— Значит, вы меня почувствовали? — рассмеялся Колоброд. — «В истинном золоте блеска нет…»
— Так это про вас стихи? — удивился Фродо. — А я даже не понял, к чему они. Хотя… подождите. Как вы узнали про них, если не видели письма?
— Письмо ни при чем, — ответил Колоброд. — Я — Арагорн, стихи связаны именно с этим именем. — Он обнажил меч, но в руке у него оказался лишь обломок клинка не больше фута длиной. — Вот Сэм, похоже, думает, много ли проку от этой железки, — улыбнулся Арагорн. — Угадал? Ничего. Настанет время и для этого меча. Ему суждено быть откованным заново.
Сэм промолчал.
— Вот и славно. — Колоброд потер руки. — Если Сэм не возражает, на том и порешим. Завтра я поведу вас своей дорогой. Надеюсь, нам удастся выбраться из Брыля без помех, но вот чтобы без любопытных глаз — это едва ли. Да я уж постараюсь затеряться в глуши побыстрее. Есть в этих краях парочка троп… Нам бы только уйти от погони; поведу я вас на Заветерь.
— Это еще куда? — проворчал Сэм.
— Это на север отсюда. Заветерь — гора, как раз на полпути к Дольну. С ее вершины можно оглядеться. Гэндальф обязательно заглянет туда либо раньше, либо позже нас. Ну а дальше — посмотрим.
— Вы давно видели Гэндальфа? Где он? Что делает? — спросил Фродо. Колоброд потемнел лицом.
— Где он сейчас — не знаю. Весной мы вместе с ним пришли на запад, и я остался стеречь границы Шира, как часто делал в последние годы. Гэндальф редко оставлял их без охраны. А последний раз мы встретились у Сарнского Брода в начале мая. Он сказал, что вы с ним собираетесь в Дольн в конце сентября. Ну, раз он оставался в Шире, я отправился по своим делам. И вот как все обернулось! Он узнал о чем–то важном и спешно отправился в путь, а меня рядом не случилось.
Его отсутствие очень беспокоит меня, впервые со времени нашего знакомства. Пусть что–то задержало его в пути, но он бы обязательно дал знать о себе. Как только я вернулся, сразу посыпались неприятные новости. От эльфов Гилдора я узнал о появлении Всадников, а потом они же сообщили о встрече с вами. А Гэндальфа все не было. Я ждал, когда вы покинете Заскочье, и наблюдал за Западной Дорогой.
— Как вы думаете, появление Всадников и отсутствие Гэндальфа связаны между собой? — с беспокойством спросил Фродо.
— Я не знаю, что еще могло задержать его, — вздохнул Арагорн, — разве что сам Враг. — Вдруг он улыбнулся. — Не стоит отчаиваться! Гэндальф — великий маг, просто вы у себя в Шире дел его настоящих не знаете. Таких, например, как наше. Здесь не до шуток и фейерверков.
Пиппин зевнул во все горло.
— Я жутко устал. Опасности там, тревоги — ладно. Но спать–то все равно надо. И где это Мерри носит? Не хватало нам еще искать его в темноте.
В это время внизу хлопнула дверь, и по коридору простучали быстрые шаги. В комнату буквально влетел Мерри, а за ним — Ноб. Они никак не могли отдышаться. Остальные с недоумением глядели на них. Наконец Мерри вымолвил:
— Фродо! Я их видел! Черных Всадников!
— Что?! Всадники? — вскричал Фродо. — Где?
— Здесь, в деревне. Вы ушли, а мне надоело сидеть, и я вышел прогуляться. И знаешь, остановился неподалеку от фонаря, на звезды глядел, и тут, тут… Вдруг почувствовал: что–то ужасное крадется, там тени на дороге, а оно еще темней, просто мгла какая–то, как раз на границе света от фонаря. Проскользнуло и во мрак кануло. Только коня у него не было.
— Куда оно направлялось? — резко спросил Арагорн. Мерри только сейчас заметил в комнате чужого.
— Говори, говори, — поторопил его Фродо. — Это друг Гэндальфа, я потом объясню.
— Оно по дороге ушло, туда, на восток, — Мерри неопределенно махнул рукой. — Я было за ним пошел, но сразу потерял его из виду. Ну, я свернул за угол и дошел почти до самого последнего дома…
Колоброд в удивлении воззрился на хоббита.
— У тебя отважное сердце, — произнес он, — но поступил ты просто глупо.
— Да ни при чем здесь ни глупость, ни отвага, — досадливо отмахнулся Мерри. — Меня ведь как тянуло что–то. Я и шел. А потом вдруг стал возле ограды, слышу – голоса! Один бормочет, а другой не то шипит, не то сипит как–то, и не разобрать ни слова. Я хотел ближе подкрасться, но тут меня трясти начало, а потом, сзади — ужас! Я повернулся, бежать хотел, но тут меня догнало что–то и… и… я вроде споткнулся.
— Это я его нашел, сударь, — вмешался Ноб. — Хозяин мне фонарь дал, иди ищи, говорит. Я к западным воротам — нету, я к южным, и вот, напротив Билла Хвоща халупы, гляжу, вроде как возится кто на дороге. Вроде как двое наклонились и поднимают кого–то. Я заорал, они наутек и след простыл. Подбегаю, а это господин Брендискок на дороге лежит, спит как будто. Я к нему нагнулся, трясти стал, а он мне и говорит: «Я, говорит, в омут упал», а потом вскочил, да как рванет по дороге, ну, чисто — заяц! Я — за ним.
— Я не помню, что говорил, — вступил Мерри, — но чувствовал себя как в кошмаре. Словно на куски рассыпался… — Он задумался мучительно. — Нет, не знаю, что со мной было.
