, а Кро, вздохнув, повернул к женскому укрытию.
Все девушки и девочки в колледже маркиза де Гуяка проживали под присмотром суровой статс-дамы. По слухам, это была гувернантка молодого профессора Бронте, которая замучила подопечного так, что после ее смерти директор заключил бессмертную душу дамы в портрет и поручил ей блюсти честь девушек.
Нужно отдать должное: сеньорита Долорес Ксиргу была сурова, неумолима и требовательна к этикету. Причем – своему, древнеиспанскому.
Имея некоторый опыт, Битали по пути навел на тетрадь морок, обратив в шляпу с пером, и еще за десять шагов до картины начал кланяться, шаркать ногами и взмахивать тетрадью, словно подметая ею пол:
– Не будет ли так любезна глубокоуважаемая сеньора снизойти к мольбе преданного своего слуги?
– Поднимитесь, идальго, – дрогнули руки на поясе женщины, облаченной в зеленое платье с широкой воздушной юбкой до самого пола и с пышным воротником-жабо. – Чего вы желаете от моей милости?
– Умоляю вас, сеньора, призовите сюда сеньориту Лилиан, урожденную Хетф!
– Я узнаю, здесь ли она, идальго. Извольте подождать.
Руки женщины вернулись на прежнее место, и она замерла.
Битали облегченно перевел дух – на этот раз удалось уломать суровую даму с первой попытки. Он прошелся по комнате, заставленной высокими пышными цветами. Неправдоподобно пышными – ибо со светом здесь, как и везде в замке, было не очень.
– Привет, Кро! – подскочив сзади, крепко обняла его Лилиан. – Соскучился?
– Как вы себя ведете, сеньорита?! – немедленно возмутился портрет. – Что за бесстыдство!
– Пойдем, – увлек девушку за собой Битали. – Не стоит раздражать эту мегеру. Она ведь еще и директору настучит, с нее станется.
– О чем?
– Да в общем-то, ни о чем, – замедлил шаг молодой человек. – Эта зараза всех так запугала, от собственной тени шарахаемся. Страшно подумать, как при жизни детей гоняла!
– Куда мы идем?
– Надодух выстругал тебе палочку, – раскрыв тетрадь, достал белую указку Битали. – Она из акации, гибкая. Так просто не сломаешь.
– Здорово! Надо его поблагодарить.
– Как-нибудь потом. Сейчас он занят, все свободное время на поляне своей проводит. Чистит от зарослей. Ага… Ну, вот мы и на месте, – миновав сфинкса, замедлил шаг юноша. – Дай палочку, я сперва сам попробую. Онберик!
Битали без труда прошел сквозь стену и обратно, вернул главное оружие колдуна спутнице:
– Держи! Помнишь, как заклинание работает? Сосредотачиваешь силу и взгляд на кончике палочки, на выдохе направляешь ее вперед, проталкиваешь, не останавливаясь, пока она не окажется по ту сторону, а затем проскальзываешь в пробоину всем телом.
Лилиан вдохнула, выдохнула, опять набрала в легкие побольше воздуха:
– Онберик!!!
Палочка ткнулась в камень.
– Кричать незачем, милая леди, – покачал головой Кро. – Тут главное не громкость, а концентрация, подкрепленная желаем действовать. Попробуй еще.
– Онберик! А-а-а, проклятая стена!
– Не сила, Лилиан, не громкость! Стену прокалывает твоя воля, собранная на острие палочки. Вот смотри: онберик, онберик! – Он прошел туда-сюда и, вернувшись, обнаружил в коридоре молодого Арно Дожара, блещущего прилизанными и залакированными волосами.
Ожесточенная девушка визитера не замечала, хмуро целясь в светлую полоску раствора меж валунами. Графинчику пришлось ее окликнуть:
– Милая Лилиан!
– А, это ты… – Воспитанница директора поджала губы. Но, понятно, осталась на месте. Ведь у нее, так получается, здесь проходил урок.
– Я виноват перед тобой, прекрасная Лилиан, – опустившись на колено, склонил голову Арно Дожар. – Ты самая красивая из девушек, которых я только видел в своей жизни! Твои глаза черны, словно бездонный колодец, и завораживают тайной, манят прохладой. Твои волосы легки и белы, словно облака в летний полдень. Твои руки изящны, как крылья лебедя, а тело подобно бутону лилии – столь безупречны все его линии до последней черточки. Я чуть не умер от восторга, когда тебя увидел, и не представляю, что за черное безумие побудило меня произнести те дурацкие слова. Я умоляю о пощаде, неповторимая Лилиан! Прости меня за оговорку и не держи обиды.
От услышанного девушка вроде бы даже посветлела. Губы ее дрогнули в довольной улыбке:
– Ладно, – слабо отмахнулась она. – Прощаю.
– В знак примирения я прошу принять от меня этот скромный подарок. – Арно Дожар выпрямился и протянул на раскрытой ладони свернувшуюся в спираль тонкую зеленую змейку, малахитовую, с яркими рубиновыми глазами.
– Нет, зачем? – отдернула руки Лилиан.
– Если ты не примешь подарка, я буду считать, что ты дала прощение только на словах, в душе же таишь обиду.
Девушка в задумчивости облизнула губы, потом медленно опустила руки. Дожар принял ее левую ладонь в свою и надвинул подарок на запястье. Затем опустил голову:
– Принадлежу тебе всей душой, мадемуазель Лилиан, и всегда полностью к любым твоим услугам, граф Арно Дожар.
