— Кто ты?
Наверное, правильнее было бы спросить: «Что ты?»
Зверек замер. Его лапа была все еще вытянута, а шею он вывернул так, чтобы посмотреть прямо на меня. И тут я вспомнил, что пришел в себя без шлема, а воздух привел меня в чувство. Совершенно точно, что я не мог снять его сам, будучи без сознания, значит…
— Иити.
Единственное слово со странным звучанием, если только его вообще можно было разделить на звуки.
— Иити, — повторил я вслух. — Ты имеешь в виду, что ты Иити, как я Мердок Джерн, или Иити, как я человек?
— Я Иити сам по себе, я… — если он и понял, что я подразумеваю, то не стал отвечать. — Я Иити, вернувшийся…
— Вернувшийся? Как? Откуда?
Он вновь забрался в гамак, который закачался под его тяжестью, и ему пришлось вцепиться в сетку, чтобы не упасть.
— Я вернулся в тело, — заметил он, как само собой разумеющееся. — Животное вернуло мне тело, немного другое, но все же вполне приемлемое. Хотя, я немного изменил бы его. Я смогу это сделать при наличии необходимого питания.
— Ты имеешь в виду, что ты — один из тех местных жителей, которых мы не смогли найти? Это потому что Валькирия съела ту спору, и ты… — мои мысли прыгали с одного сумасшедшего предположения на другое.
— Тот мир не был моим домом, — ответил он поспешно, словно обидевшись на такое предположение. — У них не было того, что дало бы Иити тело. Поэтому пришлось ждать, пока откроется нужная дверь и появится нужная оболочка. У зверя с корабля было то, что мне нужно. Именно поэтому спора привлекла ее, и она проглотила то, из чего должен был снова родиться Иити…
— Родиться снова? Но из чего?
— Из состояния спячки, — в его реплике чувствовалось раздражение. — Но это в прошлом, и не стоит этого касаться. В данный момент мы должны позаботиться о том, чтобы выжить.
— Значит, я важен для тебя?
Почему он уговорил меня сбежать с «Вестриса»? Почему спас, сняв с меня шлем? Значит ли это, что я ему нужен?
— Да, это правда. Мы нужны друг другу. Различные формы жизни многое могут вместе, — заметил Иити. — Я теперь приобрел тело, у которого есть определенные преимущества, однако у него нет той силы и размеров, которые есть у тебя. С другой стороны у меня есть способности, которые тебе помогут в борьбе за жизнь.
— А это партнерство — у него есть в будущем какая-то цель?
— Это еще предстоит выяснить. А пока у нас другая, более важная задача — выжить.
— Согласен. Но что ты ищешь?
— То, о чем ты подумал. Еду и питье, предназначенные для поддержания жизни тех, кто будет путешествовать на этой шлюпке.
— Ага, при условии, что они еще не превратились в пыль и не отравят нас, если мы съедим их.
Я подался немного вперед и стал наблюдать, как Иити открывает лапой следующий шкафчик.
В нем были две канистры, закрепленные амортизирующими ремнями. Но несмотря на то, что Иити прикладывал все силы, он не смог их вытащить. Наконец, я перетащил свое ослабшее тело с одного гамака на другой и попытался вытащить ближайшую ко мне канистру из ее гнезда.
У канистры было узкое горлышко. Я зажал ее между коленями и попробовал открыть одним из инструментов, найденных в кармане скафандра. Внутри плескалась жидкость. Я понюхал ее. У меня сразу же пересохло в горле, стоило мне подумать, что канистра может содержать воду. Это полужидкое вещество содержало влагу, но в недостаточной мере, чтобы утолять жажду.
У нее был резкий, но не неприятный запах. Это мог быть или напиток, или топливо, или что-то еще. Еще один шанс помимо тех, что выпадали на мою… на нашу долю — с тех пор как мы покинули «Вестрис».
— Как ты думаешь, что это: питье или топливо, или что-то еще? — спросил я его или ее, приподняв канистру так, чтобы зверек смог понюхать.
— Напиток, — был уверенный ответ.
— Как ты можешь быть так уверен?
— Ты думаешь, я так сказал только потому, что мне этого хотелось бы? Нет. Мое тело устроено так, что может определять ядовитые вещества. Это не вредно. Выпей, и увидишь сам.
Это было приказано таким тоном, что я забыл, что приказ исходит от маленького лохматого существа неизвестного происхождения. Я поднес канистру к губам и глотнул. В тот же момент я чуть не расплескал ее, потому что жидкость оказалась ужасно кислой. Это было не вино, но и не вода. Однако когда я проглотил то, что попало мне в рот, то ощутил прохладу и свежесть, словно я только что напился из холодного ручья. Я сделал еще глоток, я затем передал канистру Иити, придерживая ее, пока он пил. Итак, у нас было столь необходимое нам питье. Однако с едой нам не повезло. В другом шкафчике мы обнаружили какие-то розоватые куски, высохшие и твердые. Иити объявил, что они опасны. Даже если они представляли собой запас еды на этой шлюпке, то для нас были непригодны.
