– Как у вас здесь обстановка? – поинтересовался Рэб.
– Ночью было страшно. Твари стаей пробежали вон там, – ответил Дизель.
– Как же ты их разглядел? – удивился Рэб.
– А я разве не говорил еще, что у меня зрение ночью стало лучше. Не как днем, все серое такое, но вижу. Как кошка, я думаю.
– Это хорошо! Годная способность для нас.
– Только я не согласен быть вечным дежурным по ночам. – Дизель сразу понял, откуда может задуть ветер.
– А водителем ночным, чтобы без света ездить, согласен?
– Не знаю. Для дела-то готов попробовать, но только, чтобы вы мне на горб не садились.
– Посмотрите-ка на его горб! Тоже мне, дромадер! – притворно возмутился Рэб. – Это я предполагаю только. На ближайшее время нам бы только стройматериалы перевезти с вокзала. Но это мы со Скорняком справимся. Герман, глядишь, созреет.
– Ара, с «шестеркой» что делать будем? На кровати пустим или ездить? – поинтересовался Скорняк.
– Диван задний сними, он не особо нужен, сделай себе гнездышко на дереве. Остальное оставь.
– А, хорошо! Я устал уже под деревьями ночевать, как изгой, ара.
Скорняк до наступления темноты успел собрать себе уютное жилище. Хозяин «шестерки» не чурался деревенского тюнинга. Салон машины был обшит коричневой тканью с подкладкой из поролона, а на задней полке лежали две декоративные подушки из того же материала. Одну он оставил себе, а вторую подарил Крофт.
Активная хозяйственная деятельность придала смысл зарождающемуся поселению. Засыпая, Рэб подумал о том, что жизнь в Улье может быть не так уж и плоха, какой казалась до этого. В ней не было комфорта, но было что-то, что он не мог выразить словами, что создавало внутри позыв заниматься делами, получая от этого удовольствие. «Там» было по-другому, нужно было заниматься делами, чтобы заработать денег на удовольствие.
«Газель» взобралась на последний холм перед кластером вокзала. Рэб перемахнул через вершину, чтобы разведать обстановку. Поводил прицелом по сторонам. Ничего подозрительного. Легкая дымка – остатки утреннего тумана – таяла под лучами поднимающегося светила. Так и казалось, что раздастся свисток тепловоза, и дрогнут вагоны под его тягой. Но картина перед глазами была немой и неподвижной. Кусок мира, созданный людьми, без них самих начинал напоминать молчаливое кладбище.
– Погнали! – Рэб запрыгнул в салон.
Скорняк завел мотор, набрал ходу и выключил его, пустив под горку машину накатом, для маскировки. Запаса хода хватило до самой улицы, где жил Герман. Щель в двери чердака увеличилась. Герман думал, что это осталось незаметным. Рэб подошел к чердаку.
– Эй, ты живой там?
Дверь со скрипом отворилась.
– А, это опять вы? Живой. Ну и ночка была!
Рэб это понял по заспанному лицу Германа. Мужчина высунул край лестницы, чтобы спустить её.
– Ваше предложение еще в силе? – Он замер в нерешительности, с лестницей в руках.
– Да, в силе. Какие аргументы тебя сподвигли его принять?
– Тут такая шобла ночью гуляла! – Герман упер лестницу в землю и начал спускаться. – Я уснул с вечера. Что мне еще делать? Я был сыт. Проснулся от шума. Еще не стемнело. Я, такой, к бойнице – думаю, опять хулиганы лезут. А там… – Он замер, не дойдя до земли один шаг. – Там такая хреновина, ростом как раз до моего чердака. Вон, соседу ворота выбила одним ударом. А с ним – детский сад чертей поменьше. Он – как Наполеон среди них, только порыкивает, а те – в галоп, исполнять приказание. Я чуть в туалет со страху не сходил, но утерпел. Подумал, что так они меня сразу учуют.
– Долго они тут были?
– Нет, минут пятнадцать. Я бы сказал, транзитом. Потом над головой что-то пролетело. Я бы сказал, что это был летательный аппарат, меньше вертолета. Среди ночи я слышал стрельбу, но очень далеко. Уснул под утро, аккурат перед вами.
Подошел Скорняк. Рэб ему вкратце пересказал, то, что видел Герман.
– Ара, это хорошо! Пусть воюют, а мы будем, как тараканы, собирать все, что нам нужно.
Рэб посчитал, что сравнение с тараканами как нельзя точно отражало их настоящее положение: мелкие, но настырные и живучие.
– Имя придумал? – спросил Рэб. – Без имени не возьмем.
– Я бы хотел, чтобы меня звали Владик, как мой город.
– Примем его с таким именем? – спросил Рэб.
– Ара, Арагац тебе не понравился. Ты чем занимался по жизни?
– Моряк, рыболовный флот. Крабов в основном ловили и японцам перепродавали.
– Ара, Крабом будешь. Владик – не для Улья. Тебя как зовут, Владиком? – Скорняк стебался над несчастным испуганным новичком.
– По мне, Краб серьезнее, чем Владик, не в укор красивому городу.
Герман в последний раз вздохнул в прежней ипостаси и кивком головы согласился с новым именем.
– Ну, Краб, показывай, где у тебя хранятся стройматериалы.
Скорняк подал машину задом к старому бабкину сараю. Деревянные створки ворот, провисшие до земли, открывались с громким скрежетом заржавевших петель. Профлист, фиолетового цвета в мелкую волну, лежал большой стопкой.
– Я подумал, что еще и на забор останется, перед домом, поэтому взял с запасом.
Краб подошел к делу серьезно. У него всего было с запасом и бруса, и досок, и гвоздей с шурупами. Добро быстро перекочевало в кузов «газели».
– За продуктами пойдем? – спросил Скорняк.