— Зато я знаю, — произнес Колоброд. — Черное дыхание! Думаю, Всадники коней оставили за воротами и в Брыль пробрились. Ну, теперь они Хвоща навестили, новости узнали… Ах, ведь еще южанин этот! Теперь жди событий.
— А что может быть? — упавшим голосом проговорил Фродо. — На гостиницу нападут?
— Вряд ли. — успокоил Колоброд. — Они еще не все собрались, да и не в их это обычаях — на дом нападать, где людей полно и свет горит. Где–нибудь в глуши они себя намного уверенней чувствуют. Их главное оружие — страх. И кое–кого здесь они уже победили. Теперь им ничего не стоит толкнуть этих несчастных на какое–нибудь темное дело. Хвощ определенно у них в руках, может, и еще кто. И привратник. Я видел, как они с ним в понедельник у ворот говорили. На Гарри потом смотреть невозможно было, белый весь и трясется.
— Кругом враги? — в отчаянии произнес Фродо, — что ж делать–то?
— Во всяком случае, не лезть в петлю, — посоветовал Колоброд. — Ночевать будем здесь. В ваших комнатах окна у самой земли и круглые — любому ясно. Дверь запрем, ставни тоже. Сейчас мы с Нобом вещи ваши принесем.
Фродо в двух словах пересказал Мерри события минувшего вечера, и не успели они еще раз перечитать письмо, как вернулись Колоброд и Ноб, нагруженные вещами хоббитов.
— Я, конечно, извиняюсь, — сказал Ноб, — но я там постели ваши разворошил, валики положил и одеяла набросил. А из коврика дверного отличная ваша голова получилась, господин Сум… Норохолм, извините.
Пиппин рассмеялся.
— Отлично, Ноб, — одобрил он. — А что будет, когда они подмену обнаружат?
— Ладно, там увидим, — остановил его Колоброд. — Попробуем продержаться до утра.
— Ну тогда — доброй вам ночи, — пожелал Ноб и ушел на свой пост возле входной двери.
Хоббиты сложили одежду и котомки на полу, низкое кресло придвинули к двери, ставни заперли изнутри. Выглянув перед тем в окно, Фродо увидел звездную россыпь над головой. Прямо над верхушкой Брыльского Холма сиял высоко в небе Серп.(6)
Колоброд тем временем подкинул дров в камин и задул свечи.
Хоббиты легли ногами к камину и натянули на себя одеяла. Арагорн устроился в кресле подле двери. Мерри все переживал рассказ Фродо.
— Надо же, — крутил он головой. — «Как вдруг корова в небо — прыг!» Да уж, с тобой не заскучаешь. — Он хлопнул Фродо по плечу. — Жаль, я не видел Ну уж теперь разговоров в Брыле на сто лет хватит.
— Разговоры — это еще полбеды, — отозвался Колоброд. Потом настала тишина, и, один за другим, хоббиты ушли в сон.
Глава ХI. КЛИНОК ВО ТЬМЕ
Хоббиты укладывались спать в Брыле, а над Заскочьем в эту пору давно уже царила глухая ночь. Плотный туман лег по оврагам и берегам реки.
Домик на выселках лежал, окутанный тишиной. Вот дверь его тихонько приоткрылась, и Фэтти Пузикс выглянул наружу. Весь этот день Фредегара не оставлял страх; он не мог ни отдохнуть толком, ни отправиться спать. К ночи стало еще хуже в неподвижном воздухе нависла угроза. Он стоял на крылечке, вглядываясь во мрак, и вдруг заметил едва уловимое движение темноты под деревьями, потом у него на глазах беззвучно отворилась и прикрылась дальняя калитка. Волосы у Фредегара встали дыбом, он юркнул в дом, постоял, дрожа и прислушиваясь, потом запер дверь на засов.
Ночь переходила в самую глухую пору. На дороге послышался осторожный шаг коней, ведомых в поводу. У калитки кони остановились, три черные фигуры проскользнули в сад и ночными призраками двинулись к дому. Одна из них затаилась у двери, другая — за углом. Снова все замерло. Фигуры не шевелились, словно тени от камней. Дом и тихие деревья, казалось, прижались к земле и ждали. Медленно тянулись минуты.
Шелохнулись листья. Где–то в отдалении прокричал петух. Шел холодный предрассветный час. Фигура у двери шевельнулась. Во мраке тускло блеснул обнаженный меч. На дверь обрушился тяжкий удар, заставивший содрогнуться весь дом, и высокий злобный голос потребовал:
— Открыть, именем Мордора!
Второго удара дверь не выдержала и, вырванная из петель, рухнула. Черные фигуры ворвались в дом.
И в этот самый миг из–за деревьев со стороны задней калитки зазвучал рог. Звук его пронзил ночь, как пламя над скирдой соломы. Он выпевал тревожный сигнал:
ОЧНИСЬ! БЕДА! НАПАСТЬ! ВРАГИ!
Фредегар не сидел без дела. Едва он увидел крадущиеся по саду черные тени, как сразу понял: либо удирать, либо пропадать. Он и удрал, не задумываясь, через заднюю дверь, не чуя ног пролетел через сад, единым духом одолел около мили и свалился на пороге первого же дома Заскочья.
— Нет! — хрипел он. — Только не меня! Нет у меня ничего!
Его не сразу поняли, да и то решили, что на выселки напали какие–нибудь твари из Древлепущи. Но тут уж времени не теряли.
БЕДА! ОГОНЬ! ВРАГИ!
— трубили Брендискоки древний сигнал, не звучавший над Заскочьем со времен Лютой Зимы, когда белые волки перешли замерзший Брендидуин.