— Поехали…
Никита снимал однокомнатную квартиру в Чертанове. Никто не знал про эту квартиру, даже родители…
Он сыграл свою игру, сорвал банк. Бермуд получил пулю. Братки сгинули, которые не прочь были ликвидировать Никиту. Остальных братков повязали менты. Все из-за шума, который поднял Никита. Да еще и Бермуд застрелил Черпака. Непорядок, словом…
Следующий шаг — реабилитация. «Общак» в его руках. Можно было присвоить бабки себе. Но жадность ,. в этом случае — новый виток смертельной гонки. А Никита хотел покоя, некриминальной жизни. Поэтому пришлось обращаться к Королю. Пусть сам решает, что делать с «общаком» группировки. Или все бабки в свой воровской «общак» скинуть, или только часть, а остальное отдать братве, которая образуется на осиротевших черняевских «угодьях»…
Король обещал, что трогать Никиту никто не будет.
Недавно это подтвердил крутой авторитет, чьи бригады перебили на себя бесконтрольную территорию.
Теперь Никита обыкновенный человек. Ни с кем не связан узами или, вернее, путами непредсказуемого бандитского братства. Правда, за выходной билет пришлось заплатить кровью. Хорошо, не своей — чужой.
Он вышел из банды. Но остались менты. Прямых улик против него нет — это он знает точно. Но его подозревают в убийствах, поэтому ищут. И если найдут — потянутся долгие дни и ночи в следственном изоляторе. Месяцы, а то и годы он будет париться в тюремной камере и ждать оправдательного решения суда.
Поэтому он здесь. В тихой скромной квартире. Живет по своим документам. Старается нигде не светиться, чтобы не попасть в руки ментов. Кто его знает, вдруг он проходит по ментовским ориентировкам…
— А у тебя здесь ничего, — сказала Оксана, когда они оказались у него дома.
— Стараюсь, — небрежно бросил он.
Добротный ремонт, хорошая мебель, ванная в кафеле, импортная сантехника, уют — это не его заслуга. Он снял квартиру со всем этим. Правда, доплатить пришлось хорошо. Но Никита не жадничал. Ведь ему в этой квартире жить, а не существовать. Он сошел с тропы войны и не будет сниматься отсюда в экстренном порядке.
— Можешь принять душ. — Никита принес Оксане новый халат и полотенце в целлофановой упаковке.
Она оценила это и наградила его признательной улыбкой.
А потом они пили шампанское. Оксана рассказывала ему о своей трудной судьбе. Никита слушал ее, сочувствовал.
Он мог бы помочь этой девчонке. Мог вырвать ее из цепких лап сутенера. Даже поселить у себя… И если с ней будет хорошо, то… Стоп!
— Вот бы найти такого мужчину, чтобы у него было все: особняк, «Мерседес», денег море…
Оксана размечталась вслух. Чем плюхнула ложку дегтя в медовый настрой Никиты. Все, теперь ни о каких серьезных отношениях с ней и речи быть не может… Хватит с него Лены. Та тоже много чего хотела…
— Пора ложиться спать, — сказал Никита. Он неожиданно охладел к Оксане. И уже не хотел разговаривать с ней.
— Да, конечно, — кивнула она.
И встала. Покачнулась и легким движением руки скинула с себя халат. А под ним ничего. Только красивое гибкое тело с полным набором женских вполне зрелых прелестей…
— Зачем? — сухо спросил Никита.
— А разве я зря сюда пришла? — удивилась она. — Ты обещал мне сто долларов…
— Ты их и так получишь.
— Ну уж нет, я тебе не убогая, чтобы принимать подаяние…
Да, на убогую Оксана никак не походила. Она была женщиной. Притом очень даже хорошенькой, а еще и голой. А он мужчина. Не гомик и не импотент. Поэтому он не стал возражать, когда Олеся подошла, села к нему на колени и приступила к исполнению своих служебных обязанностей…
Лев Вершинин вернулся домой поздно, в двенадцатом часу ночи. С Игорем в «Калинке» засиделся. Водочку попивали под хорошую закусь, проблемы обсуждали. И нет-нет да на входные двери посматривали. А вдруг «оружейные отморозки» с автоматами нагрянут да стрелять по ним начнут. «Стволы» у оперов в кобурах на всякий случай в полной боевой, с предохранителей сняты…
Но ничего не случилось. Никто не покушался на них. И в одиннадцать они с Игорем отправились по домам. Лев сел в свою старенькую «двойку» и через полчаса был дома.
Он вставил в замочную скважину ключ. Но вдруг обнаружил, что дверь открыта. Жуткое предчувствие ворохнулось в нем, заледенило кровь. Лев выхватил пистолет и осторожно вкрался в прихожую. Никого… Гостиная… Пусто… Только ковер смят, будто по нему стадо мамонтов прошлось…
Жену он обнаружил в спальне дочери. Катя и Вика сидели на кровати, обнявшись. И беззвучно плакали.
— Что случилось? — тихо спросил Лев. Катю как током ударило. Она резко развернулась к нему, впилась в него ненавидящим взглядом.
— Будь ты проклят!
Такого он от нее не ожидал.
— Катя, ты что? — ошалело уставился на нее Лев.
— Будь ты проклят со своей службой… — уже гораздо тише, почти шепотом проговорила Катя.
— Да что тут случилось, в конце-то концов?
— Вику изнасиловали. Вот что!
Катя всхлипнула, заголосила и еще крепче обняла дочь. И Вика заревела навзрыд.