– Надо бы. Неизвестно, как судьба вывернет. – Рэб ковырнул носком ботинка землю. – Черт с ним! Загрузим в «газель», сколько влезет.
Объезжать пришлось через переезд: так было ближе. Шум автомобиля разносился по молчаливой округе. Он казался вызывающим, дерзким, напрашивающимся на неприятности. Это ощущали все, кто был в кабине. Поэтому в ней царила тишина и напряженное высматривание опасности. К счастью, мутирующие порождения Улья были заняты поиском добычи в других местах.
Скорняк быстро нашел нужный склад. Его же оставили подле машины, а Рэб и новый член команды Краб принялись носить со склада продукты. В дело пошли не только коробки, но и мешки с крупами, соль и сахар. Скорняк остановил их, когда рессоры начали прогибаться в обратную сторону.
– Ара, хорош! Жадность фраера сгубила. Не доедем.
«Газель» ехала в гору натужно, чередуя первую и вторую передачи. Стрелка охлаждающей жидкости подобралась вплотную к красной зоне. Скорняк бросал укоряющий взгляд на Рэба. Ему было жаль своего автомобиля. Мотор выдержал и дотянул до вершины холма. Дальше километры побежали легче. Перед селом, где недавно был убит мутант и принят в команду пес, Скорняк остановился, чтобы Рэб проверил обстановку. Тот взял с собой Краба, чтобы быстрее ввести его в курс дела.
В деревне было тихо. Местные мутанты, скорее всего, были уничтожены вооруженной группировкой или сбежали в места, где водилась добыча. Рэб не заметил ничего подозрительного. Он вернулся и дал команду ехать дальше. Машина заехала в село, повернула на главную улицу и сразу же уперлась в поставленную поперек дороги тракторную телегу, полностью перекрывавшую проезд. Рэба прошиб пот. Они попали в засаду, полные груза и больших надежд. Скорняк дал по тормозам. «Газель» застонала тормозами и остановилась перед самой телегой.
– Вышли все! – донёсся крик откуда-то справа. Рэб повернул голову и увидел вооруженного человека. Из палисадника дома напротив торчал ствол пулемета. Ничего не оставалось, как сдаваться на милость тех, кто заманил их в ловушку.
– Выходим, и никаких глупостей! – приказал Рэб.
– Ара, понял.
Рэб оставил винтовку в кабине и вышел первым. Ему в затылок дышал Краб. Скорняк вылез на другую сторону. Навстречу им шел человек, похожий на одичавшего военного или обыкновенного рейдера. Рэбу он показался знакомым.
– Сапер? – Рэб вспомнил имя человека, входившего в отряд Мотора.
Мужчина остановился и с любопытством всмотрелся в лицо Рэба, силясь вспомнить.
– Я – Рэб. Помните батюшку, который прятался в комнатушке и ходил по нужде в деньги? Мы на болоте разбежались от змея.
– Рэб? – удивился Сапер. – Тот самый вонючий Рэб, крестник наш? Так тебя же змей съел – Бугай вроде, видел. И тот Рэб был… того… пошире раза в два. Но лицом ты похож. Не может быть! – Сапер подошел ближе. – Это точно ты! Как ты смог? Мотор, у нас тут родственники нарисовались!
Из палисадника показалась фигура Мотора. Лицо его выражало недоумение и удивление. Он подошел и так же, как и Сапер, всмотрелся в черты лица Рэба.
– Похож, зараза, только тощий.
– Давно собирался на диету, наконец-то смог.
– А мы-то помянули тебя уже. И подумать не могли, что ты живой. Как ты сбежал от змея?
– Я так заорал, что он развернулся и пополз в одну сторону, а я побежал в другую. Я, честно признаться, мучился совестью, что подставил вас тогда. – Рэб не стал распространяться о своём даре управления сознанием мутантов.
– Это ты зря! С болот мы ушли без потерь, и потом нам фартило долго. Правда, потом… – Мотор замолчал, но и так было ясно, что потом фартить перестало. – Ты-то как здесь очутился, да еще разъезжаешь средь бела дня на машине, полной груза? Чего у тебя там торчит? Гробы, что ли, строгаете?
Рэб кратко изложил ему свою историю и идею основания поселка на стабе.
– Плохая идея, Рэб, с поселком здесь. Ты знаешь, чьи это места?
– Нет. Я вообще не знал, что они поделены.
– Вот и хрен-то! Здесь почти каждый нормальный стаб имеет поселок, а этот пустовал. Два отморозка не в счет.
– И чьи же это земли? Маркиза де Карабаса?
– Короче, ты же слышал про внешников – военных, которые борются со всеми?
– Да.
– Про муров слышал, которых они нанимают на ту же работу, но из числа местных?
– В одном месте их называли урками.
– Не суть важно. Так вот, здесь обосновались именно такая организация, наемники внешников. Люди, как правило, отвратительные, все как на подбор. В отличие от других мест здесь их командир сбил настоящую крепкую банду, сами себя они называют «Орденом Тиамат», делают вид, что поклоняются хаосу, но на самом деле они просто охотятся за органами, за которые им платят. Конкурентов в зоне их влияния нет. Все уничтожаются на корню – и люди, и мутанты. У нас есть их карта… – Мотор развернул карту, похожую на лоскутное одеяло. На каждом куске были написаны какие-то цифры. – Смотри, здесь есть всё: поселки, численность населения, периодичность перезагрузок. Перед каждой перезагрузкой кластера они уже стоят на дежурстве. Медицинское оборудование у них на высоте. Иммунных отличают еще на ранних стадиях. И режут, и режут, и режут. И военная часть у них на высоте. Не могу поверить, что вы так свободно гоняете до сих пор. На твоем месте я бы ушел с территории этой карты, куда глаза глядят.