она согреет вас, а в жару в ней прохладно. Сверх того вы увидите, что она отлично помогает прятаться от вражьих глаз, где бы вы ни шли, среди камней или среди деревьев. Вы и впрямь пришлись по сердцу Госпоже! Она со своими девушками сама соткала эти плащи; и никогда раньше не давали мы чужестранцам нашу одежду.
После завтрака Товарищество простилось с лужайкой у фонтана. На сердце у всех было тяжело: это прекрасное место стало им вторым домом, хотя они и не могли сосчитать, сколько дней и ночей провели там. Когда путники на миг остановились, глядя на белую воду в солнечном свете, к ним подошел Халдир. Фродо с радостью приветствовал его.
— Я вернулся с северной границы, — сказал эльф, — и вновь назначен вашим проводником. Димрилльская долина полна пара и облаков дыма, горы растревожены. В недрах земли слышен гром. Если кто-нибудь из вас думал вернуться на Север, домой, там вам не пройти. Но идемте! Ваш путь теперь лежит на юг.
Когда они шли через Карас-Галадон, зеленые тропы были пусты, но в деревьях слышались голоса и пение. Сами путники шли молча. Наконец Халдир привел их к подножию южного склона, и они вновь увидели огромные, увешанные фонарями ворота и белый мост. Они перешли через него и покинули город эльфов. Затем путники свернули с мощеной дороги и двинулись по тропе, которая углублялась в густые заросли маллорнов и бежала дальше, петляя в серебристой тени лесистых холмов, спускаясь все ниже и ниже, на юго-восток, к берегам Реки.
К полудню отряд прошел около десяти миль и оказался на высокой зеленой стене. Пройдя через проем, они неожиданно вышли из леса. Перед ними лежала длинная лужайка со сверкающей травой, усеянная золотыми элянорами, блестевшими на солнце. Лужайка узким языком зеленела между яркими полосами воды – справа, на западе, сверкал Среброток, слева, на востоке, несла широкие воды Великая Река, темная и глубокая. На дальних берегах, сколько хватал глаз, уходили к югу леса, но все мрачные и нагие. Ни один маллорн не поднимал золотой кроны за границами Лориена.
На берегу Сребротока, чуть дальше места слияния двух рек, был устроен причал из белого камня и белого дерева. Возле него стояло много лодок и барж. Некоторые, ярко раскрашенные, сверкали золотом, серебром и зеленью, но большинство были белыми или серыми. Для путешественников подготовили три маленькие серые лодки, в них эльфы сложили багаж Товарищества. Еще в каждую лодку положили по три мотка веревки, тонкой, но очень прочной, шелковистой на ощупь и серой, как эльфийские плащи.
— Что это? — спросил Сэм, поднимая с берега такой моток.
— Веревки, конечно, — откликнулся эльф из лодки. — Никогда не пускайтесь в путь без веревки! А эта – длинная, прочная и легкая и много где может пригодиться.
— Да уж я-то знаю! — сказал Сэм. — Я ушел без бечевы, и это не давало мне покоя. Я кое-что смыслю в изготовлении веревок, это, можно сказать, у нас семейное – так вот интересно, из чего эта?
— Из хитлайна, — объяснил эльф, — но сейчас некогда рассказывать, как ее делают. Если бы мы знали, что вас интересует это искусство, то многому научили бы вас. А теперь увы! Если вы не вернетесь к нам, вам придется удовольствоваться нашим подарком. Пусть он хорошо послужит вам!
— Пора! — объявил Халдир. — Все готово. Садитесь в лодки! Но поначалу соблюдайте осторожность.
— Послушайте его совета, — сказал другой эльф. — Эти лодки легки, прочны и устойчивы, не то что лодки других народов. Они не утонут, даже если их нагрузить до краев. Но ими нужно уметь управлять. Будет разумно, если вы поучитесь садиться в них и выходить на берег здесь, у причала, раньше чем пуститесь вниз по течению.
Отряд разместился так: Арагорн, Фродо и Сэм сели в одну лодку, Боромир, Мерри и Пиппин – в другую, в третьей были Леголас и Гимли, успевшие крепко сдружиться. В эту последнюю лодку сложили основную часть груза. Лодки двигались по воде при помощи коротких весел с широкими лопастями в форме листьев. Когда все было готово, Арагорн повел маленький караван вверх по течению Сребротока. Течение было быстрое, и плыли медленно. Сэм сидел на носу лодки, вцепившись в борта и с тоской глядел на берег. Солнце, отражаясь в воде, слепило глаза. По зеленому полю Косы к самой воде сбегали деревья. Покачиваясь на зыби, плыли золотые кораблики листьев. День был очень ясным и спокойным, стояла тишина, только высоко в небе пели жаворонки.
Река круто повернула, и тут путники увидели большого лебедя, который гордо плыл по течению им навстречу. По обе стороны его белоснежной груди, увенчанной изгибом шеи, вскипала вода. Клюв сверкал чистым золотом, глаза горели, точно желтые самоцветы, могучие белые крылья были приподняты. Когда лебедь подплыл ближе, до путников донеслась музыка, и неожиданно они увидели, что это корабль, которому эльфийское искусство придало обличье лебедя. Его с помощью черных весел вели по реке два эльфа в белых одеждах. На палубе сидел Келеборн, рядом с ним стояла Галадриель, высокая и белоснежная. В ее волосах блестел венок из золотых цветов, а в руках она держала арфу и пела. Печально и мелодично звучал ее голос в холодном чистом воздухе.
