В этот миг послышался рев и треск – гром воды, ворочающей тяжелые камни. Как в тумане, Фродо увидел, что река перед ним поднялась и по ней помчалась кавалерия волн. На их вершинах сверкала белая пена, и Фродо на мгновение показалось, что он видит белых всадников на белых конях с пенными гривами. Трех Всадников, которые еще находились на середине реке, поглотили волны; они исчезли, внезапно похороненные под кипящей пеной. Остальные испуганно отпрянули от воды.
Теряя сознание, Фродо услышал крики; ему показалось, что за Всадниками, мнущимися на том берегу, он видит сияющую белую фигуру. А за ней – множество маленьких призрачных силуэтов, колеблющихся, как язычки пламени. В затмевающем мир тумане они сверкали киноварью.
Черные лошади точно взбесились. В ужасе ринулись они вперед, унося седоков в стремительный поток. Пронзительные крики Всадников потонули в реве воды. Фродо почувствовал, что падает, и ему почудилось, будто ревущая круговерть всколыхнулась и поглотила его следом за Врагами. Больше он ничего не видел и не слышал.
КНИГА ВТОРАЯ
Глава IВстреча за встречей
Очнувшись, Фродо обнаружил, что лежит в постели. Вначале он решил, что поздно вырвался из длинного неприятного сна, который еще маячил где-то на краю сознания. А может быть, он захворал? Но потолок показался ему незнакомым – плоский, темные балки украшены богатой резьбой... Фродо полежал еще немного, разглядывая солнечные пятна на стене и слушая шум водопада.
— Где я и который час? — громко спросил он, обращаясь к потолку. — В доме Эльронда, и сейчас десять часов утра, — ответил чей-то голос. — Утра 24 октября, если желаешь знать.
— Гэндальф! — воскликнул Фродо и сел. Старый колдун сидел в кресле у открытого окна.
— Да, — ответил он, — я здесь. Радуйся, что и ты оказался здесь после всех тех глупостей, что успел натворить с тех пор, как ушел из дома.
Фродо снова лег. Ему было слишком уютно и покойно, чтобы вступать в спор, да к тому же он не был уверен, что выйдет из этого спора победителем. Теперь он окончательно проснулся, и к нему вернулись воспоминания о путешествии: опасный «короткий путь» через Старый Лес, «неприятность» в «Резвящемся пони» и безумное решение надеть Кольцо в ложбине у Ветреня. Пока Фродо перебирал в памяти все эти события, тщетно пытаясь припомнить, как добрался до Ривенделла, в комнате царило молчание, прерываемое лишь тихим попыхиванием трубки Гэндальфа, когда колдун выпускал в окно белые кольца дыма.
— Где Сэм? — спросил наконец Фродо. — И все ли в порядке с остальными?
— Да, все они живы и здоровы, — ответил Гэндальф. — Сэм был здесь, но с полчаса назад я отослал его отдохнуть.
— Что случилось у брода? — спросил Фродо. — Мне все представлялось, да и сейчас еще представляется, как в тумане.
— А как же иначе? Ты начинал угасать, — ответил Гэндальф. — Рана в конце концов чуть не сломила тебя. Еще несколько часов – и мы не смогли бы помочь. Но в тебе оказалось много сил, мой милый хоббит. Ты доказал это в Могильниках. Там был один шанс из тысячи: может быть, то был самый опасный момент во всем путешествии. Жаль, что на Ветрене ты дрогнул.
— Похоже, вы много знаете, — заметил Фродо. — Я никому не говорил о Могильниках. Вначале было слишком страшно, потом появилось много других забот. Как вы узнали?..
— Ты много разговаривал во сне, Фродо, — мягко ответил Гэндальф, — и мне нетрудно было прочесть, что хранится в твоей памяти. Не беспокойся! Я только что сказал «глупости», но на самом деле я так не думаю. Я высоко ценю тебя – и остальных. Не так уж просто добраться сюда через столько опасностей, сохранив Кольцо.
— У нас ничего не вышло бы без Странника, — сознался Фродо. — Но мы очень нуждались в вас. Я не знал, что без вас делать.
— Меня задержали, — ответил Гэндальф, — и это чуть не погубило нас. Впрочем, как знать: может, так было бы лучше.
— Может, вы объясните мне, что случилось?
— Всему свое время! Сегодня тебе нельзя разговаривать и волноваться. Так распорядился Эльронд.
— Да нет же, беседа отвлечет меня, иначе я стану ломать голову над тем, что же произошло, а это еще более утомительно, — возразил Фродо. — Я совсем проснулся и вспомнил множество обстоятельств, которые ждут объяснения. Почему вы задержались? Вы должны растолковать мне хотя бы это!
— Вскоре ты услышишь обо всем, что хочешь знать, — сказал Гэндальф. — Как только ты совсем поправишься, мы устроим Совет. А пока скажу только, что побывал в плену.
— Вы? — воскликнул Фродо.
— Да, я, Гэндальф Серый, — торжественно проговорил колдун. — В мире много сил, добрых и злых. И есть такие, что сильнее меня. А с другими я пока не мерился силой. Но мое время придет. Властелин Моргула и его Черные Всадники наступают. Готовится война!
— Значит, вы знали о Всадниках до того, как я с ними встретился?
— Да, знал. Я даже говорил тебе о них однажды: Черные Всадники – это Духи Кольца, Девять Слуг Повелителя Колец. Но я не знал, что они вновь восстали, иначе немедленно ушел бы вместе с тобой. Я услышал о них только после того, как мы расстались в июне, но об этом потом. Пока что благодаря Арагорну мы вне опасности.