– Мне особые услуги не нужны, Арно, – улыбнулась девушка. – Просто попробуй провести меня через эту стену.
– Через стену? – Графинчик чуть приподнял брови. – Хорошо…
Он выхватил палочку, крепко обнял Лилиан и сделал шаг вперед:
– Онберик!
– Что за?.. – растерялся ненадолго потомок Темного Лорда, потом достал свою палочку и проколол стену: – Онберик!
– …самой пройти! – застал он конец фразы.
Лилиан и Дожар рассмеялись.
– Прости, я не понял. Это верно, в нашем замке без этого заклинания долго не выдержать. Данное чародейство действует следующим образом… – Тут графский отпрыск спохватился, посмотрел на Кро: – Ты позволишь, Битали?
– Пожалуйста, – пожал плечами молодой человек. – Из меня учитель выходит никудышный.
– Тогда так… Силу, что внутри тебя, направляешь из груди в руку и в палочку, в самый ее кончик. Словно струю воды. И когда струя докатывается до кончика, пронзаешь ею препятствие, словно размываешь его. Смотри… Онберик! – И Дожар действительно пронзил стену, тут же отступил: – Попробуй.
В кабинете покойного профессора Налоби было пусто. Пустые полки книжных шкафов, пустые вешалки, столы и скамьи куда-то исчезли.
В прошлом году Битали кормил здесь домовых. Однако после каникул ни директор, ни мадам Лартиг ничего ему про эту обязанность не напоминали, на работы по замку не указывали, булку и молоко никто не доставлял. Похоже, в его услугах школа уже не нуждалась.
– Так, давай попробуем иначе. – Первые попытки Дожара тоже пошли прахом. – Сейчас пройдем сквозь стену вместе…
Арно прижался к девушке всем телом, положив левую ладонь ей на живот, а правую сомкнул на запястье Лилиан.
– Вместе… Онберик!
Они исчезли, вернулись.
– Теперь попробуй сама!
Битали выглянул в окно, выходящее во двор. Столовую уже успели восстановить, и теперь из корпусов на пустырь выскакивали ученики, то тут, то там на всем ходу проваливаясь под землю. В животе засосало.
– Давайте заканчивать, ребята, – отступил он. – Не то без обеда останемся. Пошли подкрепимся. Потом как-нибудь поупражняемся, на сытый желудок.
После обеда была математика, потом метаморфизм для «природников» и дальномирие для «теоретиков». И едва закончился урок, как голова Битали буквально взорвалась от резкого оглушительного свиста.
– Вот проклятье! – Кро невольно вскинул руки к вискам. – Директор вызывает! Анита, извини, я побежал, пока он снова в свою свиристель не дунул!
Кабинет Артура Бронте располагался в одной из замковых башен – так же как комната Битали и Надодуха, и потому не сильно от нее отличался. Те же узкие окна-бойницы, та же каменная кладка, тот же низкий потолок с перекрытиями из толстых полуметровых балок. Однако выглядел кабинет конечно же намного богаче. Здесь были палисандровые книжные шкафы, тяжелый полированный стол с резными ножками, пушистые персидские ковры на полу, обтянутые замшей диван и мягкие кресла с толстенными подлокотниками. В одном из кресел сидел седовласый поджарый маг с тонкими чертами лица. И что-то в нем показалось Битали неуловимо знакомым.
– Да, это он! – качнувшись вперед, прищурился гость и вытянул руку с остро заточенным на указательном пальце ногтем: – Ты убил четырех моих воинов и покалечил моего сына, мерзкий щенок!
– Как говорил один мой знакомый: «А вы подайте на меня в суд!» – ухмыльнулся в ответ потомок Темного Лорда.
– Я требую, чтобы эту жалкую тварь выдали роду Куртене для суда и наказания! – повернулся к директору старик. – Он вломился в наш город, оскорбил моего сына и пролил кровь моих людей!
– Мы живем в свободном мире, граф Шуаз, – невозмутимо ответил профессор Бронте. – Каждый из нас волен поступать так, как ему хочется. Если мой ученик захотел нарушить ваши законы, это его право. И то, что вы не смогли принудить мсье Битали Кро к соблюдению ваших требований, есть проблема вашего города, а не моего колледжа. Возможно, у вас не хватает власти для управления всем Гавром?
– Вы ищете ссоры с графами де Куртене, мсье Бронте?! – наклонился уже в его сторону тощий гость. – У нас хорошая память и многочисленные друзья, профессор. Вы сильно рискуете!
– Я не ищу ссоры, граф, – покачал головой директор. – Я даю возможность примирения.
– Ваш ученик сможет избавиться от лишних страданий, если добровольно сдастся на мой суд, уповая на наше милосердие и радуясь возможности быстро и безболезненно искупить свой проступок, – откинулся на спинку кресла граф Шуаз де Куртене.
– Что скажете, мсье Кро? – перевел взгляд на ученика профессор.
– Если граф считает мое поведение неправильным, то мы легко можем разрешить наши противоречия в честном открытом поединке, – пожал плечами Битали. – Думаю, это позволит ему быстро и просто утолить свою жажду крови… Или избавиться от нее.
– Ты обезумел, жалкий щенок! – громко расхохотался гость. – Я не для того содержу при своем дворе полсотни метаморфов и столько же умелых магов, чтобы самому брать в руки меч! Даже не надейся, сам я руки о тебя марать не стану. Мне есть кого послать за твоей головой.