– А он вкусный? – продолжал изображать деревенского дурачка хитрый Урх.
Суни, немного отошедший от внезапного появления мускулистого гиганта, тут же напрягся, готовый в любую минуту схватиться за спрятанный под ветошью пехотный арбалет. Всю дорогу тот так и пролежал на дне телеги. Волки путников не побеспокоили ни разу.
– Да что ты говоришь, Урх! – замахал руками лекарь. – Когда ты человечиной-то питался?
– Три года назад, – быстро соврал гоблин. – Когда застрял на перевале и столкнулся нос к носу с двумя охотниками на горных барсов. Один слетел в пропасть, а вот второй испугался настолько, что предпочел бой. Знатно он шкворчал на вертеле, а запах, запах какой!
– Не обращай на него внимания, – попытался успокоить ошалевшего наемника Лариус. – Это Урх так шутит. Он парень добрый и почти вегетарианец. Съедает не больше одного быка в неделю.
– Ладно, шучу я, – расплылся в улыбке силач, скаля длинные желтые клыки. – Урхом меня зовут.
Огромная когтистая лапа накрыла протянутую руку Суни.
– А ты, Лариус, травы привез?
– Все как договаривались, – зачастил лекарь, любовно поглаживая короб. – Тут и зверь-трава с ранними ягодами, и сон-трава от самых еловых корней, и даже три мертвецких сука в самом соку, если так можно сказать.
– Тогда ладно, тогда хорошо. – Гоблин обвел людей внимательным взглядом и, поманив путников рукой, уверенной походкой зашагал к сторожке. – Давайте ко мне в гости. У меня уж и камин растоплен, и брага готова. Крепкая получилась, будто вас ждала.
Застолье затянулось за полночь, и, как отметил отогревшийся и проникшийся к зеленому великану Суни, хозяин расстарался на славу. Нет, он не показался наемнику злым людоедом из старых сказок, слышанных долгими зимними вечерами, когда вместе с тремя младшими сестрами сидели у камина, с интересом и страхом слушая рассказы деда, старого охотника и бывшего рудокопа. Старший Карти любил приврать, напустить туману и ввернуть слово позабористей, чем вызывал ликование детворы и строгие взгляды бабушки, но от этого его истории казались еще более интересными.
Сидя в кресле напротив камина, старик посасывал трубку и, прикрыв глаза, рассказывал истории про свои былые походы, подвиги и рабочие будни. В рассказах деда гоблины всегда были злы, тупы и жаждали крови, и быть бы по сему, если бы сирых и угнетенных не спасал проезжий маг или воин, вырвав в последний момент бедных пленников из лап людоедов.
Урх же был поумнее многих, коих Суни повидал на своем веку немало. Он прекрасно знал математику и письмо, имел талант стихосложения и блестяще ориентировался в географии. Таланты зеленого силача доходили до того, что по одному только наречию он мог определить, из какого уголка срединного королевства его гости.
– Нет, мой господин не злой властелин, – печально вещал Урх, отхлебывая вино из глиняной чашки невероятных размеров. – Я когда к нему нанимался, думал, что, захватив пленных, он будет править стальным кулаком, а он затворником оказался. Этакий отшельник-альтруист. Не ест, не пьет, все в своей лаборатории.
– А с ним повидаться можно? – поинтересовался вконец захмелевший воин.
– А вот это уж, прости, нет, – Урх судорожно затряс головой. – Хозяин нелюдим и, если что не по нему, колданет так, что мало не покажется. Выброси эту мысль из головы, наемник, если жизнь дорога. Расскажи-ка ты мне лучше, Суни Карти, как тебя в эти дебри занесло? По тебе же сразу видно: ты не местный. Любой королевский шпик тебя расколет в два счета, как ни маскируйся.
– Да я сам не рад, что тут остался, – захмелевший наемник потом, возможно бы, и пожалел о сказанном, но сейчас, после доброй порции хмельной браги, от нового друга у него не было никаких секретов. – Да я же тебе, Урх, в который раз повторяю: появился заказчик, старикашка, и предложил плевое дело. Нате, говорит, свиток да отвезите его в столицу прямиком в таверну «Жареный гусь». Там мой человек у вас свиток заберет. И денег ведь отсыпал на славу, четыре кошеля золотом. По кошелю на брата.
– Значит, вас четверо было?
– Ну, почти. Один из наших сильно приболел и, как я позже узнал, от когтей мерзкого драгура помер. Командор, старший наш, человек принципиальный и расчетливый. Если он спланировал вылазку, рассчитанную на четыре меча, то так тому и быть. И в самый ответственный момент подвернулся этот Барт. Наверное, мертвый уже. Драгур в теле воина уже сидел и цели свои преследовал.
– И каковы же были его цели?
– Обычные цели. Сорвать наше задание. Отобрать свиток.
– Да. Дела.
Наконец брага победила, и, упав лицом в тарелку, воин отключился. Урх с усмешкой посмотрел на храпящих людей, встал и, накинув на плечи меховую накидку, вышел за дверь.
– Все узнал, дядя-нежить. Три раза этого Суни переспрашивал.
Мертвый маг стоял у стены и молча смотрел на выступившие на черном покрывале неба звезды. В теплой одежде он не нуждался, мертвое тело не чувствовало холода, но плоть под воздействием мороза теряла эластичность, и именно потому Виллусу приходилось носить теплое одеяние.
– Почему так долго?
