«Со Странником!» — от радости вскричал я в полный голос.
«Да, сударь, боюсь, что так, сударь, — отвечал Осот, неправильно понявший мой крик. — Он пробрался к ним, несмотря на все мои предосторожности, и они взяли его с собой. Они очень странно вели себя все время, пока были здесь: несговорчиво и своевольно, можно сказать.»
«Осел! Глупец! Трижды дорогой и любимый Ячмений! — сказал я. — Да я с середины лета не слыхал лучшей новости, цена ей по меньшей мере золотой. Да будет твое пиво целых семь лет лучшим в округе! — сказал я. — Этой ночью я могу наконец выспаться; я уже забыл, когда в последний раз спал спокойно.»
И вот я остался там до утра, гадая, что куда делись Всадники: по-видимому, в Бри знали лишь о двоих. Но в ту ночь мы узнали больше. По меньшей мере пятеро Всадников нагрянули с запада, прорвались сквозь ворота и, как воющий ветер, пронеслись через Бри. Жители Бри до сих пор дрожат от страха, ожидая конца света. Я поднялся затемно и поскакал за Всадниками.
Точно не знаю, но думаю, что произошло следующее. Предводитель Всадников тайно ждал южнее Бри, а тем временем еще двое въехали в Бри, а четверо вторглись в Шир. Потерпев неудачу в Бри и Крикхоллоу, они вернулись к предводителю с докладом и потому на время оставили дорогу без охраны, только под присмотром шпионов. Тогда предводитель выслал нескольких Всадников на восток через поля, по бездорожью, а сам вместе с оставшимися в великом гневе помчался по Дороге.
Я ураганом понесся к Ветреню и был там на исходе второго дня после отъезда из Бри – но не мог нагнать Всадников. Они удалялись от меня, ибо чуяли мой гнев и не смели встретить его открыто, при свете солнца. Но ночью они окружили меня, и я попал в осаду на вершине холма, в старом круге Амон-Сула. Мне пришлось нелегко: такого пламени на вершине холма не видели, должно быть, с древних времен.
На восходе солнца я улизнул от Всадников и бежал на север. Больше я ничего не мог сделать. Найти тебя, Фродо, в пустынных и диких землях было невозможно, а попытки сделать это граничили бы с безумием – Девятеро следовали за мной по пятам. Приходилось полагаться на Арагорна. Но я надеялся отвлечь Всадников, добраться до Ривенделла раньше вас и выслать вам навстречу помощь. Четверо Всадников действительно последовали за мной, но через некоторое время повернули и, по-видимому, направились к броду. Это немного помогло вам: ведь на ваш лагерь напало только пятеро, а не все Девять.
Наконец после долгой и трудной дороги через Индевелую и Эттенские болота я прибыл сюда с севера. Дорога от Ветреня заняла у меня четырнадцать дней: я не мог ехать верхом среди нагромождений скал, и Обгоняющий Тень покинул меня. Я отправил его назад, к хозяину, но между нами завязалась великая дружба, и, если понадобится, Обгоняющий Тень прибежит по первому моему зову. Я прибыл в Ривенделл, всего на три дня опередив Кольцо, и вслед за новостями о том, сколь оно опасно – что с несомненностью подтвердилось.
На этом, Фродо, моя история заканчивается. Пусть Эльронд и остальные простят мне длинный рассказ. Но ведь еще не бывало, чтобы Гэндальф нарушил обещание и не пришел на условленную встречу. И я подумал, что должен объяснить Кольценосцу столь странный случай.
Что ж, вот История и изложена от начала до конца. Здесь собрались мы все, здесь и Кольцо. Но мы ничуть не приблизились к своей цели. Что нам делать с Кольцом?
Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Эльронд.
— Печальные новости узнали мы о Сарумане, — сказал он. — Мы верили ему, и он был в курсе всех наших дел. Опасно слишком глубоко изучать искусство Врага – все равно, во имя добра или зла. Однако такие предательства и измены, увы, случались и раньше. Из всего, что мы сегодня услышали, самым удивительным мне показался рассказ о Фродо. У меня было мало знакомых хоббитов, кроме Бильбо; теперь мне кажется, что он не такой уж единственный в своем роде, как я думал. Мир сильно изменился с тех пор, как я последний раз проезжал по дорогам Запада.
Духи курганов известны нам под многими именами, много рассказывают и о Старом Лесе: все, что от него сохранилось, – это лишь остатки его древней северной части. Было время, когда белка могла по ветвям деревьев добежать от нынешнего Шира до Дунленда, что лежит к западу от Исенгарда. Я когда-то путешествовал в тех местах и повидал немало страшного и удивительного. Но я совсем забыл про Бомбадила, если только это он бродил когда-то давным-давно по холмам и уже тогда был старше всех. Тогда его звали иначе. Иарвайн Бен-адар – так мы называли его, старейшего, не знающего отца. Но с тех пор другие народы дали ему много иных имен: для гномов он Форн, для людей Севера – Оральд, и еще, еще. Он странное создание, но, может быть, мне следовало пригласить его на Совет.
— Он не пришел бы, — сказал Гэндальф.
— Разве мы уже не можем посылать к нему гонцов и получать от него помощь? — спросил Эрестор. — Похоже, он имеет власть даже над Кольцом.
— Нет, я бы так не сказал, — возразил Гэндальф. — Скорее, это Кольцо не имеет над ним власти. Он сам себе хозяин. Но он не может ни изменить Кольцо, ни уничтожить его власть над другими. Он удалился на небольшой клочок земли, в пределы, которые сам обозначил, хотя они никому не видны, и ждет перемен. Он не покинет свои владения.
