— Смотрите! — воскликнул он и, нагнувшись, поднял с земли черный плащ, до сих пор невидимый во тьме. В футе от нижнего края плаща был разрез. — Это сделал меч Фродо. Боюсь, что это единственный ущерб, который он нанес Врагу: Враг неуязвим, любые клинки разрушаются, коснувшись страшного Короля. Для него большую опасность представляет имя Эльберет.
— А для Фродо опаснее было это! — вновь наклонившись, он поднял длинный тонкий нож. Нож холодно сверкнул. Странник поднял его, и все увидели, что на лезвии зазубрина, а острие обломано. Хоббиты с изумлением смотрели на клинок, который в руках у Странника начал таять и рассеялся, как дым в воздухе. Осталась только рукоять. — Увы! — воскликнул Странник. — Именно этот проклятый клинок нанес ему рану. Мало кто в наши дни достаточно искусен, чтобы лечить раны, оставленные этим оружием. Но я сделаю что смогу.
Он сел на землю, положил рукоять кинжала к себе на колени и запел над ним медленную песню на странном языке. Затем, отложив рукоять в сторону, повернулся к Фродо и негромко произнес несколько слов, которых никто не разобрал. Из мешочка на поясе он извлек длинные листья какого-то растения.
— За этими листьями, — сказал он, — я ходил далеко, ибо это растение не растет на голых холмах, но в густых рощах к югу от Дороги я нашел его, нашел в темноте по запаху листьев. — Он растер лист пальцами, и Фродо ощутил душистый острый запах. — Мне повезло! Это целебное растение принесли в Средиземье люди с Запада. Они называли его ателяс; сейчас его редко можно встретить, да и то лишь близ тех мест, где они когда-то жили или кочевали; на Севере его не знают, за исключением тех, кому случалось бродить в Диких землях. Это сильное средство, но и его может оказаться недостаточно для такой раны.
Он бросил листья в кипящую воду и обмыл плечо Фродо. Запах пара освежал; те, что не были ранены, почувствовали, как проясняется у них голова. Трава произвела некоторое действие и на рану: Фродо ощутил, как уменьшается боль и холод у него в боку, но жизнь не вернулась к его руке, он не мог поднять ее, не мог согнуть пальцы. Он горько сожалел о своей глупости и упрекал себя в слабости: теперь он был убежден, что, надевая Кольцо на палец, повиновался не своему желанию, а вражьему приказу. Фродо боялся, что искалечен на всю жизнь. Как теперь продолжать путешествие? Он чувствовал, что от слабости не может стоять.
Остальные обсуждали тот же вопрос и быстро пришли к решению покинуть Ветрень как можно скорее. — Теперь я думаю, — сказал Странник, — что Враги несколько дней следили за этим местом. Если Гэндальф и приезжал сюда, он вынужден был уехать и не вернется. В любом случае, коль скоро вчера на нас напали, то после наступления темноты здесь станет очень опасно. Едва ли мы встретим большую опасность где-нибудь в другом месте.
Как только совсем рассвело, путники торопливо поели и собрались. Фродо не мог идти, поэтому они разделили большую часть поклажи между собой и посадили Фродо на пони. За последние несколько дней с несчастным животным произошли чудесные перемены; пони заметно поправился, окреп и проявлял явную привязанность к своим новым хозяевам, особенно к Сэму. Очевидно, житье у Билла Пыррей было гораздо тяжелее этого трудного и опасного путешествия по пустынным и диким землям.
Двинулись в южном направлении. Это означало, что придется пересечь Дорогу, но таков был самый короткий путь к лесистой местности, а им требовалось топливо: Странник сказал, что Фродо нужно согревать, особенно по ночам, к тому же огонь будет некоторой защитой для всех остальных. Его план сводился к тому, чтобы сократить путь, срезав еще одну большую петлю Дороги, которая к востоку от Ветреня меняла направление, делая широкий изгиб к северу.
Путники медленно и осторожно обошли юго-западные склоны холма и вскоре оказались у Дороги. Не видно было ни следа Всадников. Но, пересекая Дорогу, они услышали два крика: холодный голос звал и холодный голос отвечал. Хоббиты задрожали и ринулись к зарослям впереди. Земля в южной стороне шла под уклон, но это было дикое бездорожье: плотные островки кустарника и низкорослых деревьев, разделенные большими открытыми пространствами. Трава была скудной, жесткой и серой, листва – увядшей и опадающей. Это была безрадостная земля, и они продвигались по ней медленно и угрюмо. В пути почти не разговаривали. Фродо с великой грустью смотрел на своих товарищей, которые шли, опустив головы, сгибаясь под тяжким грузом. Даже Странник устал и казался расстроенным.
На исходе первого дня пути рана Фродо вновь разболелась, но он долго не говорил об этом. Прошло четверо суток, а пейзаж почти не менялся, только Ветрень медленно исчезал позади, а далекие горы впереди неприметно приближались. Кроме того далекого крика, путники не слышали и не видели Врага. Не было никаких признаков, что Враги заметили их бегство и преследуют их. Путешественники страшились темноты и по ночам дежурили парами, ожидая в любой миг увидеть черные фигуры, крадущиеся в серой ночи, тускло освещенные закрытой облаками луной. Но ничего не видели и не слышали ни звука, кроме шелеста листвы и травы. Ни разу не ощутили присутствия Зла, как перед ночным нападением. Трудно было надеяться, что Всадники вновь потеряли след. Возможно, они ждали в засаде в каком-нибудь узком месте?
