К без пятнадцати восемь пришли. Администратор взглянула недовольно:
— Федя, у нас аншлаг. Зачем ты его привел?
— Оставить не с кем. Он в баре тихонько посидит.
— Как в прошлый раз? Когда четыре пирожных украл?!
Аутисту крайне сложно объяснить, что нельзя брать то, что свободно лежит на прилавке. За кондитерские изделия Федор, разумеется, заплатил. Но и администраторшу можно понять. Лично она против Ярика ничего не имела. Но когда младший брат вдруг начинал беспричинно смеяться или отбирал у юных посетителей конфеты, жаловаться шли именно к ней.
— Я с него глаз не спущу, — пообещал Федор.
Отвел Ярика за столик, ближайший к сетке, что отделяла сектор прыжков от зоны ожидания. Протянул планшет, наушники. Сказал:
— Файл «Письмо». Сиди. Смотри. Молчи. Вскочишь или вякнешь хоть слово — прямо здесь врежу. Понял?
— Какое письмо? — растерялся брат.
— Оля твоя прислала, — проворчал Федор.
Ярик просиял:
— Она написала? Мне?!
Дрожащей рукой нажал на кнопку просмотра.
— Сначала наушники! — рявкнул Федор.
И рысью понесся в раздевалку — клиент уже явился, разминался за сеткой, поглядывал недовольно.
Индивидуалка на час, потом группа, потом еще одна индивидуалка. Интересно, на сколько хватит Ярика?
Федя постоянно поглядывал на брата.
Миновало пятнадцать минут, тридцать, сорок — а тот все смотрел и смотрел на экран планшета. По лицу текли слезы. Посетители оборачивались на него и шептались. Администратор несколько раз прибегала проверять, все ли в порядке.
«Погонят меня с работы, если еще раз сюда его приведу, — подумал Федор. — Ну и ладно. Надоело до черта лопухов натаскивать».
Его канал на «Ютьюбе» наконец начал приносить деньги. Знающие люди говорили: главное, что процесс пошел. И очень скоро суммы удвоятся, утроятся, удесятерятся.
Но, хотя мысли и далеко, тренировку вел продуманно, четко. Как самого когда-то дрессировали, так и начинающих паркуристов гонял. Только в отличие от тренеров по гимнастике не матерился и по шее не давал.
Через час Ярик рыдать перестал. Но пересматривать письмо (всего-то восемь минут) по-прежнему продолжал. А еще начал нежно водить пальцем по экрану планшета и робко улыбаться.
Федор почувствовал: напряжение его отпустило. Игрушка сработала. С виртуальной Олей Ярику куда проще. Она всегда рядом, всегда смотрит ему в глаза. И никаких отношений строить не надо. Что-то вроде резиновой куклы.
Может, и правильно он сделал, что Римку на поиски балерины отправил.
Шустрая девица. Быстро справилась. Может, ее в ресторан сводить? Покадриться, а заодно и что-нибудь полезное выведать?
Идея показалась здравой. Продолжал тренировку и одновременно размышлял, куда лучше сводить, какими словами озвучить приглашение, какие вопросы задать за ужином. Мысли улетели настолько далеко, что едва успел подстраховать клиента, когда тот неудачно закрутил заднее сальто. Отругал:
— Куда ты прыгаешь, если разгона нет?!
Чтоб исправить ошибку, велел повторить — раз, второй, третий.
А когда достигли совершенства, посмотрел наконец в сторону Ярика.
Планшет лежал на столе. Но стул брата оказался пуст.
После прогулки в промозглом парке Нурлан снова заботливо растворил передо мной дверь машины, включил музыку (по счастью, не шансон), печку, и мы поехали обратно в Прасковичи.
О делах больше не говорили. Он живо интересовался Москвой. Спрашивал не про зарплаты или театры (любимая тема провинциалов), но о чисто практических вещах. Сколько — в среднем — народ добирается до работы, чего стоит аренда однушки, можно ли ночью приткнуть машину во дворе и не сопрут ли магнитолу. Я добросовестно отвечала. Сама между делом выведала: Нурлан не женат, живет с родителями, сестрой и племянниками. В «двушке» ужасно тесно (не жаловался, просто констатировал), поэтому он охотно подменяет коллег на сутках — «в дежурке хоть иногда поспать получается».
Когда подъезжали к Прасковичам, уже после семи вечера, позвонил Федор. Говорил сердито, взвинчено. Потребовал — именно так! — подать ему письмо Ольги. Немедленно. Я начала было упираться, но когда клиент предложил заплатить за то, что я собиралась сделать даром, отказываться не стала. Дождалась денег и немедленно отправила ему звуковой файл.
Формально заказ был исполнен. Но я не сомневалась: дело аутистов еще долго будет со мной.
Впрочем, думать о нем сейчас мне совсем не хотелось. Горячая рука Нурлана лежала на моем колене.
Он припарковался, прошептал:
— В багажнике пирожные. Лучшие безе во всем городе…
Я не стала притворяться, будто не понимаю намеков.
Из машины вышли вместе.
В квартире Нурлан предложил:
— Давай я чай заварю? У меня вкусный получается.
Ну, просто идеальный человек. Синичкин — тот всегда сразу валится на диван и хлопотать на кухне предоставляет мне.
Ладно, побуду и я королевой.
