Наступила долгая тишина; все молчали, никто не шевелился.
— Ну, Фродо, — промолвил наконец Арагорн, — боюсь, главная тяжесть ложится на вас. Вы Кольценосец, избранный Советом. Только вы можете выбирать свой путь. Тут я вам не советчик. Я не Гэндальф, и хотя я старался заменить его, я не знаю, что он собирался делать в этот час и собирался ли вообще. Скорее всего, будь он с нами, выбор все равно остался бы за вами. Такова ваша судьба.
Фродо ответил не сразу. Наконец он медленно проговорил: — Я знаю, что нужно торопиться, но не могу выбрать. Это тяжкое бремя. Дайте мне еще час, и я скажу. Оставьте меня одного.
Арагорн с сочувствием и жалостью посмотрел на него. — Хорошо, Фродо, сын Дрого, — сказал он, — вы получите и этот час, и одиночество. Мы посидим здесь. Но не уходите далеко, чтобы мы могли вас слышать.
Фродо на мгновение понурился. Сэм, который с большим беспокойством наблюдал за хозяином, покачал головой и пробормотал: «Проще пареной репы... но сейчас Сэму Гэмджи не следует распускать язык».
Вскоре Фродо поднялся и ушел, и Сэм приметил, что если остальные сдержались и не стали провожать его взглядом, то Боромир не спускал с Фродо глаз, пока хоббита не скрыли из вида деревья у подножия Амон-Хена.
Бесцельно плутая по лесу, Фродо обнаружил, что ноги несут его к склону холма. Он вышел на тропу, к жалким остаткам Древней Дороги. На крутых подъемах были высечены ступени, но они давно обвалились и раскрошились или их разодрали корни деревьев. Некоторое время хоббит поднимался, не думая, куда идет, пока не взошел на поросшую травой площадку. По кругу росли рябины, а в середине лежал широкий плоский камень. С маленькой лужайки, залитой утренним солнцем, открывался вид на восток. Фродо остановился и посмотрел на Реку далеко внизу, на Тол-Брандир, на остров и на птиц, круживших в воздухе между ними. Слышно было, как мощно ревет и грохочет Раурос.
Фродо сел на камень и опустил подбородок в ладони, обратив невидящий взор на восток. У него в памяти проносилось все, что произошло после ухода Бильбо из Шира, и хоббит повторял и обдумывал каждое слово Гэндальфа, какое мог припомнить. Время шло, а решение ничуть не приблизилось.
Внезапно Фродо очнулся от своих мыслей: его охватило странное чувство, что за спиной у него кто-то есть и на него устремлен недружелюбный взгляд. Хоббит вскочил и обернулся, но, к своему удивлению, увидел добродушное, улыбающееся лицо Боромира.
— Я испугался за вас, Фродо, — сказал Боромир, подходя. — Если Арагорн прав и орки близко, никто из нас не должен бродить в одиночестве, а вы в особенности: от вас столько зависит. А у меня слишком тяжело на сердце. Могу ли я задержаться здесь и поговорить с вами, раз уж нашел вас? Это успокоит меня. Когда собирается много людей, разговор превращается в бесконечные споры. Но беседуя с глазу на глаз, легче найти мудрый выход.
— Вы очень любезны, — ответил Фродо, — но не думаю, чтобы разговоры могли помочь мне. Я знаю, что должен делать, но просто боюсь этого, Боромир: боюсь.
Боромир молчал. Не смолкая, ревел Раурос. Ветер шумел в ветвях деревьев. Фродо вздрогнул.
Вдруг Боромир подошел и уселся рядом с хоббитом. — Вы убеждены, что страдаете не напрасно? — спросил он. — Я хочу помочь вам. Вам предстоит трудный выбор и необходим совет. Хотите выслушать мой?
— По-моему, я уже знаю, что вы мне посоветуете, Боромир, — сказал Фродо, — и счел бы это мудростью, если бы сердце не предостерегало меня.
— Предостерегало? От чего? — резко спросил Боромир.
— От промедления. От легких путей. От отказа от возложенного на меня бремени. От – что ж, придется сказать и это, – от веры в силу и искренность людей.
— Но эта сила долго защищала вас в вашей далекой маленькой стране, хоть вы и не знали этого.
— Я не сомневаюсь в доблести вашего народа. Но мир меняется. Стены Минас-Тирита могут оказаться недостаточно крепки; что, если они падут?
— Мы все с честью падем в битве. Но все еще есть надежда, что стены устоят.
— Надежды нет, пока существует Кольцо, — возразил Фродо.
— А! Кольцо! — воскликнул Боромир, и глаза его блеснули. — Кольцо! Разве не странно, что мы должны терзаться такими страхами и сомнениями из-за столь малой вещицы? Из-за такой крохи! К тому же я видел ее лишь мгновение, в доме Эльронда. Нельзя ли мне взглянуть на нее снова?
Фродо поднял голову. В сердце хоббита внезапно проник холод. Он уловил странный блеск в глазах Боромира, чье лицо оставалось дружелюбным и добрым.
— Ему лучше не видеть света, — сказал Фродо.
— Как угодно. Мне все равно, — ответил Боромир. — Но разве нельзя хотя бы поговорить о нем? Ибо вы думаете о его могуществе только в руках Врага – о его служении злу, а не добру. Мир меняется, говорите вы. Минас-Тирит падет, если Кольцо уцелеет. Но почему? Конечно, если Кольцо будет у Врага... А если оно останется у нас?
— Разве вас не было на Совете? — ответил Фродо. — Мы не можем использовать его: все, что оно делает, оборачивается злом.
