— Да так…
— Ты кто будешь?
— В смысле?
— Ну кто ты, пацан или коммерс?
— Я из команды Кэпа. Слыхал о таком?
— Кэп?.. Ну да, слыхал, — кивнул крепыш. — Черняевская братва…
— Ага…
— Значит, ты из наших будешь…
— Откуда я знаю, кто ты?
— Я-то?.. Я Гена Измайловский! — гордо заявил крепыш. — Слыхал?
— Да что-то слышал…
Конечно же, Никита ни о каком Гене Измайловском и слыхом не слыхивал.
— Тебе чо шьют? Рэкет?
— Да нет, бери круче…
— А что?
— Соучастие в убийстве…
— А, мокруха, — уважительно протянул браток. — Кого мочканули, лоха?
— Никого мы не мочили. Это менты бочку на нас катят…
Этот крепыш мог быть не Геной Измайловским, а Геной Стукачом, например. В смысле, мог оказаться провокатором. Влезет в душу да всю правду матку из него выпытает… Надо быть с ним хоть немного, но настороже.
— Ну понятное дело, менты — они все козлы, — понимающе кивнул Гена. — Ты это, я смотрю, один. Давай, в натуре, к нам кантуйся…
Гена показал на угол в камере возле самого окна. Там на нижнем ярусе сидели несколько таких же, как и он, мордоворотов спортивного вида.
— Хата у нас не беспредельная, все по понятиям, — сказал Гена. — И блатные здесь масть держат, и мы, спортсмены, тоже пацаны правильные. Мы с блатными, скажем так, «семьями» дружим… Давай к нам в «семью», спокойней будет.
— Братки, Гена, я — спортивная семья, — скаламбурил Никита.
— Точняк, — гоготнул Гена. — Не слабо сказано… Кстати, а ты тоже по спортивной части?
— Мастер спорта по боксу… В прошлом чемпион Москвы в полутяжелом весе.
— Класс! А я по России год назад по дзюдо второе место взял… Ну все, давай снимайся с этой стремной «шконки» и к нам.
Никита видел, как Гена подошел к своим пацанам, что-то сказал им. Те дружно закивали. Да, Никиту принимали в «спортивную семью». Затем Гена подошел к какому-то парнишке, что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул с унылым видом, слез со своей койки на верхнем ярусе, свернул матрац и направился на место, которое освободил для него Никита. Сам же он перебрался поближе к спортсменам.
Спортсмены… Никите вспомнилась песенка: «Мы бывшие спортсмены, а ныне рэкетмены….» Получалось, это и про него написано.
Вообще-то, он выходит из игры. Хватит, побандитствовал… Но не говорить же об этом пацанам, которые его приветили.
Кэп был в бешенстве.
— Блин, почему не замочили этого урода! — негодовал он. — Долбаный Гиря, дебилом был, дебилом и остался…
Гиря начинал вместе с ним. Из одной уличной команды они, из того десятка пацанов, с которых все начиналось. Уже тогда Гирю ценили не очень высоко. Использовали его как грубую физическую силу. Наехать на кого-то, застращать, пару раз ему поручались «мокрые дела». Самые примитивные, где не требовалось шевелить мозгами. Он просто не мог шевелить ими: не было их, мозгов.
Кое-кто из тех, первых, пацанов уже лежит в земле, кто-то ушел по этапу, кто-то просто исчез без следа. Их осталось совсем мало, и на них держится организация.
Все пацаны в авторитете, все заправляют серьезными делами. И только Гиря рядовой «боец». А разве можно что-то поручить этому дебильному неандертальцу?..
Витал велел ему лишь припугнуть лоха. А он взял да, кровь ему пустил. И уже до кучи двоих порезал. Чтобы следов не оставлять… Да только менты его по отпечаткам пальцев вычислили, всю «пятерку» вместе с Виталом приняли…
Витал, Вован, Чаус и Гиря, а с ними новичок — Ник — все в изоляторе. Все под ментовским прессом. Но ничего, вроде держатся неплохо. Кэп владел информацией и знал, что никто из них не раскололся. Мало ли по какой причине они были в подъезде дома, где замочили лохов…
В сущности, у ментов на пацанов ничего нет. В квартире на месте убийства они не наследили. И как они входили в эту квартиру, никто не видел. Они засветились только у входа в подъезд. Но мало ли что они могли там делать? А потом, люди Кэпа провели профилактическую работу с парнишкой, который видел пацанов. Его пальцем не тронули, просто поговорили с ним. И тот отказался свидетельствовать против пацанов. Так и должно быть…
Ну а вдруг менты все же расколют пацанов? Пресс-хаты, дубинки-демократизаторы, отпетые отморозки в камерах — все работает на ментов. Вдруг они раскрутят пацанов на признание?.. Хрен с ним, с этим Гирей. Уйдет по этапу за убийство, а с ним пацаны за соучастие — ничего страшного. А вот если на Горбыля покажут…
— Ну, ты знаешь, брат, что делать, если на тебя стрелки переведут, — сказал Кэп своему соратнику.
— Да ладно, не боись, на себя все возьму, — кивнул Горбыль. — Скажу, что сам отмашку на этих козлов давал…
А так оно и было. Кто велел лохов наказать, которые пугану избили?.. Правильно, Горбыль. Ему и отвечать… Он-то хорошо держится. А чего ему волноваться? Даже при самом неблагоприятном исходе условным сроком отделается. А то и легким испугом. Ну, на «крытке» его малость промаринуют. Так от этого лишь авторитета ему добавится…
— Я вот что думаю, — сказал Горбыль. — «Бойцов» наших менты приняли. Долго их не будет. А Чугунова нужно потрошить…
— А что, у нас больше некого на это дело послать?
