ле ведь живут, не в заморских странах. Хотя и там, случается...
— А в каких заморских странах вы были? — подняла голову Тамара.
Она всегда оживлялась, когда заходила речь о выпивке, пусть и заморской.
— Ни в каких, — признался я. — Болгария, Польша... Курицы, а не страны.
— Да, — согласился со мной шеф-редактор, — у нас говорят: курица не птица, Польша не заграница. Или Болгария.
— А я бы и туда поехала, — сказала Тамара. — Алексей Павлович, придумайте приложение про заграницу.
— Ладно, — сказал Кроликов, — построю баню — и сразу туда. Тебя тоже возьму.
И мы занялись каждый своим делом.
4
Пресс-тур проходил по Гродненской области. А я ведь имел к ней отношение, оканчивал школу в Новогрудке. В том самом Новогрудке, с развалинами древнего замка и Мицкевичем. А также с очаровательными одноклассницами — рыженькой Людой и шатенкой Светой. Где-то они сейчас?
— Как называется этот городок? — спросила журналистка, сидевшая рядом.
— Сморгонь, — ответил я.
Мы ехали в большом комфортабельном автобусе и смотрели на немногочисленных людей на улицах городка сверху вниз.
— Он чем-нибудь знаменит? — продолжала допытываться журналистка.
Была она симпатичная, что не совсем характерно для корпуса журналистов, пусть и провинциальных.
— Если не считать Огинского, можно сказать, ничем, — ответил я.
— Какого Огинского?
— У которого полонез «Прощание с родиной». Он вообще-то был князем, и весьма родовитым.
— Да ну?! — поразилась девушка. — А что он здесь делал?
— Жил, — сказала я. — Поместье называется Залесье. Говорят, в нем был парк в английском стиле. Большая редкость.
— Почему?
— Трудно содержать, — не стал я вдаваться в подробности. — Вы из Сибири?
— Из Москвы, — усмехнулась журналистка. — Мой папа генерал, и мы сейчас едем на погранзаставу. Но генералов там, наверно, не будет.
— Почему?
Теперь был мой черед удивляться.
— Не их уровень, — ответила она.
В ее голосе я уловил легкую нотку презрения. Что ж, у военных людей по отношению к гражданским оно случается. Интересно, с какой целью генеральские дочки попадают в пресс-тур для провинциальных журналистов? Лично я в нем оказался по блату.
— Так ведь здесь военная тематика, — объяснила соседка. — А я о ней пишу. Вместе с Куторыгиным.
— С кем?
— С Колей Куторыгиным из «Военного приложения». Вон он сидит, в желтых штанах.
Эти штаны я заметил с первого дня, но все не было случая познакомиться с их обладателем. А тут и случай не понадобился. Девушка оказалась еще интереснее, чем я предполагал.
Соседка улыбнулась и уставилась в окно. Впрочем, ненадолго.
— Меня Катей зовут, — повернулась она ко мне. — Вы из какой газеты?
— «Литературная жизнь».
— Да ну?! — Нотка презрения из ее голоса исчезла. — А что вы здесь делаете? — Она кивнула в глубину автобусного салона.
— Пишу, — пожал я плечами, — но не на военную тематику. Огинский, например, до генерала не дослужился, но был доверенным лицом Наполеона и Александра I.
— Они же друг с другом воевали, — не поверила мне Катя.
А она действительно понимает в военной тематике.
— Они воевали, — сказал я, — а Огинский дружил с обоими. Тогда в Европе это было обычное дело. В свободное время сочинял полонезы. Композитор-любитель.
— Откуда вы все это знаете?
— Из книжек.
— Сейчас ничего читать не надо, — снова не поверила мне девушка. — Все есть в Википедии.
— Всё, да не всё, — сказал я. — К нам желтые штаны идут.
— Выпить не хотите? — спросил Куторыгин, доставая из штанов початую бутылку водки. — Катька, ты все никак не начнешь?
— Я пью просекко1, — скорчила гримасу Катя.
— А ты?
Куторыгин, похоже, ни с кем не церемонился. Но для участников пресс-тура это нормально. Как и распитие водки в автобусе. Главное, чтоб на ногах держался. Куторыгин пока держался.
— Я позже, — сказал я. — На погранзаставе ведь нальют?
— Обязательно! — ответила вместо Куторыгина Катя. — Просекко, правда, не будет.
— Ох, доиграешься! — погрозил ей пальцем Куторыгин. — Зря вы товарищами брезгуете. Они вам еще пригодятся.
Покачиваясь, он вернулся на свое место.
— Хороший журналист, — сказала Катя. — Профессионал.
— Водка ему не мешает?
— С этой тематикой все пьют, — вздохнула Катя. — Огинский, думаю, тоже. Шампанское, конечно.
— Не без этого, — согласился я.
На погранзаставе нам показали бронетехнику пограничников, казармы, в которых они спали, и отвели в столовую, где уже были накрыты столы. Катя с Куторыгиным куда-то пропали. Я повертел головой в поисках свободного места и направился к столику в углу. За ним никого не было.
Прозвучал тост за процветание Союзного государства, дружно зазвякали ножи и вилки.
— Можно? — услышал я.
Передо мной стояли два полковника.
— Конечно, — разрешил я.
Через несколько минут я понял, что стол в углу был предназначен для начальника заставы и куратора из столицы. Но не бежать же отсюда сломя голову?
