— Заднюю правую. Для Люсьена.
— Что вы делаете дальше?
Тело Дианы мгновенно подсказывает ответ, реагируя даже слишком остро.
Дождь барабанит по спине. Куртка расстегнута, от тела исходит жар. Она ныряет в машину, чтобы усадить Люсьена.
Голос гипнолога звучит громче:
— Что вы делаете, Диана?
— Устраиваю Люсьена в детском кресле…
— Это очень важный момент. Опишите во всех подробностях каждый свой жест.
Она слышит щелчок, ощущает ту тайную эгоистичную радость, которая сопровождает любое — даже самое незначительное — ее действие, направленное на защиту сына.
Проходит еще несколько секунд, и Диана наконец отвечает:
— Я… я защелкнула ремень безопасности.
— Вы в этом уверены.
— Совершенно уверена.
Глубокий низкий голос Саше проник в ее сознание:
— Задержитесь на этом воспоминании. Внимательно оглядите внутренность машины.
Бодрствующая часть мозга Дианы осознает, что включилась ее мысленная видеокамера. Она вглядывается в сердцевину запечатленного мозгом кадра.
Темное пространство салона. Потертые сиденья завалены всяким барахлом. Мятый спальник цвета хаки на полу. Старые журналы у задней дверцы кузова… Жестяные дверцы без покрытия…
Она могла разделить свое воспоминание на части, пересечь его в разных направлениях, вглядеться в детали, которых тогда не заметила, но память безотчетно зафиксировала их.
— Что вы видите, Диана?
— Ничего. Ничего особенного.
Поль Саше напряженно молчал. Диана почувствовала, что психиатр насторожился.
— Продолжаем? — спросил он.
— Продолжаем.
— Вы едете по бульвару? — Тон Саше снова стал нейтральным.
Диана кивнула.
— Прошу вас, отвечайте вслух.
— Я еду по бульвару.
— Что вы видите?
— Огни. Ряды огней.
— Выражайтесь яснее. Что именно вы видите?
Слева и справа от ее лица мелькают стеклянные фонари. Диане кажется, что она может ощутить пальцами текстуру многослойного, горящего оранжевым светом стекла натриевых фонарей.
— Неоновые лампы, — прошептала она. — Они меня слепят.
— Где вы теперь?
— Проезжаю ворота Мюэт.
— На бульваре есть другие машины?
— Очень мало.
— В каком ряду вы едете?
— В четвертом, крайнем левом.
— На какой скорости.
— Не знаю.
Следующий вопрос гипнолога прозвучал жестче:
— Взгляните на приборную доску.
Диана мысленно сверилась со спидометром.
— Я еду со скоростью сто двадцать километров в час.
— Очень хорошо. Вы видите что-нибудь странное вокруг вас или на дороге?
— Нет.
— Вы не оглядываетесь назад, на сына?
— Оглядываюсь. Я даже повернула зеркало так, чтобы лучше видеть.
— Люсьен спит?
Неясный хрупкий силуэт в детском кресле. Он спит глубоким сладким сном. Черные волосы растворяются во тьме. Средоточие душевного покоя.
— Он крепко спит.
— Он не шевелится?
— Нет.
— Вы не замечаете сзади никакого движения?
Диана мысленно бросила взгляд в зеркало:
— Никакого.
— Вернитесь на дорогу. Где вы?
— Я у ворот Дофин.
— Вы уже заметили грузовик?
По телу Дианы пробежала дрожь ужаса.
— Да. Я…
— Что происходит?
За пеленой дождя параллели бульвара сместились. Нет, это не параллели. Это грузовик. Грузовик выехал из своего ряда и как будто потащил за собой все полотно дороги. Фары не мигают. Водитель не подает звукового сигнала. Он пересекает по диагонали залитую дождем и светом дорогу…
Диана выпрямилась в кресле. Саше неожиданно повысил голос:
— Что происходит?
— Грузовик… он… он… его занесло влево.
— Рассказывайте дальше!
— Он выезжает на четвертую полосу…
— Что делаете вы?
— Я торможу.
— И что происходит?
— Колеса моей машины пробуксовывают в лужах. Меня заносит, я…
Диана закричала. Воспоминание было убийственно ярким.
Грузовик врезается в ограду. Разворачивается, лязгая железом. Фары кабины ослепляют Диану.
— Что вы видите?
— Ничего, я больше ничего не вижу! Вокруг туман и морось. Я… я торможу. Я торможу!
Грузовик сотрясается на рессорах. Свистит пар. Скрипят тормоза. Из хаоса выныривают оторвавшиеся куски железа…
Диана почувствовала, как чья-то рука сжала ее плечо. Совсем рядом раздался голос Саше:
— А Люсьен, Диана? Вы не посмотрели на Люсьена?
— Конечно посмотрела!
Картина всплыла в памяти с невероятной четкостью. За мгновение до удара об ограждение она обернулась к сыну.
Тонкое сонное лицо. Неожиданно веки Люсьена поднимаются. Он просыпается. Боже! Он увидит, что происходит…
— Рассказывайте, что вы видите!
— Он… он… он просыпается. Он проснулся!
Саше перешел на крик:
— Вы видите ремень? Он еще пристегнут?
Испуганное лицо ребенка… распахнутые веки… расширившиеся от ужаса зрачки…
— Диана, взгляните на ремень! Люсьен его расстегивает?
— Я НЕ МОГУ!