— Да, — сказал Фродо, — нас спас Странник. Но поначалу я его боялся. А Сэм, по-моему, никогда не доверял ему – во всяком случае, пока мы не повстречали Глорфинделя.
Гэндальф улыбнулся. — Я знаю, — сказал он. — Теперь Сэм не сомневается.
— Я рад, потому что я очень привязался к Страннику. Нет, привязался – не совсем то слово. Я хочу сказать, что он стал мне дорог, хотя он странный, а временами угрюмый. В сущности, он частенько напоминал мне вас. Я не знал, что Рослый народ может быть таким. Я думал... э... что люди не только большие, но и глуповатые: добрые и недалекие, как Осот, или глупые и злые, как Билл Пыррей. Но мы в Шире мало знаем о людях, разве что о жителях Бри.
— Ты и о них многого не знаешь, если полагаешь, будто старый Ячмений глуп, — возразил Гэндальф. — В своем роде он великий мудрец. Он думает меньше и медленнее, чем говорит, но, если надо, сквозь кирпичную стенку видит (как говорят в Бри). А вот людей, подобных Арагорну, сыну Араторна, в Средиземье осталось мало. Род Королей из-за Моря вот-вот прервется. Возможно, эта Война Кольца станет их последним деянием.
— Вы в самом деле считаете Странника потомком древних Королей? — удивился Фродо. — Я думал, что все они давным-давно исчезли. Я считал его простым Скитальцем.
— Простым Скитальцем! — воскликнул Гэндальф. — Милейший Фродо, скитальцы-северяне и есть последние из великого Западного Народа. Они не раз выручали меня; их помощь понадобится мне и в будущем – мы добрались в Ривенделл, но Кольцо еще не упокоилось с миром.
— Пожалуй... — протянул Фродо. — Но до сих пор я думал лишь о том, как добраться сюда. Надеюсь, мне не придется идти дальше. Так приятно просто отдыхать! Позади у меня целый месяц изгнания и приключений, и я считаю, что с меня довольно.
Фродо умолк и закрыл глаза. Через некоторое время он заговорил вновь. — Я подсчитывал в уме, — сказал он, — и никак не мог дойти до двадцать четвертого октября. Теперь должно быть двадцать первое. Брода мы достигли двадцатого.
— Ты говорил и думал больше, чем следует, — отозвался Гэндальф. — Как бок и плечо?
— Не знаю, — ответил Фродо, — я их совсем не чувствую. Это, конечно, улучшение, но... — он сделал усилие, — я снова могу немного двигать рукой. Да, в нее возвращается жизнь. Она уже не холодная, — добавил он, пощупав свою левую руку.
— Вот и славно! — обрадовался Гэндальф. — Ты быстро идешь на поправку. Скоро ты опять будешь здоров. Эльронд вылечил тебя: он целыми днями ухаживал за тобой – с тех самых пор, как тебя принесли сюда.
— Целыми днями? — удивился Фродо.
— Да, четыре ночи и три дня, если быть точным. Эльфы принесли тебя от брода в ночь на двадцать первое, потому ты и потерял счет времени. Мы ужасно беспокоились, а Сэм не оставлял тебя ни днем, ни ночью, – отлучался только по поручениям. Эльронд – искусный лекарь, но оружие Врага смертоносно. По правде говоря, надежды почти не было. Я подозревал, что обломок лезвия остался в затянувшейся ране. Но его не могли найти до прошлой ночи. Только вчера Эльронд извлек осколок, который погрузился очень глубоко и действовал на тебя изнутри.
Фродо вздрогнул, вспомнив, как растаяло в руках Странника грубое зазубренное лезвие ножа.
— Не тревожься! — сказал Гэндальф. — Все позади. Осколок растаял. Похоже, хоббиты сдаются очень неохотно. Я знавал сильных воинов из Рослого народа, которых подобные осколки одолевали в считанные часы, а ты носил его в себе семнадцать дней!
— Что они сделали бы со мной? — спросил Фродо. — Чего добивались Всадники?
— Они пытались пронзить твое сердце моргульским клинком, лезвие которого остается в ране. Если бы это им удалось, ты стал бы таким же, как они, только слабее, и попал бы к ним в подчинение. Ты стал бы призраком во власти Господина Тьмы, и тот терзал бы тебя за попытку унести Кольцо, если только возможна большая мука, чем лишиться Кольца и видеть его на руке Саурона.
— Хорошо, что я не сознавал этой опасности! — пролепетал Фродо. — Конечно, я был до смерти перепуган, но, если бы знал больше, не посмел бы и шелохнуться. Чудо, что я спасся!
— Да, тебе помогли удача или судьба, — согласился Гэндальф, — я уж не говорю о храбрости. Ибо сердце твое не затронуто, и нож пронзил лишь плечо – а все потому, что ты боролся до последнего. Но положение было чрезвычайно опасное. Надевая Кольцо, ты подвергал себя чудовищной опасности, поскольку наполовину погружался в мир призраков и они могли схватить тебя. Ты обретал способность видеть их, а они – тебя.
— Знаю, — ответил Фродо. — Они были ужасны! Но почему мы все видели их лошадей?
— Потому что это настоящие лошади, и их черная одежда тоже – они надевают ее, чтобы скрыть свою бестелесность, когда предстоит иметь дело с живыми существами.