Фродо с Сэмом вполне оправились и больше не отставали. С одной короткой остановкой Арагорн вел отряд до темноты.
Ночь пришла звездная, но безлунная. Теперь ущербная луна появлялась лишь под утро. Фродо и Гимли молча шагали в конце растянувшейся цепочки, чутко прислушиваясь к звукам позади. Наконец Гимли заговорил.
— Только ветер вокруг. Либо у меня уши деревянные, либо поблизости ни одного гоблина нет. Может, им нас просто из Мории хотелось выгнать, а Кольцо вовсе не при чем? Вообще–то они мстительные.
Фродо не отвечал. Он изредка поглядывал на Шершень — клинок оставался темным. Но ему не давали покоя звуки (или призраки звуков?) позади. С наступлением ночи он снова стал слышать знакомое пришлепывание. Несколько раз он специально резко оглядывался и однажды заметил вдалеке две крошечные светящиеся точки… или ему показалось? Во всяком случае, они тут же пропали, словно метнулись в сторону.
— Ты чего озираешься? — спросил Гимли.
— Знаешь, мне кажется, я шаги слышу, — решил признаться Фродо, — а иногда вижу глаза чьи–то сзади. Еще в Мории это началось.
Гимли упал на землю и прижался ухом к дороге.
— Ничего не слышу, только травы и камни разговаривают, — сказал он, поднимаясь. — Давай–ка поторапливаться, смотри, отстали мы.
Порыв ночного ветра пронесся по долине. Впереди смутно начала вырисовываться словно бы серая стена, временами оттуда наплывал волнами шелест.
— Лотлориен! — воскликнул Леголас — Мы на опушке Золотого Леса. Как жаль, что сейчас зима!
Вскоре высокие деревья закрыли небо. Речка, верная проводница, нырнула под их своды. В звездном свете стволы деревьев вокруг казались серыми, а в листве изредка просверкивали красновато–золотистые блики.
— Лотлориен! — удовлетворенно вздохнул Арагорн. — Как я рад снова услышать шелест этих деревьев! От Ворот нас отделяет только пять лиг, но дальше сегодня не пойдем. Понадеемся на эльфийские чары, да сохранят они нас этой ночью от напастей.
— Если эльфы еще остались здесь, — пробормотал Гимли. — Что им делать в темнеющем мире?
— Никто из нас не бывал здесь уже очень давно, — ответил Леголас — Хотя раньше, еще раньше, мы бродили в этих лесах. Но я знаю, Лориен не заброшен. Тайная сила хранит здешние края от зла. Просто эльфы Лориена не показываются, наверное, ушли в глубь лесов, подальше от северного края.
— Да, они живут там, дальше, — махнул рукой Арагорн и вздохнул, словно припомнив что–то, — сегодня ночью на их помощь рассчитывать не приходится. Давайте пройдем немного в лес, а там поищем место для ночлега.
Он шагнул вперед, но Боромир не тронулся с места.
— А другого пути нет? — напряженно спросил гондорец.
— Зачем же нам искать другие пути, когда перед нами светлейший из всех возможных? — удивился Арагорн.
— Я предпочел бы обычную дорогу, веди она хоть через все орочьи засады, — проговорил Боромир. — А мы все время выбираем какие–то чудные пути, и они то и дело приводят нас к злосчастным бедам. Я не хотел идти в Морию, и вот — потеря. А теперь ты хочешь вести нас в Золотой Лес. Но мы в Гондоре слыхали об этих опасных местах. Говорят, из тех, кто вошел под сень Золотых Лесов, мало кто вышел обратно, а уж невредимым и вовсе никто.
— Лучше сказать «неизменным», так будет вернее, — поправил Арагорн. — Видно, Гондор теряет знания, если в Городе некогда мудрых Правителей стали бояться Лотлориена. Впрочем, думай, что хочешь, но другой дороги все равно нет. Можно, конечно, вернуться к Морийским Воротам и лезть через горы, но там нет перевалов.
— Ладно, веди, — с неохотой согласился Боромир. — Но я говорю: это опасно.
— Опасно, — согласился Арагорн, — очень опасно для любого Зла, какое есть в мире, или для того, кто несет Зло в себе. А для прочих — чудесно! Идите за мной!
Примерно через милю путникам повстречался еще один ручей, сбегавший с холмов на западе. Веселый голос плещущей воды слышен был издали, а потом меж корней деревьев замелькали темные, быстро бегущие водовороты.
— Это Нимродель, — с нежностью произнес Леголас. — У Сумеречных Эльфов о ней поют песни, там говорится о радуге на перекатах и золотых листьях, мелькающих в белой пене. Сейчас, когда в мире темнеет, мост через Нимродель разрушен. Я хочу омыть ноги в здешней воде, она снимает усталость.
Эльф шагнул в ручей.
— Идите ко мне! — позвал он. — Здесь неглубоко. Можно вброд перейти. На том берегу отдохнем. Может быть, голос этой нежной реки исцелит нас на время от нашей скорби.
Один за другим его спутники ступили в воду. Фродо постоял немножко у берега, прислушиваясь к ощущениям. Вода, темная в ночи, ласковой прохладой обняла его ноги, приникла к нему, чистая, звенящая, и уже через несколько шагов усталость от долгого пути растворилась в ней и уплыла куда–то вниз по течению.
