Эта земля простиралась на сорок лиг от дальних холмов до Брендивиньского моста и на пятьдесят – от северных вересковых пустошей до болот на юге. Хоббиты назвали ее Широм. На эту область распространялась власть вождя-тэйна, и дела здесь шли как по маслу. В этом милом уголке хоббиты вели прекрасно налаженную жизнь, а на внешний мир, где бродили темные тени, обращали все меньше внимания, пока не уверовали, что покой и довольство – закон Средиземья и право всякого разумного народа. Они забыли о тех, кто звался стражами и даровал Ширу столь длительный мир, или не замечали их. У хоббитов была защита, но они предпочитали не помнить об этом.
Хоббиты никогда не отличались воинственностью и никогда не воевали друг с другом. В суровой древности им, конечно, частенько приходилось обороняться, но ко времени Бильбо все это давно стало достоянием истории. Последнее сражение, предшествовавшее событиям, с которых начинается этот рассказ, – единственное сражение в границах Шира – хранилось в памяти живых лишь как предание. Это была битва при Зеленых полях (1147 год по л. Ш.), в которой Бандобрас Тук наголову разбил вторгшихся орков. С тех пор даже климат стал мягче, а волки, в прежние суровые снежные зимы приходившие с севера, превратились в дедушкины сказки. Поэтому, хотя в Шире и сохранялся некоторый запас оружия, оно служило главным образом для украшения, развешанное по стенам или над очагами, или копилось в музее Мичел-Дельвинга. Этот музей именовался Мэтом-домом, так как всякую вещь, которую нельзя тотчас использовать, но жалко выбрасывать, хоббиты называют мэтом. Жилища хоббитов часто напоминают склады мэтомов, большая часть которых – подарки, переходящие из рук в руки.
Но, несмотря на мирную и легкую жизнь, хоббиты оставались на удивление крепкими. Их, если до этого доходило, трудно было напугать или убить, и, может статься, столь неиссякаемую любовь к хорошим вещам и комфорту они питали не в последнюю очередь оттого, что вполне могли обходиться без них, если нужно, и умели противостоять превратностям судьбы, будь то горе, враг или ненастье, до глубины души изумляя тех, кто мало знал хоббитов и судил о них только по круглым животикам и пухлым щечкам. Не любители ссориться и не убивавшие ничего живого ради удовольствия, в безвыходных положениях они выказывали отвагу и доблесть и, если нужно, по-прежнему могли владеть оружием. Обладая острым зрением и твердой рукой, хоббиты великолепно стреляли из лука. Но не только лук и стрела были их оружием: если хоббит наклонялся за камнем, следовало удирать в укрытие, что хорошо знали все четвероногие нарушители границ Шира.
Поначалу все хоббиты жили в земляных норах – так они, во всяком случае, считают, – и в этих жилищах чувствовали и до сих пор чувствуют себя лучше всего, но с течением времени им поневоле пришлось изменить облик своих жилищ. Честно говоря, во времена Бильбо лишь самые богатые и самые бедные хоббиты в Шире придерживались дедовского обычая. Самые бедные по-прежнему жили в простых норах (настоящих дырах!) с одним окном или вовсе без окон, а богачи сооружали роскошные подземные жилища. Но не везде можно было найти подходящее место для таких больших и разветвленных туннелей, или, по-хоббичьи, смайлсов, и хоббиты, число которых росло, начали строить в низинах и на равнинах надземные дома. Даже в холмистых местностях и в старых поселках вроде Хоббитона или Тукборо, даже в главном городе Шира, Мичел-Дельвинге-на-Белых-Холмах, появилось немало домов из дерева, кирпича или камня. Особенное предпочтение им отдавали ремесленники – мельники, кузнецы, плотники, каретники и другие: ведь даже когда хоббиты жили в норах, они умели ставить навесы и сараи.
Обычай строить фермы и амбары, по слухам, возник у жителей Мэриша в низовьях реки Брендивинь. Хоббиты в этой местности – Истфартинге – жили довольно высокие, с массивными ногами, и в слякоть носили гномьи башмаки. Но все прекрасно знали, что в жилах у них течет изрядная доля крови стуров – это выдавал пушок на подбородках: у харфутов и феллоухайдов нет и следа бороды. И впрямь, население Мэриша и Бакленда (к востоку от реки, где они поселились позднее) явилось в Шир позже всех и в основном с юга: в их языке до сих пор немало диковинных имен и странных слов, которых больше нигде в Шире не встретишь.
Нельзя исключить, что искусство строить дома, как и многие другие ремесла, пришло к хоббитам от дунаданов. Однако хоббиты могли научиться этому и непосредственно у эльфов, наставников Людей в пору их юности. Ибо перворожденные эльфы тогда еще не покинули Средиземье и жили в Серой Гавани и даже в границах Шира. И по сей день с Башенных холмов за Западными болотами видны три эльфийские башни, возведенные в незапамятные времена. Особенно далеко они видны в сиянии луны. Самая высокая и самая дальняя одиноко возвышается на зеленом кургане. Хоббиты западного Шира утверждают, что с вершины этой башни можно увидеть Море, но сведений о том, чтобы кто-то из хоббитов когда-то взбирался на нее, нет. В сущности, редкий хоббит видел Море или плавал по нему, и почти никто не возвращался, чтобы рассказать об этом. Большинство хоббитов с глубоким недоверием относилось даже к рекам и маленьким лодкам, а плавать умели считанные единицы. Дни Шира множились, его жители все реже встречались с эльфами, и начали их бояться, и перестали доверять тем, кто имел дело с эльфами. Слово «Море» стало для них страшным символом смерти, и хоббиты отвернулись от холмов на западе.