– Да крепкий он, зараза, – виновато потупил глаза зеленый великан. – Врача после второго кувшина срубило, а этот три выхлестал, и все нипочем. В первый раз таких встречаю.
– Так он уснул?
– Да.
– Что по инкубу?
– Работа мастерская. Если бы я был не в курсе, то посчитал, что это ваших рук дело. Мало того, что демон-вампир использовал тело как оболочку, сидя где-то в сторонке, так он еще полностью сохранил подвижность членов и работу голосовых связок мертвеца. Драгур пил, ел, смеялся, завидовал, а как дошло дело до драки, показал себя во всей красе.
– Тут другая проблема, – некромант поморщился и, закинув руки за спину, принялся расхаживать взад-вперед по рыхлому снегу, оставляя после себя ребристые следы снегоступов. – Драгур – существо не самостоятельное. Он не может преследовать какие-то свои цели. Насыщение разве что, но не более. Кто-то тварью руководит.
– Разве такое возможно?
– Вполне. Любой некромант, или, как бы это ни показалось парадоксально, маг стихий способен управлять иллюзорными и темными существами слабого духа. Нужны лишь сила воли и стабильный мост, а вот последнего в случае с драгуром добиться крайне сложно. Был бы простой вурдалак, проще пареной репы, но драгуры – существа высшего порядка, и магия для них нужна особенная. Как выжил этот наемник?
– Он и сам понять не может. Говорит, что ему кто-то помог… Ты расстроился, дядя-нежить? – Урх участливо посмотрел на застывшего в раздумьях мага.
– Нет, – Виллус тряхнул головой, сбрасывая с челки хлопья снега. – Скорее, заинтригован. Тридцать лет кряду я не встречал сопротивления. Все мои опыты были удачны, проекты выигрышны, а идеи победоносны. Но теперь со мной играет сильный и уверенный противник, до поры до времени затаившийся в своем логове. Знаешь что, Урх, разбуди Суни и выведай, где и сколько шел бой. Следов мертвеца почти наверняка уже нет. Дикие звери растащили труп по костям, но вот магических отметин там осталось предостаточно. По почерку я смогу выяснить, кто мой противник, ну, или хотя бы какова его основная специальность.
– У вас есть подозрения?
– Да. Ни один из ныне живущих магов не способен на такое.
– А магистр Серолицый?
– Кто? Эта бездарность? Не смеши меня, Урх. – После упоминания имени магистра некромант даже попытался плюнуть на землю, но слюны не оказалось, и вместо этого пришлось довольствоваться странным сухим свистом. – Были в свое время маги из гнезда Барбассы, но все они либо мертвы, либо в изгнании, и их мосты плотно запечатаны в башне. Если кто-то из ныне живущих смог обойти запрет и вновь воспользоваться ментальной мощью, я буду неприятно удивлен.
– Это что-то изменит, хозяин?
– Это изменит все, Урх.
– Это страшно?
– Это печально, мой добрый гоблин. Если мои подозрения окажутся не беспочвенными, старому миру, в том виде, в котором мы привыкли его видеть, приходит конец.
Глава 28
Основными дорогами пришлось пожертвовать в угоду безопасности. Летучие отряды степных воинов, подгоняя своих низкорослых мохнатых лошадок, шныряли по пустоши из края в край. И чем больше их становилось, тем явственнее командор понимал, что лагерь орды где-то рядом. Чтобы не попасться на глаза сынам ветра, наемникам пришлось сделать солидный крюк, передвигаясь в основном ночью, а днем отсиживаться за холмами и курганами, пользуясь захоронениями вождей как прикрытием от передовых отрядов. С изменением маршрута пришлось потуже затянуть пояса. Питьевая вода и провизия подходили к концу, дневной рацион наемников становился все скуднее, и с каждой лигой, оставленной за спиной, седельные сумки пустели, грозясь вот-вот показать дно.
День близился к завершению. Рыжебородый здоровяк Нирон, кутаясь в плащ от пронизывающего ветра, сидел прямо на земле, обняв руками колени, и о чем-то тихо напевал себе под нос. Боевые кони наемников паслись неподалеку под защитой высокого холма, вздымающегося на плоской, как доска, равнине, будто гнойный нарыв, чуждый и инородный.
– Командор? – прохрипел он надтреснутым голосом. – Суни не вернулся.
– Сам знаю, – Азарот подбросил пару прутиков чахлого степного кустарника в огонь, и тот, обвив новую пищу жадными, пляшущими на ветру языками, принялся насыщаться, жадно урча. – И не вернется, пожалуй. Зря я его тогда отпустил.
– Суни так просто не взять, – почти нараспев, раскачиваясь из стороны в сторону, тихо произнес наемник. – Я сам видел, как он в одной пивнушке учил уму-разуму трех зарвавшихся гвардейцев. Раскидал тупоголовых верзил, как будто и не они это были, а пугала огородные. Что-то задержало его…
– Может, на королевский патруль нарвался? – резонно предположил Аскольд, грея озябшие пальцы над костром.
– Он чист, – покачал головой рыжебородый. – На нем ничего нет. По крайней мере, такого, чтоб панцирники отвлеклись от своего обычного занятия, перестали обирать торговые караваны… Суни не торгаш, он не стал бы стоять, словно баран, и ждать, пока липкие лапки королевских крыс будут обшаривать его вещи, да и крысы это почти наверняка поняли бы. Нюх у них на неприятности.