Я пела о листьях, о листьях из золота,
и листья из золота выросли там,
я пела о ветре, и ветер пришел туда
и нежно прошелся по тонким ветвям.
И ночью, и днем в Море волны бежали,
и пена вскипала на бурных валах,
а близ Илмарина росло без печали
то дерево с желтой листвой на ветвях.
О, как в Эльдамаре те листья сверкали,
когда над землей проплывал лунный свет
исчез Тирион, и те листья пропали,
и только слезинки блестят при луне.
О Лориен! Зимы твои недалеки,
и близок тот голый безлиственный день,
когда унесут голубые потоки
последние листья – и скроет их тень.
О Лориен! Время тебе не подвластно,
но все ж слишком долго я здесь прожила,
увял элянор на поляне прекрасной,
хотя я весну в своей песне звала.
Сейчас моя песня корабль призывает,
хочу я обратно по Морю уплыть.
Но бурное Море меня не пускает.
Надежда погибла, и счастью не быть.
Арагорн остановил лодку, когда корабль-лебедь подплыл ближе. Госпожа допела песню и приветствовала путников. — Мы прибыли попрощаться с вами, — сказала она, — и передать вам благословение нашей земли.
— Хоть вы и были нашими гостями, — сказал Келеборн, — но не преломили с нами хлеб, и мы приглашаем вас на прощальный пир средь текучих вод, что унесут вас далеко от Лориена.
Лебедь медленно подплыл к причалу. Путники развернули лодки и последовали за ним. Здесь, на самой окраине Эгладиля, на зеленой траве, состоялся прощальный пир; но Фродо ел и пил мало – он впитывал красоту Госпожи, ее голос. Она больше не казалась ни опасной, ни наводящей ужас, ни полной скрытой силы. Она казалась такой, какими люди и по сей день изредка видят эльфов, далекой и отстраненной – живым призраком того, что давно унесено рекой времени.
После пиршества на траве Келеборн вновь заговорил о странствии Товарищества. Он указал рукой на юг, на леса за Косой.
— Спустившись по течению, — сказал он, — вы увидите, что деревья редеют, и вскоре окажетесь в голой безлесной местности. Там Река долго течет в каменных берегах посреди высоких вересковых пустошей, пока наконец не достигнет высокого острова Тиндрок, который мы называем Тол-Брандиром. Там, омыв каменистые берега острова, она ревущим водопадом Раурос в тучах брызг низвергается в Ниндалв, или Ветванг, как он зовется на вашем языке. Это обширный край почти недвижных болотистых проток, где русло Реки становится извилистым и делится на бесчисленные рукава. Там в Реку множеством устьев впадает Энтвош, притекающий с запада, из леса Фангорн. Близ этого места, по нашу сторону Великой Реки лежит Рохан. На дальнем берегу высятся мрачные холмы Эмин-Муиля. Ветер там восточный, ибо холмы эти глядят через Мертвые болота и Номанские земли на Кирит-Горгор, в сторону Черных ворот Мордора.
Боромир и те, кто захочет идти с ним в Минас-Тирит, поступят разумно, если покинут Великую Реку выше Рауроса и пересекут Энтвош раньше, чем он достигнет болот. Но не следует ни слишком далеко подниматься по течению Реки, ни подвергать себя риску заблудиться в Фангорнском лесу. Это странная земля, и сейчас о ней знают мало. Но Боромир и Арагорн, несомненно, не нуждаются в этом предупреждении.
— И верно, в Минас-Тирите слышали о Фангорне, — сказал Боромир. — Но почти все, что я слышал, казалось мне бабушкиными сказками, какие у нас рассказывают детям. Все, что лежит к северу от Рохана, теперь так далеко от нас, что лишь наша фантазия может свободно блуждать там. В старину Фангорн подступал к границам нашего королевства, но уже много поколений никто не посещал его, чтобы опровергнуть или подтвердить легенды, дошедшие до нас из глубины времен.
Я сам не раз бывал в Рохане, но никогда не ходил через него на север. Когда меня отправили гонцом, я прошел через Проход вдоль края Белых гор, пересек Исен и Сизый Разлив и ушел в Северные земли. Долгое и утомительное путешествие. Я прошел, должно быть, четыреста лиг, и это отняло у меня много месяцев: коня я потерял в Тарбаде, переправляясь через Сизый Разлив. После такого перехода и пути, который я проделал вместе с Товариществом, я почти уверен, что отыщу дорогу и через Рохан, и через Фангорн, если потребуется.
— Тогда больше говорить не о чем, — сказал Келеборн, — но не пренебрегайте сказаниями, дошедшими из глубины времен: часто в бабушкиных сказках есть то, что следует знать мудрецам.
Тогда Галадриель поднялась с травы и, взяв у одной из своих девушек кубок, наполнила его белым медом и подала Келеборну.