– Действительно, очень странно, – невозмутимо вставил Ла Вольпе.
Если Макиавелли и заметил колкость в голосе Ла Вольпе, он предпочел проигнорировать её.
– Что ж, мы зря потеряли время, – задумчиво сказал он, затем, спохватившись, быстро произнес. – Не обижайтесь, графиня. Мы рады видеть Вас в добром здравии.
– Я не обижаюсь, – отозвалась Катерина.
– Теперь, когда Чезаре уехал в Урбино, мы должны сосредоточиться на том, чтобы собрать силы.
Макиавелли поднял брови.
– Я думал, мы собираемся ударить прямо сейчас! Мы должны отправиться следом за ним и прикончить на месте.
– Это невозможно, – ответила Катерина. – Я видела его армию. Она огромна. Вам никогда до него не добраться.
– Мы будем работать здесь, – сказал Эцио. – В Риме. Мы уже неплохо начали. Поэтому нам нужно продолжить ослаблять влияние Борджиа, одновременно укрепляя собственное. На самом деле, я бы хотел приступить к этому немедленно.
– Ты говоришь так, словно тебя уже избрали главой Ордена, – укоризненно произнес Макиавелли. – Но твоё назначение не обсуждалось, не говоря уже об одобрении на совете.
– А я считаю, что нам нужен руководитель, и как можно скорее, – возразил Ла Вольпе. – У нас нет времени на советы и одобрения. Братство необходимо объединить и усилить, и, клянусь своими деньгами, Эцио отлично для этого подходит. Макиавелли, я обращаюсь к тебе. Ты и я – двое самых влиятельных ассасинов в Братстве. Бартоломео будет обязан согласиться с нашим решением. Давай примем его прямо сейчас – если хочешь, можешь сохранить всё в тайне – а потом, когда-нибудь, проведем формальное голосование.
Макиавелли собрался было что-то возразить, но, промолчав, лишь пожал плечами.
– Я не подведу вас, – заверил Эцио. – Гильберто, я хочу, чтобы ты привел сюда Бартоломео и мою сестру, Клаудию. Есть кое-что, что нам предстоит обсудить. Никколо, прошу, пойдем со мной.
По пути к выходу, Эцио остановился у постели Катерины.
– Позаботьтесь о ней, – попросил он доктора.
– Куда мы идем? – Спросил Макиавелли, когда они снова оказались в центре города.
– Я хочу тебе кое-что показать.
Эцио прошел к ближайшей рыночной площади. Половина лавок была открыта: работала пекарня, отгонял мух от мяса мясник, а зеленщик выставлял на продажу вялого вида фрукты. Как и раньше, лучше всего шли продажи у владельцев винных лавок. Эцио заметил, как небольшой отряд солдат Борджиа направляется к лавке несчастного кожевенника.
– Смотри, – сказал Эцио, когда отряд вошел в небольшую толпу покупателей.
– Я знаю, что происходит, – отозвался Макиавелли.
– А я знаю, что ты знаешь, Никколо, – кивнул Эцио. – Прости, но ты смотришь на картину в целом. Ты понимаешь, что нужно сделать, чтобы политически сломить Борджиа, и лично я не сомневаюсь в твоей искренности, – он помолчал. – Но мы должны начать с чего-то меньшего. Борджиа безнаказанно забирают у людей всё, что пожелают, пользуясь тем, что власть находится в их руках.
Они смотрели, как стражники толкнули торговца на землю, а потом, смеясь, забрали с прилавка всё, что хотели, и отправились дальше. Торговец поднялся с земли, с бессильной яростью смотря им вслед, а затем, чуть не плача, начал переставлять на прилавке товары. Какая-то женщина подошла, чтобы утешить его, но он лишь отмахнулся. Тем не менее, она осталась с ним рядом, смотря на него со смесью заботы и участия.
– Почему ты не помог ему? – Поинтересовался Макиавелли. – Почему позволил сделать это?
– Послушай, – вздохнул Эцио. – Помочь одному – это, конечно, хорошо, но это не решит проблему. Они вернутся, когда нас не будет рядом, и всё повторится. Посмотри на то, что здесь продают. Овощи вялые, мясо испорчено, хлеб черствый. Всё лучшее достается Борджиа. Как думаешь, почему люди пьют?
Макиавелли пожал плечами.
– Я не знаю.
– От горя, – отозвался Эцио. – У них нет надежды, их всячески притесняют. Они хотят забыть об этом. Но мы всё изменим.
– Как?
– Привлечем их на нашу сторону, – он развел руками. – Именно с этих людей начнется наше сопротивление Борджиа.
– Мы уже говорили об этом, – резко ответил Макиавелли. – Ты шутишь.
– Я начну с этого торговца. Чтобы победить в войне, Никколо, нам нужны верные солдаты, которые будут сражаться за нас. Мы должны посеять в их умах семена бунта, – он снова помолчал, а затем, более серьезно, продолжил. – Государство запугало этих людей, сделав их своими врагами. Если мы привлечем их на свою сторону, у нас будут люди, которые сломят власть Борджиа.
Макиавелли посмотрел на друга долгим, тяжелым взглядом.
– Тогда иди, – сказал он, наконец. – Иди и завербуй наших первых рекрутов.
– Я и собирался это сделать, – ответил Эцио. – Скоро ты увидишь, как из группы полных решимости мужчин и женщин, которых я соберу вокруг нас, я выкую меч, способный отрезать головы и руки с ногами Борджиа… и даже самим тамплиерам.