Мы обнаружили какие-то странной формы инструменты и оружие. И это было все, не считая ящика в последнем шкафчике. На нем располагались различные кнопки и два рычага, которые выдвигались из углублений на задней стенке ящика. Между ними была протянута тонкая лента, похожая на фотопленку. Я сделал вывод, что этот прибор предназначен для подачи сигнала бедствия пассажирами шлюпки. Но те, к кому сигнал мог быть обращен, давно исчезли из этой части галактики.
Когда представители моего вида начали покорять космическое пространство, стало понятно, что не они были первопроходцами. Другие народы тоже осваивали космос. Их империи и конфедерации переживали подъемы и падения задолго до того, как мы узнали колесо и огонь, сделали из металла плуг и меч. Время от времени мы обнаруживаем их следы и бойко торгуем древними вещами, найденными при раскопках. Закатане собрали археологические находки по меньшей мере от трех межзвездных империй или союзов, исчезнувших задолго до того, как они вышли в космос. Закатане самый древний народ, о котором мы знаем непосредственно. Их история охватывает период в два миллиона планетарных лет. Их цивилизация существует очень долго, и превыше всего они ценят знания.
Уже саму эту шлюпку, если, конечно, нам повезет высадиться на обитаемой планете, можно продать достаточно выгодно. А на вырученные деньги я смогу открыть свое дело. Но шанс был слишком мал. Я был бы рад любой планете, лишь бы там был воздух и достаточно еды и воды.
На шлюпке не было хронометра. Я спал, и Иити тоже. Мы ели очень мало, да и то лишь когда терпеть голод было невозможно, и пили жидкость, найденную в шлюпке. Я пытался вытянуть из Иити хоть какую-нибудь информацию, но он упрямо сворачивался в клубок и молчал. Я говорю «он», потому что привык думать о нем, как о существе мужского пола. Он никогда не говорил со мной на эту тему, но и не поправлял меня.
У нас оставалось всего половина тюбика с едой, когда белая лампочка на приборной доске, давно переставшая интересовать нас, стала желтой, а внутри шлюпки раздался предупреждающий сигнал. Я надеялся (или боялся?), что все это означает приземление, и спешно забрался в гамак, а Иити распластался на мне. Меня беспокоило, сможем ли мы вообще приземлиться на этой древней машине с ее остатками энергии.
Глава 7
Должно быть, мы потеряли сознание, когда входили в атмосферу. Я очнулся и почувствовал, что корабль больше не вибрирует. Однако он покачивался от каждого моего осторожного движения, словно нас поймала огромная сеть и мы висим в воздухе, а не стоим на твердой земле. Я водрузил шлем скафандра на место, а Иити благоразумно забрался в контейнер. Я стал осторожно пробираться к люку, при этом шлюпка сотрясалась от моих движений.
Внутренние запоры люка были настолько простыми, что легко открывались одной рукой. Вероятно, они были рассчитаны на то, что пассажиры могут быть серьезно ранены. Однако когда я попытался открыть крышку люка, она поддалась с трудом, а в образовавшуюся щель стали просачиваться клубы белого дыма.
Я боролся со строптивым металлом до тех пор, пока не открыл люк достаточно широко, чтобы не разорвать, протискиваясь, свой драгоценный скафандр.
Здесь клубы дыма были более густыми. Я огляделся в поисках какой-нибудь твердой поверхности. Казалось, что шлюпка вот-вот соскользнет в сторону, поэтому времени на раздумья у меня не было. Шлюпка начала угрожающе трястись, я прыгнул и, пролетев через дымовую завесу, упал в нечто, похожее на ворох горящих листьев.
Ветка толщиной с мою руку и острым как пика концом чуть не пропорола меня насквозь. Я ухватился за нее обеими руками и какое-то время висел, размахивая ногами в поисках опоры. Но она прогнулась под моей тяжестью, и я съехал вниз, несмотря на все свои старания. Я рухнул вниз сквозь ветки, свалился на еще более широкую ветку и зацепился за покрытый мхом сучок. Невдалеке раздался страшный треск. Должно быть, это упала шлюпка. Я висел на суку и пытался осмотреться вокруг.
Листья, окружающие меня, были нездорового желтовато-зеленого цвета, который в некоторых местах переходил в ярко-желтый или багрово-красный. Ветка, на которой я теперь стоял, была настолько широкая, что на ней могли бы спокойно разойтись два человека. Кора у нее была грубая, сплошь покрытая фиолетовым мхом, из которого торчали алые шипы. Их венчали чашечки, похожие на цветы, которые открывались и закрывались в ритме дыхания или биения сердца.
У меня над головой была дыра с рваными краями — вероятно, след от упавшей шлюпки. Завеса из листьев вокруг была плотной, без просветов.
Я подтянул к себе контейнер с Иити и увидел, что он сидит на задних лапках, осматриваясь вокруг. Его шея была гибкой, как у змеи, и казалось, что его голова вращается вокруг своей оси. Раздался грохот, который я не столько услышал, сколько почувствовал. Дерево задрожало, а сук под моими ногами затрясся. Я решил, что шлюпка наконец достигла земли. Странно, что такому тяжелому предмету потребовалось так много времени, чтобы упасть вниз. Из этого следовало, что эта сеть из листьев расположена достаточно высоко над землей, и что она настолько плотная, что оказалась способной выдержать вес шлюпки и замедлить ее падение.