Получив моё принципиальное согласие, специалист ушёл на поиск материалов. Тот же портфель ещё нужно купить, а так как это не задание его начальства, деньги на расходы он потребовал с меня. Выдал ему сто рублей, предложил на сдачу взять чего полезного. Мужик кивнул и ушёл.
А я подумал, что надо воспользоваться наличием такого специалиста, показать чемодан с инструментами и попросить научить пользоваться. И надо отстрелять оставшиеся от завлаба последние три патрона с чердака. Ещё есть желание заехать к отцу. На эту тему набил мелочью монетницу, последнюю, третью. Меди не осталось, но вместо двушек я засунул гривенники, вместо пятаков полтинники. Не думаю, что братишка будет сильно против.
Креолка
Аптекарская склянка
– Марфуша! К утру соберись в дорогу, мы уезжаем.
– Барыня, а куда изволите ехать?
– В Париж. Там будем ждать прибытия Африкана Леонидовича. Бери все свои вещи – едем надолго, вернёмся не раньше зимы, а может, и через год. Как порядок наведут, только тогда. Иди, Марфуша. Впрочем, сначала зашторь окно!
Охо-хонюшки-хо-хо… Ну, вот зачем брать в Париж эту орясину?! Что, там прислугу не найти? Но нет – жалко, приходится везти с собой. Не бросать же её здесь? Пропадёт. Тут неустроенность, где она сможет другую службу найти? Придётся забирать. Французского языка не знает, в лавочку и то не пошлёшь. Но честная, не ворует… сильная и работящая. Пусть едет, пригодится.
Ладно, с Марфой… Что с собой положить забыла? Вроде уже и собрано всё. Деньги на счету в банке, при себе не осталось ничего, только-только на дорогу хватит. Половину драгоценностей, думаю, надёжней оставить. Столовое серебро спрятано в нишу, за шкаф в библиотеке. Может, искать будут, найдут, да и не продолжат дальше рыться в вещах. Бальный гарнитур, самый любимый, под половицу в подвале лично прибрала. И ту брошь, которую Африкан мне самой первой подарил. Как вернёмся после замирения, сразу начнутся балы, тогда вновь надену, а пока пусть полежит. Вторую половину зашила в лиф. В том гарнитуре представлялась ко Двору… У Валкевичей весь багаж отняли, заявили «конфискация буржуев». Господь отведёт, коли нет, так исподнее щупать не будут, а чемоданы ладно, пускай… новые вещи купим. Марфе один кошель для сохранения дам, вдруг меня ограбят, хоть у неё останется. Скорей бы всё наладилось, сил ждать нет!
Лет через сорок бабушка рассказывала правнучкам, как в 1918 году они выбирались из Москвы. Как доблестная Марфа ударила вороватого матроса по голове корзинкой с вязанием и изругала наглеца такими словами, которые хозяйка и не слышала раньше ни от кого. Как в Париже вдвоём бедовали, жили в маленькой гостинице, почти без удобств, пока не приехал сначала сын, а потом муж. Как потом выправились, купили дом. Что Марфа так и не выучилась французскому, но и без того прекрасно торговалась в магазинчиках, даже мужа себе нашла. Правнучки знали, что далее последуют рассказы о балах у градоправителя, о царском дворце, о разных господах с непроизносимыми русскими фамилиями. Обычно повествование заканчивалась перечислением предметов, лежавших в аптекарской склянке. А вот где теперь сама склянка, не говорилось, и так ясно, что пропала.
Бдительность
– Кондратьич! Ходь сюды! – старушка-пенсионерка с лавочки замахала рукой проходящему чуть в стороне капитану милиции.
– Здравствуйте, Мария Степановна, – вежливо поздоровался милиционер, сняв фуражку и вытерев пот со лба.
– Здрасть… Ну, так чего? Узнал про дело-то?
– Поинтересовался. К вашему жильцу приходит кубинская девушка.
– А… – несколько расстроенно, но облегчённо отреагировала бдительная старушка. – Она такая тёмненькая с жёлтыми волосиками, да?
– Да, она.
– То-то, я думаю, на шпийёнку не похожа – яркая больно. И лижется с парнем в открытую. Нинка зашла к нему соли спросить, пока он отсыпал, всю квартиру оглядела. Говорит, не так чтоб очень. У инжиниро́в в шестой такая же дешёвенькая люстрочка. Но чистенько, а вся кухня табачищем провоняла. Приличный мальчик, как проходит, здоровается. Не пьёт.
– Совсем?
– Как совсем?! Кто из мужиков совсем не пьёт?
– Пьёт всё-таки, значит?
– Не пьёт! Пьяным, на бровях, домой не приходит, значит, не пьёт, а «совсем» ты уж загнул. Сама видела – в магазине бутылочку покупал. Приятель «Столичную» ему носил, тоже наблюдала. Скажешь тоже, «совсем»… Кубинка… Ну, она пусть… она ладно… Американцы все шпийёны, а кубинцы они наши… Ещё девки к нему бегают. Это тоже ладно, оно дело молодое. Щас бегают, потом с брюхом замуж… Испокон веку так было. Надо его с Варенькой из двадцать четвертого дома познакомить. Хорошая девочка. Фрося, которая с клюкой такой ходит, её бабушка. С ней нужно поговорить, присоветовать…
– Что-то заболтались мы, Мария Степановна. Пойду. Служба.
– Стой, Кондратьич! К Люське из девятой квартиры её хахаль-уголовник приходил. А у ней на руке часики вдруг объявились. Проверь, Кондратьич! Вдруг они краденые?!