ГЛАВА 27
Успешно закончив начатую утром работу и втайне приобщив нескольких недовольных граждан к делу ассасинов, Эцио вернулся в штаб-квартиру на Тиберинском острове.
Кроме преданных слуг, работавших и охранявших убежище, там никого не было, и Эцио понадеялся, что у него наконец-то появится свободное время, чтобы как следует все обдумать и спланировать. Но, уже оказавшись на месте, Эцио понял, что у него посетитель. Тот, кто хотел убедиться, что его присутствие не будет замечено, кто терпеливо ждал, пока слуги разойдутся по своим делам по всему зданию, и только потом дал о себе знать.
– Пссс! Эцио! Сюда!
– Кто здесь? – Тут же встревожился Эцио, хотя голос показался ему знакомым.
По обеим сторонам от тропинки, ведущей к убежищу, росли высокие кусты, и никому за пределами Братства об Убежище известно не было. Если была хоть какая-то возможность, что кто-то вызнал секрет…
– Сюда!
– Кто это?
– Это я!
На тропинку из своего укрытия вышел Леонардо да Винчи, как всегда великолепно одетый и смущенный.
– Лео! Господи!
Но Эцио тут же вспомнил, кто был новым хозяином Леонардо, и подавил первое желание подойти и обнять старого друга.
Леонардо заметил его реакцию. Друг Эцио немного постарел, но можно было быть уверенным, что он не растерял ни стремительности, ни заразительного энтузиазма. Леонардо шагнул вперед, опустив голову.
– Я не удивлен, что ты не проявляешь особого энтузиазма, увидев меня.
– Должен признать, Лео, ты меня разочаровал.
Леонардо развел руками.
– Я знал, что ты проник в замок. Это мог быть только ты. Так я понял… что ты всё ещё жив!
– Разумеется, твои новые хозяева сказали бы тебе, если бы это было не так.
– Они ничего мне не говорят! Я для них не более чем слуга, – в глазах Леонардо мелькнул огонек. – Но они мне верят.
– Лишь пока ты им нужен.
– Думаю, я способен постоянно быть на шаг впереди них, – Леонардо сделал к Эцио еще один шаг, неуверенно протянув руку. – Как же хорошо снова видеть тебя, мой друг.
– Ты создал для них оружие – мы ничего не можем противопоставить новым пистолетам.
– Знаю. Но если ты позволишь мне объяснить…
– Как ты нашел это место?
– Я могу всё объяснить…
Леонардо выглядел таким раскаявшимся, таким несчастным, и казался настолько искренним, что сердце Эцио, призирая самое себя, потеплело от радости при виде старого друга. Кроме того, ассасин подумал, что Леонардо, без сомнения, пришел сюда, рискуя собственной жизнью. И что, если Леонардо хочет восстановить их дружбу, то он, Эцио, был бы полным глупцом, недостойным быть главой Братства, если бы отказался от дружбы и партнерства с таким человеком.
– Иди сюда! – Воскликнул ассасин, широко раскинув руки.
– Эцио! – Леонардо кинулся к другу, и двое мужчин крепко обнялись.
Эцио провел друга внутрь убежища, где они и расположились. Эцио знал, что Катерину перенесли во внутреннюю комнату, где она могла отдыхать в тишине и покое, и что доктор приказал её не беспокоить. Он боролся с искушением нарушить приказ доктора, но он мог поговорить с ней и позднее. Кроме того, появление Леонардо заставило поменять приоритеты местами.
Эцио захватил с собой вино и лепешки.
– Расскажи мне всё, – попросил он.
– Я всё объясню. Но сперва, прости меня. Борджиа силой заставили меня служить им. Если бы я отказался, они бы сделали так, чтобы я умирал долго и в страшных муках. Они подробно рассказали, что сделают со мной, если я откажусь им помогать. Даже теперь я не могу вспоминать об этом без содрогания.
– Теперь ты в полной безопасности.
Леонардо покачал головой.
– Нет! Я должен к ним вернуться. Я буду куда более полезен для тебя, если они будут уверены, что я всё ещё работаю на них. Я и так сделал всё от меня зависящее, чтобы создать для них как можно меньше различных устройств, – Эцио хотел его перебить, но Леоонардо вскинул дрожащую руку. – Пожалуйста, считай это исповедью, я хочу закончить. Тогда ты будешь волен судить меня так, как посчитаешь нужным.
– Никто тебя не осудит, Леонардо.
Леонардо еще сильнее напрягся. Не обращая внимание на угощение, он наклонился вперед, к Эцио.
– Я сказал, что работаю на них под принуждением, – продолжил он, – но это ещё не всё. Ты же знаешь, я стараюсь держаться подальше от политики. Я не хочу ввязываться в неприятности. Но те, кто стремится к власти, ищут меня, потому что знают, что я могу для них сделать.
– Я знаю.
– Но я тоже в игре. Мне приходится играть, чтобы выжить. Почему я так хочу выжить? Потому что я хочу ещё так много сделать! – Он перевел дыхание. – Я даже не могу тебе рассказать, Эцио, сколько мыслей в моей бедной голове! – Он сделал всеобъемлющий жест, показавшийся Эцио жестом отчаянья. – Ещё предстоит столько открытий!
Эцио промолчал. Это ему тоже было известно.
– Вот так, – закончил Леонардо. – Теперь ты всё знаешь.
– Почему ты пришел сюда?
– Чтобы загладить свою вину. Я хотел заверить тебя, что сердцем я не с ними.