— Я сам сочинил это, — прошептал он Фродо, — для Дунадана, давно, когда он впервые рассказал мне о себе. Я даже готов пожалеть, что мои приключения кончились и что я не могу пойти с ним, когда придет его день.
Арагорн улыбнулся ему и вновь повернулся к Боромиру. — Что касается меня, то я прощаю вам ваши сомнения, — сказал он. — Я мало напоминаю Элендиля и Исильдура, чьи резные царственные статуи стоят в чертогах Денетора. Я всего лишь потомок Исильдура, а не сам Исильдур. Я прожил тяжелую и долгую жизнь, и лиги, отделяющие Ривенделл от Гондора, – лишь малая часть моих странствий. Я пересек много гор и рек, исходил много равнин и даже блуждал в далеких странах Рун и Харад, где светят незнакомые звезды.
Но мой дом, если он у меня есть, – на Севере. Ибо здесь жили многие поколения потомков Валандиля, и линия их не прерывалась от отца к сыну. Пришли черные дни, и нас стало меньше, но и тогда меч передавался новому хранителю. И вот еще что я скажу вам, Боромир, прежде чем закончу. Мы Скитальцы, одинокие бродяги, охотники. Но охотимся мы лишь за слугами Врага, ибо их можно найти много где, не только в Мордоре.
Если бы Гондор был несокрушимой крепостью, Боромир, мы сыграли бы иную роль. Есть много проявлений зла, которые не остановить вашим крепким стенам и блестящим мечам. Вы мало знаете о землях, лежащих за вашими границами. Мир и свобода, говорите вы? Север мало знал бы их, если бы не мы. Страх уничтожил бы все. Но когда из пустынных холмов и бессолнечных лесов выползают исчадия Тьмы, они бегут от нас. По каким дорогам смели бы вы ходить, в какой земле было бы безопасно, кто мог бы мирно спать в своем доме, если бы дунаданы уснули или все сошли в могилу?
И однако мы реже видим благодарность, чем вы. Путешественники мрачнеют при виде нас, крестьяне дают нам презрительные клички. Для толстяка, живущего в одном дне пути от врагов, которые оледенили бы его сердце и разрушили бы его поселок, если бы мы не охраняли его постоянно, я всего лишь Странник. Однако мы не стремимся к иному. Если простой народ свободен от забот и страха, пусть живет в неведении, и ради этого мы будем скрываться, как и раньше. Таков долг моего рода, пока идут годы и растет трава.
Но мир вновь начал меняться. Настают новые времена. Найдено Проклятие Исильдура. Скоро битва. Меч должен быть откован вновь. Я приду в Минас-Тирит.
— Вы говорите, найдено Проклятие Исильдура, — сказал Боромир. — Я вижу блестящее Кольцо в руке коротыша, но говорят, Исильдур погиб до начала этой Эры нашего Мира. Откуда же Мудрые знают, что это его Кольцо? И как оно прошло через столько лет, пока его не принес сюда такой необычный посланник?
— Об этом речь впереди, — ответил Эльронд.
— Не сейчас, прошу вас, мастер! — попросил Бильбо. — Скоро полдень, и я чувствую настоятельную необходимость подкрепиться.
— Я не называл вас, — с улыбкой ответил Эльронд. — Но теперь назову. Приступайте! Поведайте свою историю. И если вы еще не изложили ее стихами, можете рассказывать прозой, – чем короче она будет, тем быстрее вы сможете отдохнуть.
— Хорошо, — согласился Бильбо, — я выполню вашу просьбу. Но на сей раз я расскажу всю правду, и если кто-нибудь прежде слышал эту историю по-другому, — тут он искоса поглядел на Глойна, — прошу забыть об этом и извинить меня. В те дни я лишь хотел объявить это сокровище своим и избавиться от данной мне клички «вор». Но теперь я, пожалуй, лучше понимаю, что к чему. Вот что произошло на самом деле.
Для некоторых рассказ Бильбо оказался совершенной новостью, и они с удивлением слушали, как старый хоббит (сказать по правде, не без удовольствия) повествует о своей встрече с Голлумом. Он не пропустил ни одной загадки. Если бы ему позволили, он описал бы и свой прощальный прием, и исчезновение из Шира, но Эльронд поднял руку.
— Вы чудесный рассказчик, мой друг, — сказал он, — но на сегодня довольно. Пока нам достаточно знать, что Кольцо перешло к Фродо, вашему наследнику. Ему и слово!
Тогда, менее охотно, чем Бильбо, Фродо поведал обо всем, что произошло с Кольцом начиная с того дня, когда оно перешло к нему. Рассказ о каждом его шаге на пути от Хоббитона к Бруиненскому броду вызывал вопросы и споры. У него выспросили все, что он мог вспомнить о Черных Всадниках. Наконец хоббит закончил и сел.
— Неплохо, — сказал ему Бильбо, — если бы тебя то и дело не перебивали, получился бы недурной рассказ. Я пытался кое-что записать, но, если я собираюсь изложить твою историю на бумаге, когда-нибудь потом нам придется вместе вернуться к ней. До своего появления здесь ты успел напутешествовать на несколько глав!
— Да, это довольно длинная история, — согласился Фродо, — но мне по-прежнему кажется, что она еще не закончилась. Я хочу многое узнать, особенно о Гэндальфе.
Его слова услышал сидевший рядом Галдор из Гаваней. — Вы высказали и мое желание, — вскричал он и, повернувшись к Эльронду, сказал: — У Мудрых достаточно оснований считать, что колечко коротыша – действительно Великое Кольцо, хотя тем, кто знает меньше, это кажется невероятным. Нельзя ли представить доказательства? И еще: я хотел бы знать, куда подевался Саруман? Он сведущ в истории Колец, но его нет среди нас. Что он посоветовал бы – если бы знал то, что мы здесь услышали?