Кате — тридцать шесть, Вике — пятнадцать. У Левы еще молодая жена и уже почти взрослая дочь. Они всегда жили душа в душу, не ссорились, не ругались. А тут…
Вику изнасиловали… В это просто невозможно было поверить.
— Кто?.. Кто это сделал? — Вершинин захлебывался яростью.
Попался бы сейчас насильник ему в руки. Это был бы последний миг в его жизни…
— Я спрашиваю, кто это сделал? — ревел он. Наконец Катя услышала его.
— Те, которые и меня изнасиловали… — сказала она. И забилась в истеричных рыданиях. Вершинину пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить ее говорить.
— Они… Они ворвались в дом, — всхлипывая, рассказывала она. — Их было четверо, все здоровые, крепкие… Меня повалили на ковер, Вику утащили в ее комнату… И началось… Они изнасиловали нас, понимаешь!..
А потом она сказала самое ужасное… Катю преступник поимел в задний проход. И сказал, что именно это велел сделать ее муж.
— Он сказал, что ты послал его в задницу…
Вершинин заревел, как самый настоящий лев. Теперь нет ничего в его жизни важнее, чем отомстить этим ублюдкам. Он отомстит им. Он их уничтожит…
Телефон зазвонил во втором часу ночи. Лев схватил трубку. И услышал противный голос:
— Ну что, менток! Теперь ты понял, что мы серьезные люди?
— Ax ты, пидер конченный! — взорвался Лев. — Что ж ты, падаль, сотворил?.. Что ж ты со мной не встретился?..
— А ты что, тоже этого хочешь?..
— Я доберусь до вас, ублюдки!
Телефонная трубка треснула в руках Вершинина. Как будто это была шея обмороженного подонка…
— А вот этого я тебе не советую… В следующий раз мы убьем и тебя, и твою жену… Ты ведь уже понял, мы слов на ветер не бросаем…
Урод сказал об этом зловещим загробным голосом. И Вершинин ясно осознал, что это не пустая угроза.
— Ты подумай, мент… Ты хорошо подумай…
— Мразь! — процедил сквозь зубы Лев. Покушение на Игоря, надругательство над его семьей. Все это звенья одной цепи. И следующим звеном будет смерть Кати и Вики. Этого Вершинин допустить не мог.
Его душила злоба. Но злоба бессильная…
— Все это слова, мент… Короче, ты под нашим жестким контролем. И твой дружок тоже. Одно неверное движение, и все. Можешь заказывать гробы для своих домашних…
В трубке послышались длинные гудки. Как будто все силы выжал из него этот разговор. Лев долго укладывал трубку на рычаги аппарата, затем медленно добрел до кресла. И в изнеможении опустился в него.
Отморозки зажали его со всех сторон. Только дернись, останешься без семьи — он это ясно осознавал. Он не переживет, если Катю и Вику убьют.
Лев застонал от ярости и бессилия. Он не мог потерять семью. Но и оставить ублюдков безнаказанными тоже не мог…
Оксана упорхнула рано утром. Никита сунул ей сотню долларов и с легким сердцем выставил ее за дверь. Вчерашней жалости к ней у него уже не было. Вчера было сыро, дождь. Полезли сопли. А сегодня солнце светит в окно, лужи высыхают. И сырость под носом проходит. Не надо жалеть тех, кто в этом не нуждается…
И себя жалеть не надо. Все хорошо! Все просто чудесно!..
На этой волне Никита заснул снова.
Разбудил его звонок в дверь. Никита встал, бросил взгляд на настенные часы. Одиннадцать часов, почти полдень…
В гости к нему пожаловали менты. Никита не торопился им открывать. Но они настаивали…
— Открывайте, гражданин, — велел пузатый коротыш с погонами капитана милиции. — Вижу, вижу, вы в глазок на нас смотрите…
Он достал из кармана красные корочки, раскрыл их и поднес к глазку.
— Капитан Пуговкин, — представился он. — Участковый инспектор… Нам только прописку вашу посмотреть. Открывайте…
С паспортом у Никиты было все в порядке. В смысле прописки. А вот с остальным… Но он все же открыл дверь. А куда деваться?
Вслед за Пуговкиным в квартиру вошел мужчина в штатском и два сержанта-постовика.
— Ваш паспорт, молодой человек! — потребовал участковый.
Никита без возражений протянул ему свой серпас-тый-молоткастый. Пуговкин лениво пролистал его. Отдал мужчине в штатском. Тот посмотрел только на первую страничку.
— Ну вот и познакомились, гражданин Брат, — небрежно усмехнулся он.
— А в чем, собственно дело?..
— Старший лейтенант Колобов, — представился он. — Оперуполномоченный уголовного розыска…
Никита похолодел. Дело, похоже, заходит куда дальше проверки паспортного режима.
— Мы вынуждены вас задержать, — сказал Колобов.
— Это еще почему? — напрягся Никита. По тайному знаку опера два сержанта подошли к нему. Взяли его под руки, сомкнули их вместе. И Колобов с видимым удовольствием защелкнул на них наручники.
— По какому праву?..
— Пока лишь для выяснения обстоятельств… А там и уголовное дело заведем…
У Никиты немного отлегло от души. На него уголовное дело собираются заводить, а ему полегчало… Если бы его взяли по подозрению в убийствах, дело бы никто не стал заводить. Потому что оно уже давно заведено. Его просто привлекли бы по этому делу в качестве подозреваемого…