— Ну почему? Свист со своей «пятеркой» может круто наехать…
— Так в чем же дело?
— Короче, ты хочешь, чтобы я сам все организовал? — Горбыль как-то нехорошо посмотрел на Кэпа.
— Да пошел ты… Думаешь, я жар чужими руками загребаю?
— Да я вроде и не чужой…
— Чужой не чужой, а со Свистом я сам перетру…
Горбыль прав. Чугунова нужно давить. Куй железо, пока горячо. И в самое ближайшее время на него наедет «пятерка» Свиста. Если вдруг крутая разборка наметится, подтянутся «быки» из «бригад». Шесть десятков «стволов» без проблем выставить можно. Чугунову будет жарко. И хрен он выберется из этого пекла без потерь. Квартира плюс двести тысяч долларов компенсации…
Только нужно ли отдавать квартиру Нику?.. И не мало ли это — двести тысяч?..
Под вечер в камеру пришел какой-то мужчина средних лет. Черные брюки, белая рубашка без галстука, интеллигентное выражение лица. Тихий, спокойный, без понтов. Только глаза какие-то пустые, будто обколотый. С трудом ориентируясь в пространстве, он занял свободное место возле параши. Лег и заснул, словно умер. Мало кто обратил на него внимание — все были заняты своими делами. А ночью случился инцидент.
Ник проснулся среди ночи. Отлить захотелось. Он встал со своей «шконки» и двинулся к «дальняку». И тут услышал шорох и хрип. А дальше перед его глазами предстала картина: два мужика навалились на новичка. Один держал жертву, а другой душил ее полотенцем.
Никита знал, что в такой ситуации лучше отойти в сторону. Его никто не осудит, ведь жертва не из его «семьи». А влезешь — наживешь себе смертельных врагов. Такая перспектива его не прельщала. Но и в стороне остаться он тоже не мог.
Он пулей метнулся к новичку. Мощным ударом в висок сшиб с него первого душителя. Второго просто схватил за уши и сильно его ударил головой в переносицу. На этом все и закончилось. Оба мужика валялись у него под ногами. Один пытался встать, но подводила голова, сильно кружилась.
Мужчина приподнялся с койки, устало сбросил с себя полотенце, мутным, невидящим взглядом посмотрел на Никиту.
— Кто такой? — тихо спросил он.
Казалось, он только что вышел из глубокого наркоза.
Никита ожидал услышать слова благодарности. А тут — «Ты кто?»… Странно…
— Я Ник…
Вокруг начала собираться толпа. Блатные поднялись со своих шконок, спортсмены подтянулись. Лохи и «мужики» остались на своих местах — у них принцип: меньше знаешь — крепче спишь…
— Что тут за буза? — послышался хриплый голос Менялы.
Этот авторитетный вор был в камере за пахана.. Его все слушались.
— Да вот, просыпаюсь, а эти, — Никита показал на валявшихся, — человека душат…
— Ты «терпила», что ли? — грубо спросил Меняла у мужчины.
— А ты кто такой будешь? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Я-то? Я здесь за всем смотрю…
— Назовись.
— Меняла… А ты кто такой, чтобы меня спрашивать?
— Я о тебе, Меняла, слышал… Ты жулик, с Васькой Белым кентуешься…
— Точно, Белый — мой корефан, в натуре… Слушай, а ты не простой… Кто ты?
— Люди меня Королем зовут.
— Королем?! — изменился в лице Меняла. — Король? Вор в законе?..
— А ты, Меняла, почему за «дорогой» плохо следишь? Почему маляву обо мне не получил?
— Так не было никакой малявы… Слушай, Король, я о тебе столько слышал, — Меняла откровенно лебезил перед мужчиной. — Я же теперь всем говорить буду, что с самим Королем в одной хате парился…
И тут он вспомнил о двух обидчиках законного вора. Он схватил одного из них за шиворот, поставил его на колени перед Королем.
— Ты на кого, падла, грабли свои поганые поднял? — дико взвыл он.
«Торпеды» Менялы тоже подсуетились — поставили второго душителя рядом с первым.
— Я не хотел! — заскулил первый. — Меня попросил… Вот он попросил, — показал он на своего напарника. — Он бабки мне обещал, много бабок…
— Ладно, пусть так будет… А ты, падла, — заорал Меняла на второго. — Отвечай, зачем вора грохнуть хотел?
Тот угрюмо молчал. За него ответил Король.
— Черт есть один на воле, — тихо сказал он. — Не в авторитете, но бабок море. Это от него человек… Киллер… И менты на черта этого завязаны… Они меня вчера приняли, каким-то гнусом обкололи. И никто ни слухом ни духом обо мне. Поэтому и малявы не было… Одним щелчком меня задавить хотели…
— Ну, теперь этому черту не жить, — сказал Меняла. — Ты только скажи, Король, я его своими руками, в натуре…
— Это мои проблемы… А ты вот что, малявы по «дорогам» разошли… А еще мне отдохнуть надо…
Король пошатнулся. И, наверное, если бы его не подхватили на руки два здоровяка, он бы свалился с ног.
— Менты ублюдочные! — сокрушался Меняла. — До чего человека довели…
И озверело посмотрел на тюремного киллера.