м большое, чтобы носить. Может, оно было сделано в подарок храму?
Отец никак не отреагировал. Вместо этого он обратился к Дарине:
— А ты? Что видишь ты?
— Оно такое… такое холодное, — голос моей сестры замер, и она отпрянула от стола. — Оно мне не нравится.
— А тебе? — наконец отец повернулся ко мне.
Вполне возможно, что оно было из Даров храму, да и сделано оно было словно для руки бога или богини. Я видел вещи, подобные этой. И многие из них при прикосновении вызывали неприятные ощущения. Но если оно принадлежало богу… Нет, я не мог в это поверить. Дарина права. От него веяло холодом и смертью. Тем не менее, чем больше я на него смотрел, тем сильнее оно меня завораживало. Мне хотелось дотронуться на него, но я боялся. Казалось, это было нечто большее, чем те драгоценности, которые мне доводилось видеть, хотя сейчас передо мной лежал лишь безжизненный камень в изъеденной временем оправе.
— Я не знаю. Возможно, это символ власти, — я был так уверен в этом, что говорил громче, чем нужно, и последнее слово эхом отдалось в комнате.
— Откуда оно взялось? — быстро спросил Фаскел, наклонившись вперед и протягивая руку, словно хотел накрыть кольцо. Однако его пальцы лишь нависли над ним. В этот момент мне пришла в голову мысль, что тот, кто возьмет его крепко, последует правилу торговцев драгоценностями: положить руку на драгоценность означало согласие с предложенной ценой. Однако Фаскел не решился принять вызов и вновь отдернул руку.
— Из космоса, — ответил мой отец.
В космосе действительно попадаются драгоценные камни, и некоторые люди платят большие деньги за обладание ими. Как они образуются, ясно не до конца. Существует теория, согласно которой драгоценные камни получаются, когда осколки метеоритов, состоящих из определенных металлов, проходят через атмосферу планеты. То, что космические капитаны делают кольца из таких тектитов, отчасти можно считать причудой. Я видел несколько таких вещей, которым было несколько сотен лет, и носили их, должно быть, первопроходцы космоса. Но этот камень, если он действительно драгоценный, не похож ни на что из них. Он не был ни темно-зеленым, ни черным, ни коричневым. Просто бесцветный кристалл, немного тусклый, словно глубоко в его поверхность впитался песок.
— Он не похож на тектит, — осмелился заметить я.
Отец покачал головой.
— Он не был образован в космосе, его там нашли.
Он откинулся на спинку стула, взял свой фолгаровый чай и, рассеянно прихлебывая, продолжал смотреть на камень.
— Любопытная история…
— К нам сейчас должны придти советник Сендз с женой… — перебила его мать, словно уже знала историю и не хотела слышать ее еще раз. — Уже поздно.
Она начала собирать наши кружки, а затем собралась позвать Стаффлу, нашу служанку.
— Любопытная история, — повторил отец, словно вовсе не слыша, что сказала мать.
Вот так он и управлял в доме. Поэтому мать не стала звать Стаффлу, а неловко села на стул.
— Без сомнения история эта правдива, — продолжал мой отец. — Эту вещь принес мне сегодня офицер с Астры. У них вышла из строя энергетическая система, и им пришлось остановиться для ремонта. Им снова не повезло, так как они получили пробоину от осколка метеорита. Пришлось чинить обшивку.
Отец рассказывал не так, как обычно. Он просто излагал факты, которых было немного.
— Кьор как раз ставил заплатку, когда увидел его… плавающее тело… он вытащил… тело в скафандре. Оно пробыло гам слишком долго, а кольцо было надето на палец поверх перчатки.
Носить кольцо поверх перчатки от скафандра — это было довольно странно. Перчатки достаточно эластичные и мягкие, их надевают, когда выходят в открытый космос для починки корабля или для исследования планеты, непригодной для жизни. Но зачем кому-то носить украшение поверх такой перчатки? Должно быть я задал вопрос вслух, потому что отец ответил:
— Почему? Ну уж, конечно, не для того, чтобы похвалиться им. Должно быть это было важно для того, кто носил его. И мне очень хочется узнать об этом побольше.
— Можно ведь провести исследование, — заметил Фаскел.
— Это неизвестный мне драгоценный камень. Я бы оценил его в двенадцать баллов по шкале Мобса…
— А алмаз оценивается в десять.
— А джевсит — в одиннадцать, — отозвался отец, — но в этом есть нечто, чего мы не знаем.
— Институт… — начала было моя мать, но отец сгреб кольцо со стола, пряча его от света. Он убрал его в маленький мешочек и спрятал во внутренний карман своей туники.
— Никому не говорить о нем! — резко приказал отец. Он мог быть уверен, что с этого момента мы никому о нем не скажем. Он очень хорошо нас обучил. Отец не только не послал кольцо в институт, но и наверняка не стал искать никакой официальной информации. Зато изучал его посредством различных методов, которых знал немало.
Я привык видеть его в маленькой лаборатории, сидящим за столом, на котором на куске черной материи лежало кольцо. Отец смотрел на него, словно глубоко сосредоточился на попытке разгадать секрет. Если оно и обладало когда-то красотой, время и пребывание в космосе стерли ее. Оно было загадочно, но не прекрасно.