— Сидите, — разрешил хозяин. — Вы ведь тоже гость из столицы.
Что-то они обо мне знали.
Мы выпили по рюмке и принялись за еду. Стол был накрыт богато: салаты, ветчина, заливная рыба, мясо с приправами. Я откуда-то знал, что довольствие пограничников в армии не самое бедное.
— Он желтые штаны специально надел? — спросил хозяин гостя из центра.
— Конечно, — сказал тот. — Всегда сволочь был.
— Вы знаете Куторыгина? — удивился я.
— Еще бы! — разом подняли они свои рюмки. — Учились вместе. Мы на заставу, а этот в журналисты. Предатель!
Я выпил вместе с ними. Это были настоящие вояки, без бутылки, спрятанной в желтых штанах.
— Куда вы пропали? — подошла ко мне Катя после обеда. — Мы с Колей вас искали.
— С начальником погранзаставы выпивал, — ответил я. — И еще с одним столичным полковником. Генералов, как вы и сказали, здесь нет.
— А я бы пошла к вам в редакцию, — сказала Катя, глядя мимо меня. — Возьмете?
— У нас нет военной тематики, — развел я руками.
— Будет, — уверенно сказала девушка. — Только уже без меня. Пойду спасать Куторыгина.
— Спасать от чего?
— От водки. Заодно и от самого себя.
На следующий день мы уехали в Минск и уже оттуда вечерним поездом в Москву. Ни Катя, ни Куторыгин меня больше не беспокоили.
5
— Понравился пресс-тур? — спросил Кроликов, когда я вручил ему репортаж о поездке.
— Конечно, — сказал я. — Особенно журналисты, пишущие на военную тематику.
Алексей мои слова пропустил мимо ушей.
— Что за журналисты? — подняла голову Тамара.
Она занималась версткой, но не упускала ничего, что касалось редакции и ее сотрудников.
— Генеральская дочка, — не стал я увиливать. — До этого я и не предполагал, что они могут быть журналистками.
— Хорошенькая? — спросил Кроликов.
— Вполне. Водку, правда, не пьет, одно просекко.
Тамара хмыкнула. Как я уже знал, она предпочитала коньяк.
— У всех у нас свои недостатки, — вздохнул шеф-редактор. — Когда запустим рубрику о белорусской поэзии?
— У нас полно поэзии! — подняла голову Тамара. — Даже больше, чем надо.
— Я говорю об истоках.
— В следующем номере, — сказал я. — Материал уже пишут.
Самому мне хотелось начать серию очерков об исторических персонажах, принимавших участие в создании Великого княжества Литовского. Здесь, в России, о них почти ничего не знали.
— Пиши о чем хочешь, — кивнул Кроликов. — Главное, чтоб было интересно. Сейчас, между прочим, моя очередь ехать в командировку.
— Куда? — спросил я.
— В Смоленск.
— Там ведь материал писать надо, — сказала, не поднимая головы, Тамара.
— Закажу какой-нибудь журналистке, — посмотрел на меня Алексей. — Там их полно. Нужно обзаводиться знакомствами.
В этом он был прав, сейчас без знакомств никуда. Да и раньше они не были лишними.
— А если плохо напишет? — не унималась Тамара.
— Не лезь не в свое дело! — наконец вышел из себя Кроликов. — Что за манера перебивать старших!
— Я схожу в магазин? — предложил я. — Василий Александрович уже два раза заглядывал.
Василий Александрович Карданов, редакционный фотограф, действительно заходил к нам. У него был вид человека, который ошибся дверью, но я знал, что это не так. Дверью старый редакционный лис не ошибался никогда.
— Сходи, — разрешил Кроликов.
Наше приложение уже твердо заняло свое место в особняке, в котором размещалась газета. В здании было пять этажей, редакция газеты располагалась на двух из них, но места хватало всем.
— А остальные этажи? — спросила как-то Тамара.
— Сдаются, — пожал плечами Кроликов. — Сейчас без этого не проживешь.
— А на первом этаже?
Я уже знал, что Тамара всегда гнет свою линию, и вопрос о первом этаже был не случаен.
— Ресторан, — снова пожал плечами шеф-редактор. — Кажется, «Шанхай». Китайский.
— Почему китайский ресторан в редакции газеты «Литературная жизнь»?
Вопрос и впрямь был интересный.
— Рестораны, милочка, приносят хороший доход, — сказал Кроликов. — Тебе ли не знать об этом.
— Я-то знаю, — пробурчала Тамара. — А вот остальные?
— А что нам до остальных? — почесал затылок Алексей. — В хорошем месте сидим. Захотим, в ресторан сходим. Ты не хочешь? — Он посмотрел на меня.
— Я лучше в магазин, — усмехнулся я. — В ресторанах дорого.
— Зато вкусно. Ты что больше любишь — гребешки или трепанги?
Тамара фыркнула. Меня передернуло. Я к любой морской дряни относился настороженно. Кроме, может быть, крабов.
— Говорят, омары вкусные, — устремил взор в окно Кроликов. — И еще лобстеры. Но их надо уметь разделывать. Томка, ты умеешь?
— Я один раз осьминогов ела. Дрянь.
А мы с ней одного поля ягоды. Опять же длинные ноги, гибкая фигурка...
Тамара медленно утянула свои длинные ноги под стол. Чуткая девушка.