— Но внутри этих границ он, кажется, ничего не боится, — сказал Эрестор. — Не отдать ли ему Кольцо? Он сохранит его, а оно никому не причинит вреда.
— Нет, — сказал Гэндальф, — ему это не нужно. Он, быть может, и возьмет Кольцо, если все свободные жители мира попросят его, но не поймет, зачем это. И даже если возьмет Кольцо, то скоро о нем забудет или, вероятнее всего, просто выбросит. Такие вещи не удерживаются в его памяти. Он был бы самым беспечным Кольценосцем, а это говорит само за себя.
— В любом случае, — сказал Глорфиндель, — отослав ему Кольцо, мы лишь отсрочим приход Зла. Бомбадил далеко. Мы не можем незаметно для шпионов переправить ему Кольцо. Даже если бы нам это удалось, Повелитель Колец рано или поздно узнал бы, где оно спрятано, и стянул бы туда все свои силы. Смог бы Бомбадил в одиночку сопротивляться такой мощи? Мне кажется – нет. Я думаю, что в конце концов, когда все будет завоевано, Бомбадил тоже падет – падет последним, как появился первым. И тогда наступит Ночь.
— Я почти ничего не знаю о Иарвайне, кроме имени, — сказал Галдор, — но Глорфиндель, я думаю, прав. Ему не под силу дать отпор Врагу – это может разве что сама земля. Но Саурон способен истерзать и истребить даже холмы. Оставшаяся мощь кроется здесь, у нас, в Имладрисе, и у Кирдана в Гавани, и в Лориене. Но хватит ли им сил, хватит ли нам сил противостоять Врагу, сопротивляться пришествию Саурона, когда все остальные покорятся ему?
— У меня нет такой силы, — сказал Эльронд и добавил, — нет ее и у них.
— В таком случае, если Кольцо нельзя вечно удерживать силой, — сказал Глорфиндель, — у нас остаются два выхода: отослать его за Море или уничтожить.
— Но Гэндальф открыл нам, что мы никак не сумеем уничтожить Кольцо, — возразил Эльронд. — А те, что живут за Морем, не получат его: к добру или худу, но оно принадлежит Средиземью. И нам, еще живущим здесь, предстоит иметь с ним дело.
— Тогда, — сказал Глорфиндель, — бросим его в морские глубины и тем самым обратим ложь Сарумана в правду. Ибо теперь очевидно, что и стоя во главе Совета, он уже свернул на кривую дорожку. Он знал, что Кольцо потеряно не навсегда, но хотел, чтобы мы верили в обратное, ибо тогда уже возжаждал заполучить его. Однако во лжи часто скрывается правда: в Море Кольцо будет надежно укрыто.
— Не навсегда, — убежденно возразил Гэндальф. — Пучина населена множеством различных существ. К тому же море и земля могут изменяться. Нельзя загадывать на месяц, или на несколько людских поколений, или на век вперед. Надо изыскать средство покончить с угрозой, пусть мы и не надеемся на это.
— И это средство не найти на дорогах, ведущих к Морю, — сказал Галдор. — Если вы сочли, что опасно возвращаться к Иарвайну, то еще опаснее теперь везти Кольцо к Морю. Сердце подсказывает мне, что Саурон, узнав о происшедшем, решит, что мы изберем путь на запад. А узнает он скоро. Да, Девять лишились коней, но это лишь отсрочка: вскоре они найдут новых, еще более быстрых скакунов. Только убывающая мощь Гондора стоит теперь между нами. Сокрушив Гондор, Саурон двинется вдоль берега. А если он нагрянет туда, захватив Белые Башни и Гавани, у эльфов не будет пути к спасению от Теней, растущих в Средиземье.
— И все же этого похода еще ждать и ждать, — сказал Боромир. — Вы говорите, мощь Гондора убывает. Но Гондор стоит, и даже сейчас, когда силы его на исходе, он еще очень силен.
— И все-таки ныне ему не по силам прогнать Девятерых, — сказал Галдор. — К тому же Саурон может найти другие дороги, которые не охраняет Гондор.
— Тогда, — подытожил Эрестор, — у нас всего две возможности, о которых уже упомянул Глорфиндель: навсегда спрятать Кольцо или уничтожить его. Но обе не в нашей власти. Кто же разрешит эту загадку?
— Здесь – никто, — серьезно сказал Эльронд. — Никто не сможет предсказать, что произойдет, если мы выберем тот или иной путь. Но теперь мне ясно, какую дорогу мы должны избрать. Путь на запад кажется самым легким. Поэтому от него нужно отказаться: там будет слежка. Слишком часто эльфы уходили от опасности этим путем. Нужно выбрать трудную и неожиданную дорогу. В ней наша надежда, если еще можно на что-то надеяться. Идти к опасности – в Мордор. Мы должны отправить Кольцо в Огонь.
Снова наступила тишина. Даже в этом прекрасном доме, глядя на залитую солнцем долину, оглашаемую звонким журчанием воды, Фродо почувствовал на сердце мертвящую тьму. Боромир пошевелился, и Фродо взглянул на него. Боромир хмуро поглаживал свой большой рог. Наконец он заговорил.
— Не понимаю, — сказал он. — Саруман – предатель, но разве ему не случалось проявлять мудрость? Почему вы говорите о необходимости спрятать или уничтожить Кольцо? Почему мы не думаем о том, что Великое Кольцо попало к нам в руки в этот грозный час, чтобы послужить нам? Располагая им, повелители свободных народов непременно одолеют Врага. Я думаю, этого он боится больше всего.