На другом берегу, пока они ели и отдыхали, Леголас рассказывал о Лотлориене, о том краю, каким он остался в памяти Сумеречных эльфов, об озаренных чистым солнечным и звездным светом лугах у Великой Реки, о ярком и юном мире, не знающем мрака. А когда голос эльфа замолкал, становился слышен голос реки, звенящей на перекатах. Фродо даже начало казаться, что в звуках бегущей воды можно разобрать отдельные слова.
— Слышите, как говорит Нимродель? — спросил Леголас. — Хотите, я спою вам песню о девушке, жившей здесь давным–давно и оставившей реке свое имя? Песня эта очень красива на нашем лесном наречии, но для вас я спою ее на Вестроне, как поют иногда в Доме Элронда.
Тихим голосом, почти сливающимся с шелестом листьев и плеском воды, он начал:
То песнь о Деве, что жила
В далекие года,
Чиста, как полдень, и светла,
Как ранняя звезда.
Она несла эльфийский свет —
Так, солнцем залитой,
Волшебный Лориен одет
Зарею золотой;
Так бьется чистым серебром
Прозрачный звонкий ключ;
Так ветер в странствии своем
Свободен и летуч.
И озарял лучистый взгляд
Чертоги древних гор,
И песен светлый звездопад
Звенел о гладь озер…
Где нынче дивный этот свет,
Где лучезарный взор?
Утерян Нимродели след
Среди полночных гор.
Там, где клокочет пенный вал,
Без счета долгих дней
Ее корабль элъфийский ждал
И не гасил огней.
Но на серебряный причал
Из северных земель
Ворвался вихрь, и он умчал
Корабль от Нимродель.
Туда, где глух и мрачен путь,
Где ветер волны рвет,
Где взор слепят и режут грудь
Осколки черных вод.
И Амрот в сумрачном краю,
Где ночи торжество,
Послал проклятье кораблю,
Предавшему его.
Он был навеки разлучен
С любимою своей…
Где с той поры скитался он?
Среди каких теней?
Где нынче он? В каких мирах
Смешались сон и явь?
Вот он взлетает на волнах;
Вот он стремится вплавь;
Он в ветре чайкою парит,
Он пеною одет;
Он гордым лебедем царит
Над бездной вод… Но нет —
То лишь виденье. День за днем,
И, верно, навсегда,
Хранит молчание о нем
Пустынная вода.
Неожиданно Леголас замолчал.
— Я забыл дальше, — смущенно признался он. — Это долгая песня, печальная, ибо рассказывает о скорби, пришедшей в Цветущий Лориен, когда гномы пробудили горное Зло.
— Не они же его создали, — не удержался Гимли.
— Я и не говорю так, но Зло пришло, — печально сказал Леголас — И многие эльфы из народа Нимродели ушли на Запад, и только она, заплутав в Белых Горах, не нашла дороги к кораблю, где ждал ее возлюбленный Амрот. По весне, в шуме молодой листвы, здесь, у реки с ее именем, все еще слышится голос Нимродели, и тогда с юга ветер приносит голос Амрота. Нимродель впадает в Серебрень, эльфы говорят — Келебрант, а Келебрант сливается с Андуином Великим, впадающим в залив Белфалас, откуда отплывали лориенские эльфы. Не вернутся больше ни Амрот, ни Нимродель.
Говорят, она жила здесь, возле порогов, в ветвях огромного дерева — это в обычае у лориенских эльфов. Их даже называют Галадримы, Древесный Народ. Дальше в лесу мы, наверное, встретим огромные деревья–дома. Древесный Народ не зарывался в землю, как Гномы, и не строил каменных укреплений, пока не пришла Тень.
— Я их понимаю, — неожиданно произнес Гимли. — Сейчас–то точно спокойней жить на дереве, чем сидеть на земле. — Он выразительно взглянул за реку, на дорогу, ведущую к Росному Долу, а потом поглядел на сплетение ветвей над головой.
— Ты подал дельный совет, друг Гимли, — поддержал его Арагорн. – Дом мы строить не будем, но сегодняшнюю ночь проведем, если получится, как Галадримы. Пойдемте, не стоит здесь засиживаться.
Отряд свернул с тропы и углубился в сумрак леса. Неподалеку от порогов уже начали встречаться деревья в несколько обхватов, кроны их терялись где–то высоко в ночной тьме.
— Я поднимусь наверх, — предложил Леголас — В лесу я дома, хотя таких деревьев у нас нет. Но из песен я знаю их имя. Это меллорны. У них желтые цветы. Наконец–то я посмотрю на них вблизи.
— Деревья, наверное, хорошие, — с сомнением проговорил Пиппин, — мажет, птицам удобно на них спать, но я–то не зяблик, я не могу спать на жердочке!
— Тогда вырой норку, — предложил Леголас — Но если ты хочешь укрыться от орков, мой тебе совет: копай поглубже.
Эльф без разбега подпрыгнул, ухватился за высокую ветку и сильно качнулся, собираясь перебраться на следующую.
— Даро! — прозвучал сверху неожиданный приказ.
Растерявшийся Леголас выпустил ветку из рук и, с трудом удержавшись на ногах, приземлился рядом с товарищами.