Прилегла на кровать поверх покрывала, включила огромный телик. И немедленно нарвалась на ток-шоу Олега Малахитова. На заднем плане алел плакат-название: «ГЕРОЙ ИЛИ НИЧТОЖЕСТВО?»
— Ой, Нурлан, смотри!
Он накрыл заварочный чайник двумя полотенцами и присел рядом.
Бегущая строка внизу экрана услужливо сообщала, что посвящена программа Лене Симачеву, школьнику-снайперу. Оперативно телевизионщики действуют!
В экспертах, как всегда, сидели третьесортные певички и артисты — мастера эпизода. Но гости оказались интересными: две одноклассницы; школьный психолог; двоюродная тетя Лени. И даже знакомая мне рыженькая девушка Ксюша — администратор Центра реабилитации.
Я иногда смотрела шоу Малахитова и знала, сколь умело он устраивает аутодафе. Однако сегодня тон программы оказался на удивление спокойным.
Одноклассница, ужасно смущенная, бормотала:
— Ленчик сроду никаким монстром не был. Знаете, парни иногда кошек мучают, собакам лапы ломают. А Ленечка плакал, когда однажды синица об окно класса долбанулась — и насмерть.
— Но на него было очень легко влиять, — немедленно встряла тучная дама-психолог. — Он, знаете, однажды курил за школой и мне на глаза попался. Я его к себе в кабинет — и начала наглядными пособиями пичкать. Легкие курильщика. Рак губы в терминальной стадии. На вскрытии трупа с сердечно-сосудистой недостаточностью его трясти начало. Все. С тех пор с сигаретой не видела.
— Слабак, — презрительно прокомментировал (прокуренным голосом) один из экспертов.
Олег Малахитов своим характерным жестом сложил руки на груди:
— Но чем Леня Симачев жил после школы? Какая обстановка была у него в семье?
Двоюродная тетя пожала плечами:
— Да нормальная семья. Единственный сын. Мать — бухгалтер, отец — инженер. Оба впахивали. На Леню особо времени не было, но всегда одет-обут. И репетитор у него был. И на плавание его возили.
— А какие он фильмы смотрел? Что за книги читал? — потребовал Малахитов.
Тетя только плечами пожала. Одна из одноклассниц хихикнула:
— Кому сейчас книги-то нужны?
Вторая заспорила:
— Нет, я у него однажды видела книгу! Про каких-то придурков.
В студии засмеялись.
— Это про кого? — улыбнулся Малахитов. — И кто автор?
— Ну… который «Трех мушкетеров» написал.
— Дюма? Александр Дюма?!
— Да. Только книжка совсем тонкая. «Знаменитые преступления». Я случайно заглянула — тошнотно. Там во всех деталях, как кожу шипцами рвут, лошадьми на части раздирают.
— Возможно, Леня прикидывал — как именно ему совершить преступление? — возликовал Малахитов.
Психолог возразила:
— Я бы сказала — просто читал о том, чего сам сделать никогда не решится.
— Однако он решился! Причем, похоже, заранее наводил мосты. В нашей студии присутствует Ксения Сурикова, администратор Центра реабилитации больных аутизмом. Ксения! Вы знали Леонида Симачева?
В отличие от дико смущенных одноклассниц и дамы-психолога, которая не знала, куда деть руки, рыженькая держалась очень уверенно.
— Я не знала, что он Леонид, но я его видела. Да. Этот мальчик приходил в наш Центр на занятия.
— На занятия? Он что, страдал аутизмом?!
— У Леонида был СДВГ[11]. Но у него имелся собственный лечащий врач, — вмешалась психолог.
— А у нас в Центре никого и не лечат, — парировала Ксюша. — Ричард Саймон его рисовать учил.
— Тот самый Ричард Саймон? Чьих учеников расстреляли?
— Ну да, — спокойно отозвалась девушка. — Ричард у нас постоянно доброе-вечное сеял. Готов был всей Москве бесплатно преподавать. Бомжей приводил — их, правда, Антонина Валерьевна, наша начальница, сразу выгоняла. А этот Леня выглядел прилично и вежливый такой. Я хотела с него за индивидуальный урок взять, но Ричард не разрешил. Сказал, что он на общественных началах.
— Потрясающе! — искренне изумился Малахитов.
И вдруг нахмурился. Я (опытный зритель) знала: он так делает всегда, когда редакторы подсказывают в наушник что-то забойное.
Ведущий внимательно взглянул на Ксюшу и резко сменил тему:
— А что вы можете сказать про Ольгу Польскую?
— Ольгу? — вскинула брови администратор. — Ну, это тоже наш педагог. Балет вела. Но недавно уволилась.
— При каких-то особых обстоятельствах?
— Да нет, — слегка смутилась Ксюша. — Просто написала заявление по собственному и ушла. В Центре вообще текучка большая. Зарплата неплохая, но с контингентом нашим работать очень непросто.
— Мои коллеги из криминальных новостей только что сообщили, — триумфально молвил Малахитов, — Ольга Польская не просто уволилась, но спешно уехала из Москвы. Сменила телефоны. Оборвала все связи. Однако это не помогло ей сохранить жизнь. Сегодня на рассвете тело девушки обнаружили в Пскове. Ольгу Польскую убили.
— Засранцы! Мы заявления не делали. Кто им информацию слил? — взвился Нурик.
А ровно в этот самый момент Федор, который метался по ближайшему торговому центру, заглядывал в магазины, кафешки, услышал тоскливый звериный вой.