тоже шепотом ответил Торак, чувствуя, как по спине у него ползут мурашки.
Птицы вокруг смолкли.
Ренн отцепила от пояса его нож и кинула ему.
Он поймал нож и кивнул ей в знак благодарности.
– Нам надо повернуть назад, – прошептала она.
– Нельзя. Как раз этот путь и ведет к Священной Горе.
Янтарные глаза волчонка потемнели от страха. Он медленно сделал несколько шагов вперед: голова опущена, шерсть на загривке стоит дыбом.
Торак и Ренн последовали за ним, стараясь ступать как можно тише. Можжевельник цеплялся за башмаки. Бороды мха своими тонкими пальцами елозили по лицу. Деревья стояли совершенно неподвижно, словно ждали, что будет дальше.
– Может быть, это не… – выдохнула Ренн. – Я хочу сказать, что это, может быть, просто рысь. Или другой волк.
Но Торак верил в такую возможность не больше, чем она сама.
Следуя очередной извилине тропы, они вышли к упавшей березе, которая все еще истекала кровью – сок лился из глубоких борозд, оставленных в ее коре огромными когтями.
Ренн и Торак не проронили ни слова. Оба прекрасно знали, что медведи специально оставляют когтями такие знаки на деревьях, когда хотят пометить территорию или отпугнуть других охотников.
Волк подошел к березе и принюхался. Торак последовал за ним – и сразу же вздохнул с облегчением:
– Это барсук!
– Ты уверен? – засомневалась Ренн.
– Царапины куда меньше тех, что оставляют медведи, и на когтях была земля. – Он обошел вокруг дерева. – У барсука передние лапы всегда выпачканы землей, потому что он в ней роется, всяких червяков ищет. А здесь он остановился, чтобы когти почистить. И пошел назад, в свое логово. Вон туда… – Торак мотнул головой на восток, за деревья.
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Ренн. – Тебе что, Волк сказал?
– Нет. Лес. – И, поймав ее изумленный взгляд, пояснил: – Некоторое время назад я заметил малиновку, которая несла в клюве клочок барсучьей шерсти. Она летела с востока. – Торак пожал плечами.
– Ты так здорово распознаешь следы зверей?
– Отец делал это куда лучше.
– Зато ты делаешь это куда лучше, чем я! – призналась Ренн. В голосе ее не чувствовалось зависти, она просто признавала его превосходство. – Но почему барсук вдруг так испугал волчонка?
– Я не думаю, что это барсук его испугал, – сказал Торак. – Верно, это кто-то другой.
Ренн взяла его топор, лук и колчан со стрелами и протянула ему:
– На. Лучше возьми себе.
Они осторожно двинулись по тропе дальше. Волк шел впереди, за ним Торак, внимательно отмечавший любой след, и замыкала их маленький отряд Ренн, напряженно всматривавшаяся в лесную чащу.
Они сделали еще шагов пятьдесят, когда Торак остановился так внезапно, что Ренн невольно на него налетела.
Молоденькая березка все еще тихо стонала, но жить ей осталось совсем недолго. Медведь поднялся на задние лапы, чтобы излить свою ярость, и сломал верхушку дерева, а потом содрал с него кору, отчего бедная березка прямо-таки истекала соком; даже под корой на теле ствола остались глубокие борозды от медвежьих когтей.
– Не бывает таких огромных медведей! – прошептала в ужасе Ренн.
Торак не ответил. Мыслями он был в прошлом, в тех осенних сумерках, когда помогал отцу разбивать стоянку. Торак тогда еще пошутил, и отец рассмеялся его шутке. А потом вдруг Лес словно взорвался. Застонали вороны. Затрещали сосны. И из тьмы, царившей в чаще, появился еще более темный сгусток черноты…
– Это было давно, – вдруг сказала Ренн.
– Что? – не понял Торак.
Она указала на ствол дерева.
– Кровь дерева уже застыла. Смотри, она почти черная.
Торак внимательнее осмотрел березу. Ренн была права. Медведь поранил березу своими когтями по крайней мере дня два назад.
Но, в отличие от Ренн, облегчения Торак не испытывал. Она еще не знала самого худшего!
«Теперь он существует только для того, чтобы убивать, – сказал тогда отец. – Убьет – и сила его сразу возрастает…» А когда красный глаз будет в зените, этот медведь и вовсе станет неуязвимым…
И вот доказательство. В ту ночь, когда медведь напал на них, красный глаз в небе светил уже очень ярко. Но еще не был таким большим, как сейчас.
– Он становится все больше, – пробормотал Торак.
– Кто? – ужаснулась Ренн.
И Торак рассказал ей, о чем говорил ему отец.
– Но… это ведь было почти целую луну назад.
– Я знаю.
В нескольких шагах от тропы Торак нашел три длинных черных волоска, зацепившихся за веточку примерно на высоте его роста. Он быстро отступил и сказал:
– Медведь пошел туда, в долину. Смотри: видишь, как здесь ветки смяты?
Но особой радости Торак пока не чувствовал: медведь мог запросто и вернуться по какой-нибудь другой тропе…
И тут из густой травы донеслось пронзительное «так-так». Крапивник!
Торак вздохнул с облегчением:
– Вряд ли медведь где-то рядом. Вон и крапивник запел.
Близилась ночь, и они наспех соорудили себе шалаш – согнули и связали вместе несколько молодых орешин, а сверху набросали болотной травы, собранной на берегу ручья. Вокруг было полно зеленого падуба, и это тоже давало ощущение укрытия, так что Торак и Ренн даже осмелились разжечь небольшой костер. Они съели несколько ломтиков вяленого мяса, но рыбные лепешки вытаскивать не стали: запах лосося любой медведь способен почуять и на расстоянии нескольких дней пути.