Искусство зодчества хоббиты могли перенять и от эльфов, и от людей, но развили они его по-своему. Они не любили башен. Их дома были, как правило, длинными, низкими и удобными. Самые древние из них представляют собой не что иное, как имитацию смайлса, крытого сухой травой, соломой или дерном, с чуть выпуклыми стенами. Однако это достояние далекого прошлого Шира: с тех пор постройки хоббитов изменились под благотворным влиянием изобретений, заимствованных у гномов или найденных самостоятельно. Главным напоминанием о диковинной древней архитектуре осталась любовь хоббитов к круглым окнам и даже дверям.
Дома и норы хоббитов Шира, как правило, просторные, давали кров многочисленным семействам. (Холостяки Бильбо и Фродо Бэггинсы были редким исключением; впрочем, они были редким исключением и во многих других отношениях – например, дружили с эльфами). Иногда, как в случае Туков из Больших Смайлсов или Брендибаков из Бренди-Холла, в одном родовом многотуннельном жилище сравнительно мирно уживались многие поколения родственников. Вообще, кланы играли большую роль в жизни всех хоббитов, и они всегда тщательно и дотошно разбирались в запутанных родственных отношениях, рисуя сложные и высокие родословные деревья с бесчисленными ветвями. Имея дело с хоббитами, важно помнить, кто чей родственник и какова степень этого родства. В этой книге невозможно было бы изобразить генеалогическое древо, включающее хотя бы наиболее значительных членов наиболее значительных семейств того времени, о котором здесь повествуется. Родословные деревья в конце «Красной Книги» сами по себе составляют небольшой фолиант и всем, за исключением хоббитов, кажутся невероятно скучными. А хоббиты обожают подобные вещи, если только те аккуратно выполнены, – им нравятся такие книги, где все заранее известно, изложено прямо и без обиняков и нет никаких противоречий.
Заслуживает упоминания еще один обычай древних хоббитов – удивительный обычай: через глиняные или деревянные трубки они всасывали или вдыхали дым тлеющих листьев травы, которую называли трубочным зельем или листом, – вероятно, некой разновидности никоцианы. Происхождение этого странного обычая или «искусства», как предпочитают называть его хоббиты, окутано тайной. Все, что можно было узнать о нем в древности, собрал Мериадок Брендибак (впоследствии хозяин Бакленда), и поскольку и сам он, и саутфартингский табак играют в последующем изложении определенную роль, стоит привести некоторые замечания Мериадока Брендибака из предисловия к его «Сказаниям о травах Шира».
«Это, – пишет он, – единственное искусство, относительно которого можно с уверенностью утверждать, что это наше собственное изобретение. Неизвестно, когда хоббиты впервые начали курить зелье, но во всех легендах и семейных преданиях курение упоминается как уже существующий обычай – на протяжении веков народ Шира курил разные травы, иногда душистые, иногда злоуханные. Но все сходятся на том, что Тобольд Хорнблауэр из саутфартингского Лонгботтома впервые вырастил у себя в саду подлинное трубочное зелье в дни Исенгрима Второго, примерно в 1070 году по летосчислению Шира. В тех местах и по сей день выращивают лучшие сорта домашнего табака, особенно такие, как „Лонгботтомский лист“, „Старый Тоби“ и „Южная звезда“.
В летописях нет сведений о том, откуда у старого Тоби завелась эта трава: он не пожелал рассказать об этом даже на смертном одре. Он много знал о травах, но не был путешественником. Говорят, в юные годы он часто бывал в Бри, хотя, несомненно, дальше этого поселка из Шира не уезжал. А значит, вполне вероятно, что он узнал об этом растении в Бри, где оно (во всяком случае, сейчас) обильно произрастает на южных склонах холма. Хоббиты из Бри утверждают, что именно они были первыми курильщиками трубочного зелья. То же самое, впрочем, они говорят обо всех других занятиях жителей Шира, а самих населяющих Шир хоббитов называют „колонистами“; однако я думаю, что их утверждение относительно зелья истинно. И уж определенно из Бри курение подлинного зелья в последующие столетия распространилось среди гномов и тому подобного иного народа, Скитальцев, магов и странников, которым все еще случается проходить по Древней Дороге. Таким образом, центром распространения древнего искусства можно считать „Резвящегося пони“, старую гостиницу в Бри, которую с незапамятных времен содержит семья Осотов.
Как бы ни было, собственные наблюдения во время многочисленных путешествий убедили меня в том, что это растение не является исконным для нашей части мира, а пришло с юга, с низовьев Андуина, куда, как я полагаю, оно было завезено из-за Моря людьми Запада. Зелье обильно произрастает в Гондоре – там растения сочнее и крупнее, чем на севере, где его не найти в диком виде, – и процветает лишь в теплых защищенных местах вроде Лонгботтома. Гондорцы называют его