Диана не могла отвести взгляд от глаз Люсьена. Голос Саше грохочет в ушах:
— Смотрите на дорогу, Диана! Вернитесь на дорогу!
Диана инстинктивно обернулась. Крик отчаяния выкинул ее из кресла:
— НЕТ!
Она уткнулась лицом в жалюзи. Саше подбежал к ней.
— Что вы видите, Диана?
Она снова выкрикнула:
— ЧТО ВЫ ВИДИТЕ?
Диана не могла отвечать. Психиатр спокойно приказал:
— Просыпайтесь.
Диана скорчилась на полу, сотрясаясь в жестоких конвульсиях.
— ПРОСЫПАЙТЕСЬ! Я ВАМ ПРИКАЗЫВАЮ!
Диана очнулась и заморгала. По ее лицу текла кровь — она поранилась о жалюзи, из глаз струились тихие слезы.
— Успокойтесь, Диана, — мягко произнес Саше. — Вы здесь, со мной. Все хорошо.
Она попыталась что-то сказать, но голосовые связки отказались подчиняться.
— Что вы видели? — снова спросил врач. Губы Дианы беззвучно дрогнули.
— В машине был какой-то человек? — Голос Саше звучал мягко и участливо.
Она покачала головой:
— Не в машине.
На лице психиатра отразилось изумление. Диана попыталась продолжить, но слова застряли у нее в горле.
В памяти молодой женщины всплыло последнее видение.
Она увидела его в тот самый момент, когда повернулась к дороге: справа, в ста метрах впереди, в кустах… Он стоял под дождем в длинной накидке цвета хаки, в капюшоне, опущенном на угловатое лицо. Незнакомец направил указательный палец на грузовик, спровоцировав этим невинным жестом ужасную аварию.
Диана узнала зеленое одеяние: такие защитные противорадиационные накидки использовались в советской армии.
29
Компьютерщик добавил лицу на портрете выступающие скулы. Диана одобрительно кивнула. Она с десяти вечера работала со специалистом на набережной Орфевр, составляя фоторобот человека, которого видела на бульваре. После сеанса гипноза Диана отправилась прямиком в управление уголовной полиции, отказавшись отвечать на вопросы Поля Саше.
— А рот?
Диана смотрела на экран, выбирая губы. Мясистые. Короткие овальные. С приподнятыми уголками. Она остановилась на тонких прямых губах с ярко выраженными носогубными складками.
— Какие у него были глаза?
Картинка на экране снова изменилась. Диана выбрала ромбовидные глаза с тяжелыми веками и темными, отливающими синевой радужками, похожими на кляксы в детской тетради. Составлять с такой точностью портрет человека, которого она видела из машины, в дождь, было полным абсурдом, да и стоял он метрах в ста от дороги, но Диана готова была поклясться, что глаза у убийцы были именно такие.
— Что насчет ушей?
— Он был в капюшоне, — ответила Диана.
— В каком именно капюшоне?
— Съемный водонепроницаемый капюшон, затягивающийся вокруг лица.
Компьютерщик волнистой линией изобразил капюшон. Диана отодвинулась и прищурилась: лицо обретало форму. Высокий лысеющий лоб. Твердые скулы. Морщины. Сине-черные, с агатовым олеском, глаза под тяжелыми веками. Она пыталась отыскать в этом лице нечто ужасное, жестокое, но не могла не признать его красоты.
Появившийся Патрик Ланглуа взглянул на экран, посмотрел на Диану, и она поняла, что сыщик встревожен.
— Похож? — спросил он.
Диана кивнула. Лейтенант смотрел на фото-робот и не верил. Он согласился вернуться на службу в десять вечера и даже вызвал компьютерщика, а теперь сидел в углу, прижимая к груди картонную папку.
— Вы говорите, он был в военной накидке?
— Да. Советского образца. Из специальной, защищающей от радиации ткани.
— Почему вы так в этом уверены?
— Пять лет назад я ездила в экспедицию на Камчатку, в Восточную Сибирь, случайно наблюдала учения с объявлением радиационной тревоги и видела такие накидки. Они застегиваются наискосок, ворот прикрепляется…
Лейтенант жестом прервал ее рассказ и попросил техника распечатать фоторобот.
— Идемте со мной, — бросил он Диане.
Они шли по коридорам мимо приоткрытых дверей тускло освещенных кабинетов, где в неприбранных закутках еще работали несколько полицейских.
Ланглуа отпер дверь и зажег лампу. Кабинет, забитый бумажным хламом и обрезками старой кожи, смахивал на берлогу привратника. Сыщик предложил Диане стул, сел напротив, несколько секунд постукивал пальцами по столу и наконец поднял на нее глаза:
— Вы должны были предупредить меня, Диана.
— Я хотела быть уверена.
— Но я ведь просил — не играйте в детектива.
— Вы сами поручили мне все разузнать о Люсьене.
Полицейский дернул плечом:
— Подведем итоги. Итак, вы считаете, что авария была покушением на убийство, так?
— Да.
— Водитель грузовика уснул… по команде… какой-то внешней силы или чего-то там еще, не знаю, чего именно…
— Его усыпил гипноз.
— Допустим. Но как можно было подстроить аварию в конкретном месте, в конкретное время?
— Я просчитала маршруты. Грузовик ехал со стоянки на авеню Порт-д'Отей, это рядом с Булонским лесом. По времени он должен был выехать прямо передо мной. Учитывая скорости — мою и его, — вычислить точку встречи ничего не стоило.