— Друзья мои, это хоббит Фродо, сын Дрого. Мало кто прибывал сюда с более важным делом и преодолев более грозные опасности.
Затем он представил тех, кого Фродо раньше не встречал. Рядом с Глойном сидел молодой гном – его сын Гимли. Возле Глорфинделя – несколько членов Совета из дома Эльронда, главным среди них был Эрестор. Был там и Галдор, эльф из Серой Гавани, прибывший с поручением от Кирдана Корабела, и незнакомый эльф, одетый в зеленое и коричневое, – Леголас, вестник своего отца, Трандуиля, повелителя эльфов северного Мерквуда. А чуть в стороне сидел высокий человек с красивым и благородным лицом, темноволосый и сероглазый, гордый и строгий на вид.
Он был в плаще и сапогах, как будто собрался ехать верхом, и хотя его одежда была богатой, а плащ подбит мехом, они носили следы долгого путешествия. На человеке было серебряное ожерелье с единственным белым камнем, волосы спускались до плеч. Большой отделанный серебром рог, обычно висевший на перевязи, лежал у него на коленях. Человек с удивлением взглянул на Фродо и Бильбо.
— Это, — сказал Эльронд, поворачиваясь к Гэндальфу, — Боромир, человек с Юга. Он прибыл сегодня на заре и просит совета. Я пригласил его присутствовать, потому что здесь он получит ответы на свои вопросы.
Не все, о чем говорилось и что обсуждалось на Совете, следует приводить здесь. Немало было сказано о событиях в мире, особенно на Юге и на широких равнинах к востоку от Гор. Фродо и раньше много слышал об этом, но рассказ Глойна оказался для него новостью, и Фродо внимательно выслушал гнома. Очевидно, несмотря на свою занятость, искусники-гномы Одинокой горы были обеспокоены.
— Теперь уже много лет минуло с тех пор, — говорил Глойн, — как тень тревоги накрыла наш народ. Откуда она пришла, мы вначале не могли понять. Поползли слухи: мы-де загнаны в узкие норы, хотя в большом мире нас ждут несметные богатства, роскошь и великолепие. Кое-кто заговорил о Мории, дивном создании наших отцов, – на нашем языке она зовется Кхазад-Дум. Утверждали, что сейчас мы достаточно сильны, чтобы вернуться туда.
Глойн вздохнул. — Мория! Мория! Чудо Северного мира! Мы слишком глубоко ушли там под землю и разбудили безымянный Страх. После бегства детей Дюрина обширные морийские дворцы долго пустовали. Теперь мы вновь заговорили о ней – с тоской, но и со страхом: на протяжении жизней многих королей ни один гном не осмеливался пройти в двери Кхазад-Дума, ни один, кроме Трора, да и тот погиб. Наконец Балин послушался шептунов и решил идти. И хотя Дайн дал разрешение очень неохотно, Балин взял с собой Ори, Ойна и многих других гномов и отправился на юг.
Это было почти тридцать лет назад. Некоторое время мы получали от них известия, и новости казались хорошими: в сообщениях говорилось, что они достигли Мории и начали там большие работы. Затем наступило молчание, и с тех пор оттуда не пришло ни слова.
Потом, примерно с год назад к Дайну прибыл вестник, но не из Мории, а из Мордора. Ночью какой-то всадник вызвал Дайна. Великий Саурон, сказал он, желает дружить с нами. За это он даст нам Кольца, как когда-то. А еще этот всадник настойчиво расспрашивал о хоббитах – кто они и где живут. «Саурон знает, — сказал он, — что когда-то вы знали одного из них».
Тут мы сильно встревожились и не дали никакого ответа. Тогда всадник, понизив свой глухой голос, как бы желая смягчить его, сказал: «В залог дружбы Саурон просит совсем немного: отыщите этого вора», — так он сказал, — «и заберите у него, по-хорошему или по-плохому, колечко, которое он когда-то украл, самое ничтожное из колец. Это лишь маленькая прихоть Саурона и доказательство вашей доброй воли. Найдите его, и Три Кольца, которыми в древности владели короли гномов, снова будут ваши, навсегда вашим станет и королевство Мория. Только вызнайте, жив ли еще этот вор и если да, то где он живет, и получите щедрую награду и долгую дружбу Повелителя. А если откажетесь, пожалеете. Да или нет?»
И он резко выдохнул, будто змея зашипела, и все, кто был рядом, содрогнулись, но Дайн сказал: «Я не говорю ни „да“, ни „нет“. Я должен обдумать ваше предложение и понять, что оно означает на самом деле.»
— Обдумывайте, но не слишком долго, — был ответ.
— Сколько времени я буду думать, мое дело, — заметил Дайн.
— До поры, — сказал всадник и исчез в темноте.
— Тяжело было на сердце у наших вождей в ту ночь. Довольно было услышать мертвый голос посланника, чтобы угадать в нем угрозу и обман, ибо мы знали, что сила, вернувшаяся в Мордор, не изменилась: много раз в прошлом Мордор предавал нас. Дважды возвращался вестник и не получал ответа. И сказал, что в третий – и в последний, подчеркнул он, – раз вернется на исходе года.
Тогда Дайн послал меня предупредить Бильбо, что за ним охотится Враг, и, если возможно, узнать, почему Врагу так нужно это кольцо, самое ничтожное из колец. К тому же нам позарез требуется совет Эльронда: Тень растет и приближается. Мы узнали, что вестники приезжали также к королю Бранду в Дол и что король испуган. Мы опасаемся, что он может уступить. На восточных границах его земель назревает война. Если мы не ответим, Враг может двинуть подвластных ему людей на короля Бранда и на Дайна.
