– И я так думаю, – сально усмехнулся Юра.
– А ты не можешь держать свои грязные мысли при себе? – разозлилась она.
– А почему ты приехала? Почему не Виток?
– Потому что у Витка уши большие, лапша к ним хорошо липнет. Вы ему лапши навешали, а он поверил…
– Ну да, Алик умеет голову морочить. Это было прикольно, когда он Витка грузил. Супер! Алик сказал, что ты к нам приезжала, чтобы натурой расплатиться.
– Твой Алик такой же извращенец, как и ты.
– Какой же извращенец? – ухмыльнулся он. – Если бы ты была старухой, то да, я был бы извращенцем. Если бы ты была покойницей… Знаешь, есть такие извращенцы… А я хочу тебя живую…
– Тогда ты просто урод!
Ульяна вдруг вспомнила, с какой легкостью ушла от него и Алика в прошлый раз. И сейчас она вскочила со стула и направилась к выходу. Во дворе дома возле машины стоят ее телохранители, у них оружие и приказ оберегать ее, как зеницу ока.
Но путь ей вдруг перегородил рослый детина.
– Юрий Максимович, тут это, детектор подвезли.
Детина вроде бы и не пытался задерживать Ульяну, но он стоял в дверях, и она просто не могла прошмыгнуть мимо него.
– Толян, здесь побудь. И за Ульяной свет Родионовной пригляди, чтобы не уходила. А я сейчас.
Но вернулся Юра не раньше, чем через полчаса, причем мрачный, как разродившаяся грозой туча. Блеснула молния, грянул гром.
– Я не понял, ты где здесь лохов увидела? Ты кому «липу» впарить хочешь?
– Какая «липа»? О чем ты? – обомлела Ульяна, хотя уже поняла, что имеет в виду Юра. И, увы, не ошиблась в своих предположениях.
– Деньги-то фальшивые! – возмущенно выкрикнул он.
– Да нет, это ты меня за лохушку держишь! Деньги настоящие!
– Пошли, сама посмотришь.
Юре не хватило фальшивок, чтобы подменить все деньги в чемодане. Нашлось только несколько пачек, которые он и смешал с настоящими. Их он Ульяне и предъявил. Из полутора миллионов долларов сто двадцать тысяч оказались фальшивыми. Во всяком случае, так показал детектор.
– Бандит ты, Юра. И разводки у тебя бандитские, – с осуждением и насмешкой взглянула на него Ульяна. Но и осуждение это было беспомощным, и в насмешке не было превосходства.
– А я думаю, почему ты приехала, а не Виток! – похабно ощерился Юра. – Витка не трахнешь, он мужик. А ты и натурой расплатиться можешь… Ну, ладно, так уж и быть, приму натурой…
– Ну, и мразь же ты, Старожилов!
– Эй, ты не борзей! Я тебе милость делаю, а ты борзеешь! – глумливо усмехнулся он.
– Милость он мне делает… Все равно мразь, – уже не так категорично сказала Ульяна, усаживаясь на высокий барный стул.
Что ж, придется договариваться с этим подонком. Нет у нее другого выхода, как исполнить его желание.
Она взяла бутылку, чуть ли не до краев наполнила себе бокал. Это чтобы легче шло.
– Ты это, сильно не напивайся, – с издевкой проговорил Юра. – Ты мне живая нужна, а не мертвая…
– Нормально все будет, не переживай…
Она сняла жакет, стала расстегивать пуговицы на рубашке и вдруг остановилась, злобно взглянув на стоящего в дверях детину.
– Толян, давай во двор иди, к пацанам, – правильно понял ее Юра.
И бойца своего прогнал, и сам раздеваться стал.
Ульяна разделась раньше его. Сняла с крюка передник, надела его на себя. Подошла к раздаточному столу и оперлась на него руками, выгнув спину.
– Я так и знал, что ты шлюха! – дрожащим от похоти голосом сказал Юра и шлепнул ее ладонью по ягодице.
Ульяна позволила использовать себя, но, к своему несчастью, он утратил бдительность. И тогда она вошла в него. Ножом, который заприметила уже давно.
Это был кухонный нож, но с мощным негнущимся лезвием. И острый как бритва. Он вошел в живот, как в масло.
Ульяна знала, что убить человека ножом совсем не просто, тем более, из неудобного положения, поэтому продолжала наносить удар за ударом. И еще, и еще…
Когда он попробовал позвать на помощь, было уже поздно, из груди вырвался только жалкий хрип. Зря он отправил своего бойца погулять.
Юра лежал на полу – изрезанный, окровавленный – хрипел, пускал красные пузыри и с ужасом смотрел на Ульяну. Он все не мог поверить, что так легко позволил себя убить. И еще он очень не хотел умирать.
– Я же говорила тебе, что убила Роджера, – зло бросила Ульяна.
Затем подошла к мойке, смыла кровь с рук и с ножа и стала одеваться. Ее не лихорадило, не трясло от ужаса. Дрожь в руках и ногах появилась, когда она выходила из кухни. Ведь шансов у нее практически не было. Бандиты не выпустят ее со двора без распоряжения своего босса. Сначала они сходят на кухню, посмотрят, все ли там в порядке. А порядок там только тот, который навела Ульяна.
И все-таки она вышла во двор. Вокруг стояла такая ватная тишина и воздух был таким застывшим, плотным, что Ульяне показалось, будто она идет по дну водоема. Во дворе сторожили четверо запольских бандитов. Двое подозрительно посмотрели на нее, а третий направился к дому.