Тайна не давала покоя и мне, и время от времени отец посвящал меня в свои теории относительно кольца. Он был твердо убежден в том, что это не просто украшение. Должно быть, оно служило каким-то образом своему хозяину. И это он держал в секрете.
Когда мой отец вступил во владение магазином, он устроил в его стенах различные тайники, а позже, расширяя комнаты, увеличил и количество тайников. Большинство из них было известно всей семье, и все мы могли их открывать. Но было несколько, которые он показал только мне. В одном из таких тайников, находящихся в лаборатории, и хранилось кольцо. Отец настроил его так, что этот тайник открывался только тогда, когда к нему прижимал палец мой отец или я. Я попробовал открыть и закрыть тайник несколько раз, пока отец не удовлетворился результатом.
Затем он приказал сесть напротив.
— Завтра прибывает Вондар Астл, — начал отец, — он возьмет тебя с собой на обучение. Ты уедешь с ним.
Я не мог поверить своим ушам. Как старший сын, я мог обучаться только у своего отца. Если кто-то и должен отправиться к другому учителю, то не я, а Фаскел. Но прежде чем я успел что-либо спросить, отец продолжил объяснение.
— Вондар — специалист-гемолог. Он предпочитает путешествовать, а не сидеть на одном месте. Во всей галактике нет лучшего учителя. У меня была возможность убедиться в этом. Слушай меня внимательно, Мердок. Этот магазин не для тебя. У тебя талант. Не развивать свой талант — все равно, что есть сухой хлеб вместо богатых яств, все равно, что довольствоваться цирконом, хотя можно протянуть руку и взять бриллиант. Оставь этот магазин Фаскелу.
— Но ведь он…
Мой отец едва заметно улыбнулся.
— Да, его мало что интересует, кроме толстого кошелька да кредиток. Но владелец магазина — это владелец магазина, а ты для этого не предназначен. Я долго ждал такого человека, как Астл, кому могу доверить тебя в качестве ученика. В свое время я был известным специалистом по оценке, но при этом занимался и грязными делами. Тебе нужно освободиться от этого, а сможешь ты это сделать лишь когда перестанешь носить имя, которым тебя называют здесь на Ангкоре. Ты не должен оставаться здесь. Тебе нужно увидеть другие миры, чтобы стать тем, чем ты должен стать. Известно, что магнитные поля планет влияют на поведение человека. Из-за приливов и отливов происходят изменения в мозгу. Эти изменения стимулируют активность и восприимчивость, улучшается память, рождаются новые идеи. Я хочу, чтобы ты научился у Вондара всему, чему сможешь, в последующие пять межпланетных лет.
— Это связано с камнем?
Он кивнул.
— Я не могу больше заниматься поисками истины, а твой ум устроен так же, как мой. Прежде чем умру, я хочу узнать, что таит в себе это кольцо и что оно приносит тому, кто его носит.
Он снова встал, принес мешочек с кольцом, вынул ободок с тусклым камнем и повертел в руках.
— Есть одно старое суеверие у людей нашей планеты, — медленно произнес он, — что мы оставляем свой след на предметах, которыми владеем, тем самым связывая их со своей судьбой. Вот…
Внезапно он бросил мне кольцо. Я был не готов к этому и поймал кольцо, повинуясь рефлексу. Впервые за то время, что кольцо находилось в нашем доме, я держал его в руках.
Металл был холодным с шероховатой поверхностью. Казалось, что чем дольше я держу его, тем холоднее он становится. Кожу на руке будто пощипывало. Я поднес его к глазам и начал разглядывать камень. Его тусклая поверхность была такой же неровной, как и ободок. Если когда-то в нем и горел огонь, то давно потух, а камень помутнел. Я подумал, что может быть можно отделить его от грубой оправы и огранить заново, вернув тем самым к жизни. Но я знал, что отец никогда не позволит этого сделать. Не сделаю этого и я. Тайна окутывала кольцо. Дело было даже не в нем, а в том, что лежало внутри. Только это было важно. И теперь мне стали понятны надежды, которые возлагал на меня отец — я должен был найти разгадку.
Итак, я стал учеником Астла. Мой отец оказался прав, такого наставника было трудно найти. Мой учитель мог бы стать очень богатым, если бы решил обосноваться в одном из тех миров, где любят роскошь, и открыл свое дело. Но для него поиски редких камней были важнее торговли ими. Однако он при этом умел и обрабатывать их. Во время наших путешествий руки его были все время заняты. Вещи, которые он делал, охотно покупали люди менее талантливые. Однако его страстью было исследование новых миров. Он покупал у местных жителей необработанные камни в тех местах, откуда они происходили.
Он смеялся над подделками, которые ему удавалось обнаружить: дешевые камни пропитывали настоями трав или химикалиями, чтобы они стали похожими на драгоценные камни, изменившие свой цвет после тепловой обработки. Он обучал меня странным методам воздействия на местных жителей, чтобы те из уважения к мудрости показывали лучшее из того, что у них есть. Например, тому, что человеческий волос, лежащий на куске натурального нефрита, не загорится, даже если к нему поднести спичку.