Загонщики обернулись и с удивлением посмотрели на хлипкую фигуру старика. Голос, вырывающийся из его глотки, едва ли подходил ветхому дедушке и мог принадлежать разве что знатному воину и королю.
– Да, мальчишка набедокурил, – не сбавляя тона, продолжал давить Виллус. – Но я готов компенсировать ваши затраты и набросить пару золотых сверху, если вы заберете своих собак и отправитесь восвояси.
Первым сориентировался лысый крепкий мужик, стоящий от эпицентра событий дальше всех. Растолкав плечами товарищей, он подошел к магу и, взглянув на него сверху вниз, уверенно произнес.
– Тридцать золотых! Ни монетой меньше! Куры были мои, значит, и гоблин мой. Если так подумать, я за год на нем как раз столько заработаю, а больше он не протянет. Подохнет, тварь зеленая.
– Тридцать так тридцать, – Виллус повел плечами и, вытащив из кармана кожаный кисет, в котором находилось не меньше пятидесяти золотых, запустил им в голову говорившего. Тот хохотнул, с легкостью поймав тяжелый снаряд на лету, и, развязав тесемки, довольно зацокал языком. – Тут более чем достаточно. Теперь забирайте собак и уходите прочь.
Дождавшись, когда шумная толпа деревенских мужиков скроется за поворотом лесной дороги, маг сбросил личину и, обернувшись, поманил затравленного гоблина.
– Слезай. Они ушли.
– Не слезу, – вдруг нагло и напористо заявил израненный зеленый мальчишка, скаля крохотные желтые клыки.
– Все нормально, – Виллус попытался придать своему лицу как можно более приветливое выражение. – Они больше не вернутся.
– Дядя-нелюдь, а дядя-нелюдь, почему вы их не убили? – неожиданно поинтересовался гоблин.
– С чего ты взял, что я нелюдь? – удивился маг.
– Мы, гоблины, мертвую плоть чувствуем, – признался зеленый малыш и начал осторожно карабкаться по стволу вниз. Движения его были столь быстры и изящны, что мертвый некромант невольно залюбовался грацией крохотного гоблина.
– И все-таки? – настойчиво поинтересовался спасенный, спустившись на землю и усевшись прямо на снег.
– А ты не робкого десятка, – губы Виллуса расплылись в улыбке. – Только что орава здоровенных мужиков старалась проткнуть тебя вилами, и вот ты сидишь и препираешься с самым настоящим некромантом.
– Тогда вообще не понятно, – ничуть не смутившись, продолжал напирать оборванец. – Вам же, дядя нелюдь-некромант, перебить их вообще ничего не стоило. Щелк пальцами, а у них потроха бабах внутри!
И тут Виллус действительно задумался. Если бы этот случай произошло пару лет назад, он немедля выжег бы наглецам сердца, а потом еще и станцевал бы на их остывающих трупах. Но жажда крови давно прошла, перегорела. Вышла с последним смрадным дыханием мертвого тела. Мертвый некромант больше не жаждал смертей. Да, он хотел мести, каждый день раздувая в своей опустевшей душе ее испепеляющий огонь. Но и только.
– А как тебя зовут, малыш?
– Я не малыш! – Зеленый подросток встал и, гордо подбоченившись, вытянул жилистую ручку вверх. – Я Урх Непобедимый! Гроза людей! Первопроходец каменных туннелей. Я заблудился, отстал от своих, проход завалило, домой было не вернуться, так как перевалы закрыты, а я очень устал и хочу есть.
Внутренний барьер паренька сломался, и наружу вырвался поток слез, оставляющий отметины на грязных щеках гоблина.
– Ну, тише, тише, Непобедимый Урх. – Виллус подошел к хнычущему ребенку и накрыл его своим походным плащом. Одежду он носил скорее в силу привычки. Мертвые не могли ощущать ни зноя, ни лютого холода, а накидка с меховым подбоем очень пригодилась полураздетому гоблину. – Совсем домой не вернуться?
– Да стал бы я иначе курей воровать! – уже в голос, не стесняясь мертвого мага, завыл Урх. – В эту оконечность один проход. Сколько раз мама говорила, не ходи по старым штольням, а я все не слушал. Другие проходы завалило раньше, до оконечности не дойти, убьют. Перевалы закрыты, а то бы я по горам.
– Да ладно, тише, – покачал головой Виллус. – Пошли ко мне. У меня как раз завалялся мертвый олень. Я, как ты заметил, нелюдь, а значит, и питаюсь по-другому. Старое мясо мне без надобности. Придем, разожжем костер, отогреешься, налопаешься от пуза и выспишься, а с утра решим, что с тобой делать.
– Хорошо бы, – утирая сопли маленьким зеленым кулаком, закивал «гроза всех людей».
– Ну, вот и договорились.
Урх прожил у некроманта до весны. Как только солнце начало припекать по-настоящему, а на деревьях набухли почки, и горные ручьи, стремясь вниз в долину, набрали свою полную силу, Виллус поднялся в горы и проводил гоблина до дороги к перевалу.
– Мяса взял?
– Да, дядя-нелюдь, – Урх шмыгнул носом и постарался отвернуться, чтобы не показывать выступивших на глазах слез.
– А плащ? Плащ взял? Бестолочь ты зеленая.
– Взял.
– Ну, ступай с миром.
– Не хочу! Чего мне там делать?
– Жить, Урх. Там твои родные, близкие, там твой народ. Представляешь, как они обрадуются, когда увидят, что ты жив и здоров?!