Ворота закрыты, и без команды их не откроют. Это западня. Вдруг Ульяна поняла, что во дворе нет ее телохранителей. И машины тоже нет. Возможно, они ждут ее за воротами? А калитка открыта… Это шанс. Хоть и маленький, но шанс…
Глава 28
Король мертв. Да здравствует король! Так говорят, когда после смерти монарха королем объявляют его наследника. Но бывает, когда трон занимают сразу два короля, и один из них вдруг погибает. Тогда на троне остается один-единственный король. И этим королем стал Алик. От горя так и тянет пустить скупую мужскую слезу, но на душе подленькой такой струной все же звенит радость.
Нет больше Юры. Зарезала его Ульяна. И он сам, придурок, в этом виноват. Она же предупреждала, что связываться с ней опасно. Не поверил ей Юра. А зря. Не умеешь обращаться с ядовитыми змеями, нечего брать их в руки…
Плохо будет без Юры, но в то же время в чем-то даже лучше. Теперь Алику не надо ни с кем делить власть. Но радость он свою никому не покажет. Более того, жестоко отомстить за него, а заодно получит дикое удовольствие…
Толик с ужасом смотрел, как Алик накручивает на ствол глушитель. Он понимал, что должен быть наказан, но еще надеялся на пощаду.
– Ты не должен был оставлять Юру без присмотра. Ты не должен был упустить эту сучку. Но ты просто обязан передать Юре, что я его очень люблю, – отчеканил Алик и с легкостью нажал на спуск. Громила мешком рухнул на пол. – Ну что, кто следующий? – обвел он взглядом своих бойцов.
– Александр Петрович, не надо! – Коля Тромбон стоял перед ним на полусогнутых, в любой момент готовый рухнуть на колени. – Мы здесь ни при чем. Это все Толик. Он московских за ворота выставил. Так бы они никуда не делись.
– И калитку он тоже открыл?
– Так зачем закрывать? Мы же все здесь были. Кто ж знал, что так получится…
– Юра был моим другом. А его зарезали, как барана. Кто за это ответит?
– Так это сука московская должна ответить!
– Она не московская сука! Она лиговская сука! И ты прав, Коля, она должна ответить! Делай что хочешь, Коля, но чтобы эта сука была у меня. Я сам вскрою ей горло. Юру зарезали, как барана, а ее я зарежу, как овцу… Или тебя зарежу, как овцу! Ты этого хочешь?
– Нет, Александр Петрович, не хочу!
– Тогда действуй, Коля. Или она станет овцой, или ты… Если не получится взять живой, сделай ее мертвой, можешь убить на месте. Мне, в общем-то, все равно, главное, результат. Ты меня понимаешь?
– Да, понимаю.
– Но будет лучше, если я сам пущу ей кровь… Давай, Коля, приберись здесь и действуй…
Алик не стал ждать, когда из дома вынесут второй за трое суток труп, и отправился в РОВД. Блатным он никогда не был и не считал зазорным якшаться с ментами.
Он изображал скорбь, хотя настроение, в принципе, было неплохим. Юрку потерял, зато приобрел полтора миллиона – плюс к тем пятистам «штукам», что получил от Ульяны раньше. Он, конечно, поделится с Юркиной вдовой, но Соньке достанется далеко не половина. И даже не десятая часть.
Кочанов находился у себя в кабинете. Раньше стройный, поджарый, с огоньком в глазах, за десять лет он раскабанел, тусклые глазки заплыли жирком, и в груди далеко уже не пламенный мотор, чадит какая-то керосинка, но Алику это только на руку: ему вовсе не хотелось, чтобы в Кочанове вдруг проснулась совесть.
– Здравствуй, Алик. Хорошо, что пришел. Я как раз собирался тебя искать, – озадачил его майор.
– Не понял, что такое? – насторожился Алик.
– Да нет, ничего. Просто к нашему делу московские менты подключились.
– Не понял?
– Ну, Ивашова свидетелем по какому-то там делу проходит, и кто-то очень умный решил, что и по тому делу она может быть виновной. Приезжал к нам один товарищ, по ушам ездил.
– А я здесь при чем?
– Ну, как бы тебе сказать… Он говорил, что у тебя проблемы были с покойным.
– С каким покойным?
– По делу которого Ульяна проходит. Кораблев его фамилия.
– Какие у меня с ним проблемы?
– Ну, Кораблев этот у нас кирпичный завод купил, прошла информация, что ты с этого завода хотел иметь за охрану… Да нет, ты не беспокойся, там ничего серьезного. Интерес к тебе на уровне одной из множества версий. Слабенький такой интерес.
Не понравилось Алику, что Кочанов отвел в сторону глазки.
– Слабенький, говоришь, интерес? – возмущенно спросил он. – А какого хрена московский мент здесь был? Слушай, а может, это ты ему на меня напел? Я же знаю, мы тебе с Юркой как кость в горле! Нас не будет, ты сам тут все под себя хапать начнешь… Учти, я тебя за собой потащу! У меня на тебя компры эшелон и маленький вагончик…
– Ничего я на тебя не напел! – Кочанов нервно стянул с себя форменный галстук. – И не надо мне угрожать! Слухи о нашем районе уже давно идут!
– Да ну! И куда они идут?
– В Москву… Вот, заявление на тебя было. – Кочанов полез в ящик стола, достал бумагу. – Суконкина Вероника Семеновна, восемьдесят девятого года рождения. Четырнадцать лет. Ее мать утверждает, что ты изнасиловал девочку. Силой затащил к себе домой и надругался. И еще какой-то мужчина с тобой был. Мы-то знаем, что это за мужчина… Я, конечно, с гражданкой Суконкиной поговорил, объяснил ей ситуацию. А сколько таких Суконкиных! Сколько из них до Москвы дошло! Были сигналы, я их сглаживал…