Бланка
Любой отец вздрогнет, когда его дочь зайдёт к нему и как бы между прочим спросит невпопад:
– Пап, ты, случайно, не знаешь, у Серхио есть невеста? В смысле, он уже обручён? Что ты на меня так смотришь? Мне просто интересно, как в Советском Союзе люди женятся… Для реферата о жизни в СССР!
Это он ещё не в курсе, что дочка, услышав про отсутствие невесты у парня, через некоторое время попыталась, тоже просто из интереса, узнать у взрослой девушки некоторые подробности этикета:
– Я хочу спросить, Паула… Вот если… Словом, на каком свидании порядочная девушка может разрешить себя поцеловать?
– Не раньше третьего.
– Так долго! – девочка огорчилась столь длительным сроком ожидания, но уточнила: – А что делать, если он начнёт целоваться без разрешения?
– Поругаться и, если парень нравится, простить.
Когда Серхио пришёл в квартиру с перевязанной белой шёлковой лентой, как положено дарить девушкам, шкатулкой, Бланка смущённо заявила, что без разрешения отца не сможет принять подарок. Юноша пошёл спросить разрешения, а дочка через пару минут на цыпочках подошла к двери. Да – знала, так поступать нехорошо. Но ей же нужно услышать, что они говорят про неё!
– …Дон Педро, я с большим уважением отношусь к вам и к вашей дочери. Поверьте, у меня даже в мыслях не могло зародиться желание оскорбить Бланку, тем более бросить тень на честь вашей семьи. Но, как взрослый мужчина, поймите и вы меня. Бланка молода и красива, и любому юноше захочется познакомиться с ней поближе. А в Гаване у меня свой дом, и ему непременно нужна хозяйка. Я просто обязан её найти…
– Серхио, я приму ваши заверения в честных намерениях и разрешу иногда видеться с моей дочерью. Думаю, вам излишне напоминать о правилах поведения при встречах с добропорядочной девушкой…
Сердечко Бланки билось часто-часто. Конечно, её одноклассница Агни уже тайком от родителей миловалась с мальчиком, причём негром. Это круто, и все подружки ей немного завидовали. Но рассказать им, что здоровенный русский парень оказался таким старомодным, что попросил у отца официального разрешения встречаться, будет круче в сто раз… Нет! В тысячу! Оказывается, у него в Гаване есть свой дом, а дому нужна хозяйка… При этой мысли так сладко щемило в груди, что девушка даже почти пропустила дальнейший ход разговора. Она очнулась, только когда папа громко позвал её:
– Бланка! Ты скоро предложишь нам перекусить?! Мой мальчик, быть может, аперитив?
Подаренный пистолет Бланка взяла с собой в постель и положила под подушку. Прямо в том хорошеньком кошелёчке, который нашёлся в шкатулке. Хотя патронов нет, ну и что, пусть лежит. Девушке было приятно, что её мальчик… Серхио же теперь точно её мальчик, правда?.. отдал ей вещь своей бабушки. Пистолет такой красивенький, весь золотой, с перламутровенькой рукояткой, которая так хорошо ложится в руку. Папа сказал, что вещь коллекционная и дорогая.
А на следующий день, когда они гуляли в парке и катались на аттракционах, Бланка не могла решить – можно ли вчерашнюю встречу считать вторым свиданием? Поездка на кораблике – первое. А вот сегодняшняя прогулка – третье свидание или второе? Только когда на колесе обозрения, в кабинке, на самой высокой точке Серхио начал её целовать, девушка поняла, что свидание точно третье.
Наблюдение
– Объясни мне ещё раз. Кубинцы попросили приглядеть за парнем, в которого втюрилась родственница Фиделя, так?
– За обоими. Про парня они более-менее в курсе.
– С отцом его познакомила бывшая любовница, а тот попросил показать дочери Москву. Парень оказался массовиком, вот с таким затейником. Девчонка сразу втюрилась в экскурсовода. А наши люди зачем-то целый день таскались за ними.
– Вот! На снимке. Целуются. В кабинке колеса обозрения.
– И что?! Детский сад! Штаны на лямках! Целуются на колесе обозрения! У меня людей не хватает на серьёзные дела, а я вынужден их отвлекать на идиотские просьбы. Тут мне ещё приносят – «целуются»!
– Больше ничего пока не было.
– И не будет! Четверо сотрудников целый день бродят за парочкой молодых оболтусов, и, наконец, выясняют – «целуются»! В следующий раз доложат, что Объект Два держался за сиську Объекта Один. Снимай людей. Пусть эти… хоть в постель ложатся, нам оно не интересно, у нас другие задачи.
– Что писать в рапорт?
– То и напиши – «целовались столько-то раз за такое-то время»! Вот смеху будет! Ещё нам всем пистон вставят… Позорище! Что можно написать? «На маршруте контактов не зафиксировано». И всё остальное, как положено.
– А мидовцам? Которые от кубинцев…
– Им копию рапорта. А неофициально… Слышишь? Неофициально! Дай фотку. Вот именно эту, где они в кабинке обнимашки устроили. Пусть полюбуются на свою подопечную.
– Кубинцы, наверное, в курсе. От них за парочкой человек ходил. Не то телохранитель, не то присматривал, чтобы детишки не слишком уж увлекались. Наверняка доложил.
– Дурдом на выезде! Чем только не приходится заниматься! А фотку всё-таки дай.