Боромир встал и нетерпеливо прошелся. — Вы все свое! — воскликнул он. — Эльронд, Гэндальф – они научили вас так говорить. Что касается их самих, они, быть может, и правы. Всем этим эльфам, полуэльфам и колдунам, наверное, и впрямь было бы не миновать беды. Я частенько задумываюсь, действительно ли они мудры – или только робки. Но каждому свое. У людей верные сердца, их не соблазнить злу. Мы в Минас-Тирите стойко прошли через годы испытаний. Мы не хотим власти повелителей-колдунов, мы хотим лишь силы, чтобы защищаться, силы на службе справедливости. И гляньте-ка! В час нужды случайность являет свету Кольцо Власти. Это дар, говорю я, сущий дар врагам Мордора! Безумие не использовать Кольцо, не обратить власть Врага против его самого. Лишь бесстрашные и безжалостные добьются победы. Чего в этот час не мог бы содеять воин, великий вождь? Чего не мог бы сделать Арагорн? Или, если он откажется, почему не Боромир? Кольцо даст мне власть приказывать. Ах, как погоню я врагов из Мордора – все люди соберутся под мои знамена!
Меряя поляну широкими шагами, Боромир говорил все громче. Казалось, он совсем забыл про Фродо, заговорив о крепостных валах, оружии и сборе войска; он рассуждал о великих союзах и славных победах, он низвергал Мордор и становился могущественным королем, милостивым и мудрым. Неожиданно Боромир остановился и взмахнул рукой.
— А нам велят выбросить его! — воскликнул он. — Я не говорю «истребить». Может, это было бы неплохо, будь на то хоть какая-то надежда. Но ее нет. Единственное, что нам предложили, – чтобы коротыш наобум отправился в Мордор и предоставил Врагу прекрасную возможность вернуть Кольцо. Какая глупость!
Вы же понимаете, друг мой? — воскликнул Боромир, неожиданно поворачиваясь к Фродо. — Вы говорите, что боитесь. Если это так, то и самый смелый простит вас. Но разве это восстает не ваш здравый смысл?
— Нет, я боюсь, — сказал Фродо, — просто боюсь. Но я рад, что вы так откровенны. Теперь мне многое ясно.
— Значит, вы пойдете в Минас-Тирит? — воскликнул Боромир. Глаза его сверкали, а лицо выражало жадное нетерпение.
— Вы не поняли меня, — сказал Фродо.
— Ну хоть ненадолго? — настаивал Боромир. — Мой город уже недалеко, оттуда до Мордора не намного дальше, чем отсюда. Мы долго пробыли в Диких землях, и до ухода в Мордор вам понадобятся свежие сведения о том, что делает Враг. Идемте со мной, Фродо, — продолжал он, — прежде чем отправиться дальше, вы должны отдохнуть. — Он дружески положил руку на плечо хоббита, но Фродо почувствовал, что ладонь Боромира дрожит от сдерживаемого волнения. Хоббит быстро отступил и с тревогой оглядел рослого человека почти вдвое выше и во много раз сильнее его.
— Почему вы так недружелюбны? — спросил Боромир. — Я верный и честный человек, не вор и не шпион. Мне нужно ваше Кольцо, теперь вы это знаете. Но даю слово, что не хочу владеть им. Может быть, вы позволите мне хотя бы попытаться осуществить мой замысел? Одолжите мне ваше Кольцо!
— Нет! Нет! — воскликнул Фродо. — Совет возложил это бремя на меня.
— Из-за нашего же безрассудства Враг победит нас! — воскликнул Боромир. — Как это меня бесит! Болван! Гнусный болван! Ты сломя голову несешься к смерти и губишь нашу надежду на спасение. Если кто из смертных и может претендовать на Кольцо, то это нуменорцы, а не всякие недомерки. Оно не твое, ты получил его случайно. Оно могло быть моим. Отдай его мне!
Фродо молча отодвигался, пока большой плоский камень не оказался между ними. — Послушайте, мой друг, — сказал Боромир более мягко, — почему бы вам не избавиться от него? Почему не освободиться от страха и сомнений? Можете возложить вину на меня, если хотите. Можете сказать, что я слишком силен и забрал Кольцо силой. Ведь я сильнее тебя, недомерок! — воскликнул он и, неожиданно перемахнув через камень, прыгнул на Фродо. Его красивое приятное лицо страшно изменилось, в глазах горел неистовый огонь.
Фродо увернулся и опять спрятался за камень. Оставалось одно – хоббит, дрожа, снял Кольцо с цепочки и в миг, когда Боромир вновь кинулся на него, быстро надел на палец. Человек охнул, на мгновение изумленно вытаращил глаза, а потом принялся в ярости бегать по поляне, заглядывая за камни и деревья.
— Жалкий обманщик! — кричал он. — Ну, я до тебя доберусь! Теперь я все понял! Ты отдашь Кольцо Саурону и продашь всех нас! Ты просто ждал возможности заманить нас в засаду! Смерть и тьма на тебя и на всех недомерков! — Тут он споткнулся о камень и ничком повалился на землю. Некоторое время Боромир лежал неподвижно, как будто проклятие поразило его самого, потом вдруг заплакал.
Он поднялся и смахнул слезы с глаз. — Что я наговорил? — воскликнул он. — Что я наделал? Фродо, Фродо! — звал он. — Вернитесь! Меня охватило безумие, но оно прошло. Вернитесь!
Ответа не было. Фродо даже не слышал его криков. Он был уже далеко и не разбирая дороги мчался по тропе на вершину холма. Охваченный ужасом и горем, он все время видел перед собой безумное яростное лицо Боромира и его горящие глаза.