Стоя у края дороги, мертвый некромант печально смотрел вслед сутулой мальчишеской фигуре, пока та не превратилась в крохотную точку, а затем поплелся назад в пещеру. В долгие летние вечера, сидя за очередным старинным фолиантом, маг перелистывал ветхие страницы, с каждой секундой понимая, насколько пустой и безрадостной стала его жизнь без зеленого проказника. Он привык к его неугомонной натуре, к вечно разбросанным вещам, к разбитым колбам с реактивами и рисункам углем на дорогой шелковой бумаге. По сути, Урх был его единственным другом и помощником, которого он повстречал за последние годы вынужденного изгнания…
Минуло еще пять лет. Свыкшись с потерей товарища, Виллус что-то химичил в своей лаборатории, как вдруг на пороге появилась здоровенная зеленая фигура с горящими глазами и пророкотала раскатистым басом:
– Здорово, дядя-нелюдь!
– Урх. Ты ли? – от неожиданности некромант выпустил из рук пучок травы, и тот упал в чан, окрасив варево в ехидный голубой оттенок.
– Ага. Вот я подумал и решил. Неинтересно мне с моими. И охотиться я умею не хуже, и ходить бесшумно, и по стенам отвесным, словно горный баран, лазать умею. Все одно скукота. Хочу к тебе в ученики.
Маг и гоблин обнялись, и Виллус поспешил к стойке, где у него стояла фляга с крепленым вином, которое он использовал в некоторых экспериментах.
– Вина?
– Не откажусь.
Некромант достал две глиняных посудины и, плеснув в них рубинового напитка, протянул одну из них Урху. Чарка тут же исчезла в здоровенной когтистой лапе гоблина.
– Вымахал-то как! – поразился маг, осматривая высокую фигуру здоровяка, бугрящуюся мускулами. – Я тебя еле узнал.
– Мы, гоблины, рано взрослеем, – с легкостью пояснил Урх, осторожно пробуя напиток на вкус. – Фу, кислятина. Как ты это пьешь?
– А я не пью, – усмехнулся Виллус и отхлебнул из своей посуды. – Я и вкуса-то толком не чувствую. Забыл? Мертвый я.
– Попробуй тут забудь… – Урх выставил напоказ длинные желтые клыки. – Но сразу к делу. Хочу быть магом! Некромантом! Прямо как ты!
– С этим проблема, – Виллус по инерции поскреб вечную щетину на подбородке. – Магия людей и шаманство гоблинов – разные вещи. Тебе мое ремесло, по сути, не осилить.
– А если попытаться? – расстроился зеленый здоровяк. – Я же усидчивый!
– Попытаться можно… – с радостью закивал некромант и кивнул в сторону кресел, стоящих у давно нетопленного камина. – Присядем?
– Камин-то не топлен, – всполошился гоблин и бросился к выходу за дровами. Уже через десять минут друзья сидели около трещащего поленьями и разбрасывающего искры камина и потягивали кислое вино.
– Если уж ты решил людской магией заняться, – помедлил с ответом Виллус, – могу тебе предложить пойти ко мне в подмастерья.
– Согласен, хозяин! – тут же пророкотал довольный силач.
– Постой, – опешил маг. – Урх, побойся банши. Какой я тебе хозяин?
– Самый натуральный, – пожал плечами гоблин. – Помнишь, ты мне книжки на ночь читал? Так там всегда были темный маг и его слуга. Вместе они творили магию для уничтожения всего человечества. Слуга мага так и называл – хозяин.
– Не называй меня хозяином!
– А как, хозяин?
– Хозяин?
– А! Хорошо, хозяин.
– Немедленно прекрати!
– Слушаюсь, хозяин!
– Опять? Испепелю!
– А вы не умеете.
– Пятачок выращу вместо носа!
– А вот это бы с превеликим удовольствием! С натуральным пятачком все девки мои!
– Плоть разложу! Глаза взорву! Ногти вырву!
– Все. Понял. Пойду погуляю. И зачем так кипятиться по пустякам?
С того памятного спора прошло почти двадцать лет. Гоблин Урх Непобедимый, гроза всех людей, остался служить у своего спасителя. Он стал умнее, серьезнее, освоил многие науки, но так и не научился наводить ментальные мосты и строить блоки из чар. И хоть он величал Виллуса исключительно на вы, но каждый раз, когда выпадал шанс, старался довести несчастного мертвеца до точки кипения. Иногда это ему даже удавалось, и тогда, хохоча во все свое гоблинское горло, он несся по коридору, ловко уворачиваясь от каменных ступок и точильных камней, а вслед ему, отражаясь от низких сводов подземных коридоров, неслись гневные вопли мертвого некроманта.
Дождавшись, когда наглый гоблин уберется, Виллус попытался повторить заклинание. И снова его фигура покрылась мерцающим пламенем, а летучие мыши, успокоившиеся на время, вновь забились в припадке, мотаясь под гулкими сводами пещеры. Тонкие разрезы на груди мертвого степняка начали наливаться алым пламенем, мертвые мышцы дрогнули, и через секунду степняк уже сидел на плите, свесив босые ноги вниз.
При виде встающей фигуры некромант потерял остатки солидности и, крутя над головой старый магический плащ, пустился в пляс.
– Ай да я! Ай да красавчик! – кричал лич во все горло, разбрасывая вокруг себя голубые искры. – Узнали бы об этом эти напыщенные болваны из Мраморного Чертога, сдохли бы от зависти!