К концу пятого дня местность вновь начала медленно подниматься из широкой долины, в которую спустились путники. Странник снова повернул отряд на северо-восток, и на шестой день они достигли вершины пологого склона и увидели далеко впереди беспорядочное скопление лесистых холмов, а под собой Дорогу, огибающую их подножия; справа в жидком солнечном свете тускло блестела серая река. На расстоянии, в полузатянутой туманом каменистой долине, они разглядели другую реку.
— Боюсь, что теперь нам придется на некоторое время вернуться на Дорогу, — сказал Странник. — Мы пришли к реке Хорвелл, которую эльфы называли Митейтель. Она вытекает из Эттенских болот, где к северу от Ривенделла валят лес тролли, и ниже сливается с Шумной. Некоторые называют ее Грейфлад, Сизый Разлив. Перед впадением в Море она становится огромной рекой. От самых истоков в Эттенских трясинах через нее нельзя перейти иначе, как по Последнему Мосту. По нему ее пересекает Дорога.
— А что за река видна вдали? — спросил Мерри.
— Это Шумная – по-ривенделлски, Бруинен, — ответил Странник. — Дорога на протяжении многих миль идет по холмам от моста к самому Бруиненскому броду. Но я еще не думал, как мы пересечем ее. Не все сразу! Счастье, если мы обнаружим, что на Последнем Мосту нас не ожидает Враг.
На следующий день рано утром они спустились к Дороге. Сэм и Странник пошли вперед, но не увидели ни следа путников или всадников. Здесь, под сенью холмов, прошел дождь. Странник пришел к заключению, что дождь шел два дня назад и смыл все следы. По-видимому, с тех пор здесь не проезжал ни один Всадник.
Они поспешили вперед и через милю или две увидели впереди, у подножия короткого крутого спуска, Последний Мост. Они с ужасом приготовились увидеть на нем черные фигуры, но никого не заметили. Странник велел всем спрятаться в чаще у Дороги, а сам отправился на разведку.
Вскоре он торопливо вернулся. — Ни следа Врага, — сказал он. — Что бы это значило? Но я нашел нечто весьма странное.
Он протянул к ним руку и показал бледно-зеленый драгоценный камень. — Я нашел его в грязи, на середине моста, — сказал он. — Это берилл, камень эльфов. Нарочно ли его оставили здесь или уронили случайно, не могу сказать, но он вселяет в меня надежду. Я понимаю его как знак, что мы можем пройти через мост, но дальше я не решусь двигаться по Дороге, если не получу более ясного указания.
Они тотчас вновь пустились в путь и благополучно миновали мост, не услышав ни звука, кроме журчания воды под его тремя большими арками. Через милю они оказались возле узкого ущелья слева от Дороги. Оно уходило на север между крутыми склонами. Здесь Странник повернул в сторону, и вскоре они затерялись в мрачном краю темных деревьев, растущих у подножия угрюмых холмов.
Хоббиты были рады оставить за собой безрадостную равнину и зловещую Дорогу, но и новая местность тоже казалась угрожающей и недружелюбной. По мере продвижения вперед окрестные холмы становились все выше. Тут и там на склонах и хребтах виднелись древние каменные стены или руины башен. Выглядели они очень зловеще. У Фродо, который ехал верхом, было время глядеть вперед и размышлять. Он вспомнил рассказ Бильбо о его путешествиях и о грозных башнях на холмах к северу от Дороги, близ Леса Троллей, где его поджидало первое опасное приключение. Фродо смекнул, что они находятся в тех же краях, и гадал, не окажутся ли они в том самом месте.
— Кто живет в этой земле? — спросил он. — И кто построил эти башни? Тролли?
— Нет, — возразил Странник, — тролли ничего не строят. Никто не живет здесь. Когда-то, много веков назад, тут жили люди, но теперь никого не осталось. Предания говорят, что они обратились ко злу, ибо на них пала Тень Ангмара. Но все они сгинули на Войне, которая привела к гибели Северное Королевство. Но это было так давно, что изгладилось даже из памяти холмов, хотя Тень по-прежнему лежит на этой местности.
— Откуда же вы узнали про это, если здешняя земля пуста и забыта? — спросил Пиппин. — Птицы и звери такого не расскажут.
— Потомки Элендиля не забывают ничего из прошлого, — ответил Странник, — и гораздо больше, чем я могу рассказать, помнят в Ривенделле.
— Вы часто бываете в Ривенделле? — спросил Фродо.
— Да, — ответил Странник, — я некогда жил там и по-прежнему возвращаюсь туда, когда могу. Там мое сердце, но мне не суждено мирно сидеть на месте – даже в прекрасном чертоге Эльронда.
Холмы начали смыкаться вокруг путников. Дорога за холмами по-прежнему бежала к реке Бруинен, но и Дорога, и река теперь были скрыты от глаз. Путешественники очутились в длинной долине, узкой, глубокой, темной и тихой. Над каменистыми склонами нависали старые, корявые древесные корни, обозначая край поросших сосной круч.