— Вопросы, которые ты задал, Галдор, связаны между собой, — ответил Эльронд, — я ждал их, и на них будет дан ответ. Но это должен прояснить Гэндальф; его я вызову последним, ибо это почетный черед, а он играл в нашей истории главную роль.
— Кое-кто, Галдор, — начал Гэндальф, — счел бы новости Глойна и погоню за Фродо достаточным доказательством того, что Враг считает безделушку коротыша великой ценностью. Но это кольцо. Что же получается? Девятью владеют Назгулы, Семь захвачены или уничтожены, — при этих словах Глойн зашевелился, но ничего не сказал, — о Трех мы знаем. Что же это за Одно Кольцо, которое так ему нужно?
Между рекой и горой, между утратой и находкой и впрямь пролегла широкая пропасть времен. Но пробел в знаниях Мудрых наконец восполнен. Однако с опозданием, ибо Враг успел подступить совсем близко, ближе, чем я опасался. И хорошо еще, что он до этого года, до этого лета не знал всей правды.
Некоторые из присутствующих здесь вспомнят, что много лет назад я осмелился пройти в двери Чернокнижника в Дол-Гулдуре и тайно исследовать его пути. Тогда я обнаружил, что наши опасения справедливы: Чернокнижник оказался не кем иным, как Сауроном, нашим старинным врагом, спустя долгие годы вновь обретавшим плоть и власть. Кое-кто также припомнит, что Саруман отговаривал нас открыто выступать против Саурона, и долгое время мы ограничивались лишь слежкой за Врагом. Но наконец, когда тень Врага выросла, Саруман сдался, и Совет, собрав все силы, изгнал Зло из Мерквуда – и было это в год, когда нашлось Кольцо: странное совпадение, если только это совпадение.
Но, как и предсказывал Эльронд, мы опоздали. Саурон также следил за нами и давно подготовился к нашему удару, управляя Мордором издалека, через Минас-Моргул, где жили Девять его Слуг. Когда все было готово, он поначалу отступил перед нами – но лишь притворился бегущим и вскоре после того появился в Башне Тьмы и открыто заявил о себе. Тогда наш Совет собрался в последний раз: мы узнали, что Саурон яростней прежнего ищет Кольцо. Мы испугались, что он узнал о нем нечто такое, чего не знаем мы. Но Саруман сказал «нет» и повторил то, что говорил нам и раньше: Кольцо уже никогда не отыщется в Средиземье.
— В худшем случае, — сказал он, — наш Враг узнает, что у нас нет Кольца, что оно еще не найдено. И подумает: то, что до сих пор не найдено, найдется потом. Не бойтесь! Надежда обманет его. Я изучил это дело серьезнейшим образом. Великое Кольцо давным-давно упало в Андуин, и пока Саурон спал, волны Реки унесли Кольцо в Море. Так пусть оно и лежит там вечно.
Гэндальф замолчал и долго глядел с крыльца на восток, на далекие вершины Туманных гор, у могучих корней которых так долго таилась опасность для мира. Он вздохнул.
— Здесь я допустил ошибку, — сказал он. — Меня успокоили слова Сарумана Мудрого, и, если бы я раньше узнал правду, сейчас опасность была бы не столь велика.
— Мы все ошиблись, — подхватил Эльронд, — и если бы не ваша отвага, Тьма, может быть, уже овладела бы нами. Но продолжайте!
— Сначала, вопреки всяким доводам рассудка, чутье подвело меня, — сказал Гэндальф, — и я пожелал узнать, как Кольцо попало к Голлуму и долго ли он владел им. Поэтому я стал следить за ним, полагая, что он вскоре выйдет из темноты на поиски своего сокровища. Голлум действительно выбрался на свет, но снова исчез, и я не смог его найти. Увы! Я предоставил событиям идти своим чередом, наблюдая со стороны и выжидая, как мы делали слишком часто.
Время шло, принося множество забот, но вот мои сомнения вновь пробудились и внезапно превратились в страх. Откуда пришло Кольцо хоббита? Что с ним делать, если мои опасения оправданны? Я должен был найти ответ на эти вопросы. Но я по-прежнему молчал о своих страхах, зная, как опасен подслушанный шепот, если о нем узнают. В долгих войнах с Башней Тьмы измена была нашим главным противником.
С тех пор прошло семнадцать лет. Вскоре я узнал, что к границам Шира стекаются разнообразные шпионы, в их числе даже птицы и звери, и испугался пуще прежнего. Я обратился за помощью к дунаданам, и те удвоили бдительность. А затем я открыл сердце Арагорну, потомку Исильдура.
— А я, — добавил Арагорн, — посоветовал отыскать Голлума, хотя могло показаться, что уже поздно. И поскольку не вызывало сомнений, что потомок Исильдура должен не щадя сил стараться загладить его вину, я вместе с Гэндальфом принял участие в долгих и безнадежных поисках.
Тут Гэндальф рассказал, как они исходили все Дикие земли вплоть до гор Тени и границ Мордора. — Там до нас дошли слухи о Голлуме, и мы предположили, что он долго жил в Темных холмах, но не нашли его, и я наконец отчаялся. И в своем отчаянии вновь подумал об испытании, которое сделало бы ненужными поиски Голлума. Кольцо само могло сказать, является ли оно Кольцом Власти. Я вспомнил слова Сарумана, сказанные на Совете.