— Вы хорошо сделали, что пришли, — сказал Эльронд. — Сегодня вы услышите достаточно, чтобы понять, каковы цели Врага. В ваших силах только сопротивляться – с надеждой или без нее. Но вы не останетесь в одиночестве. Вы узнаете, что ваша беда – лишь часть общей беды Западного мира. Кольцо! Что нам делать с Кольцом, самым ничтожным из Колец, с пустячком, который захотелось получить Саурону? Вот главный вопрос, какой мы должны решить.
Именно для этого вы призваны сюда. Призваны, сказал я, хотя и не звал вас, незнакомцев из далеких земель. Вы пришли сюда и собрались здесь и сейчас как будто бы случайно. Но это не так. Именно нам и никому другому предначертано держать совет и решить, как победить мировое Зло.
Мы будем открыто говорить о том, что до этого дня было тайной для всех, кроме немногих. И первым делом, чтобы все могли понять, в чем опасность, следует рассказать Историю Кольца – с самого начала и до сегодняшнего дня. Я начну, а другие закончат.
И при общем внимании Эльронд ясным голосом заговорил о Сауроне и о Кольцах Власти, выплавленных давным-давно, во Вторую эру Мира. Кое-кто из присутствующих знал отрывки этого сказания, но полностью его не знал никто, и множество взглядов с ужасом и удивлением устремлялось на Эльронда, когда тот рассказывал об эльфийских кузнецах Эрегиона, их дружбе с Морией и страсти к знаниям, благодаря которой Саурон и заманил их в ловушку. Ибо тогда он не проявлял открыто своей злой сущности, а потому эрегионцы приняли его помощь, и мастерство их неизмеримо возросло, Саурон же в это время вызнал все их секреты и предал кузнецов, тайно выплавив в горном Огне Первое Кольцо, чтобы стать их господином. Но Келебримбор разгадал его намерения и спрятал сделанные им Три Кольца, и была война, и земля опустела, а ворота Мории закрылись.
С тех пор Саурон выискивал след Колец, но поскольку сказание о Кольце подробно излагается в иных источниках, хотя бы так, как его передал в своих книгах Эльронд, здесь оно не приводится. Ибо это долгая история, полная великих и ужасных деяний, и, хотя Эльронд был краток, солнце, когда он замолк, высоко стояло в небе, а утро миновало.
Он говорил о Нуменоре, о его славе и падении, и о возвращении в Средиземье из морских пучин повелителей людей, Королей, принесенных на крыльях бури. Затем Элендиль Высокий и его могучие сыновья Исильдур и Анарион стали великими властителями и основали Северное Королевство в Арноре и Южное – в Гондоре, близ устья Андуина. Но Саурон напал на них из Мордора, и тогда люди и эльфы заключили последний союз, и войска Гиль-Галада и Элендиля собрались в Арноре.
Тут Эльронд помолчал и вздохнул. — Я хорошо помню великолепие их знамен. Они напомнили мне славу Древних Дней и войско Белерианда, столько там собралось великих князей и военачальников, — сказал он. — И все же их было не так много и были они не так прекрасны, как тогда, когда был взят Тангородрим и эльфы решили, что со Злом покончено навсегда. И ошиблись.
— Вы это помните? — поразился Фродо, к своему удивлению, высказав свою мысль вслух. — Но я думал, — он запнулся, так как Эльронд обернулся к нему, — я думал, что Гиль-Галад пал давным-давно.
— Это правда, — серьезно ответил Эльронд, — но я помню даже Древние Дни. Отцом моим был Эарендиль, родившийся в Гондолине до его падения, а матерью – Эльвинг, дочь Диора, сына Лютиен из Дориата. Перед моими глазами прошли Три эры Западного Мира, множество поражений и множество бесплодных побед.
Я был глашатаем Гиль-Галада и шел с его войском. Я участвовал в битве при Дагорладе у Черных ворот Мордора, где мы победили, ибо никто не мог противостоять Айглосу – копью Гиль-Галада и Нарсилю – мечу Элендиля. Я видел последнюю схватку на склонах Ородруина, где погиб Гиль-Галад и пал Элендиль, и Нарсиль сломался под ним. Но и Саурон был низвергнут, а Исильдур рукоятью отцовского меча с обломком клинка отрубил ему руку с Кольцом и взял Кольцо себе.
Тут его прервал чужеземец, Боромир. — Так вот что случилось с Кольцом! — воскликнул он. — Если это сказание когда-то и знали на Юге, оно давно забыто. Я слышал о Великом Кольце того, чье имя мы не упоминаем, но мы верили, что оно сгинуло в руинах Первого Королевства. Так его взял Исильдур... Вот это новость!
— Увы, да! — сказал Эльронд. — Исильдур взял Кольцо, а напрасно. Это Кольцо вместе с рукой, сотворившей его, следовало бросить в Огонь Ородруина. Но мало кто заметил, что сделал Исильдур. Он один стоял рядом с отцом в последней смертельной схватке, а с Гиль-Галадом были лишь Кирдан и я. Но Исильдур не стал слушать наших советов.
«Я беру это как виру за отца и брата», — сказал он и, следовало так поступать ли нет, забрал свое сокровище. Вскоре Кольцо предало его, и он погиб, и на Севере Кольцо назвали Проклятием Исильдура. Но, вероятно, лучше смерть, чем то, что ожидало бы его.