– Кого? – Удивился Эцио.
– Ты видел его, – ответил Ла Вольпе. – Микелетто Кореллья. Никто не забудет такое лицо.
Эцио вспомнил, что видел этого человека по правую руку от Чезаре в Монтерджони, а потом – в конюшнях замка Сан-Анжело. Неприятное, изуродованное лицо, из-за которого он выглядел старше, чем был на самом деле; ужасные шрамы возле рта навсегда закрепили на его лице саркастическую улыбку. Микелетто Кореллья. Или на самом деле, Мигель де Корелла.
Корелла – регион в Наварре был не только родиной неплохих вин, но и этого палача и убийцы?
– Он способен убить человека ста пятьюдесятью разными способами, – сказал Ла Вольпе. – Но предпочитает душить. – Он помолчал. – Безусловно, он лучший убийца в Риме. От него никто не ускользал.
– Будем надеяться, сегодня вечером это случится впервые, – отозвался Эцио.
– Где это случится? Вы узнали? – спросил Ла Вольпе у воров.
– Сегодня вечером Пьетро выступает в мистерии. Он репетирует в секретном месте.
– Наверное, он напуган. Что дальше?
– Он играет Христа. – Воры вместе засмеялись. Ла Вольпе пристально посмотрел на них. – Его подвесят на кресте, – продолжил вор. – Микелетто подойдет с копьем, чтобы проткнуть его, но это будет по-настоящему.
– Вы знаете, где сейчас Пьетро?
Вор покачал головой.
– Нет. Мы не нашли его. Но мы знаем, что Микелетто будет ждать в старых банях императора Траяна.
– В банях Траяна?
– Да, мы думаем, план таков: Микелетто переоденет своих людей в костюмы и выставит убийство, как несчастный случай.
– Но где произойдет это представление?
– Мы не знаем, но где-то недалеко от того места, где Микелетто будет ждать своих людей.
– Я пролежу за ним, – решил Эцио. – Он приведет меня к любовнику Лукреции.
– Еще что-нибудь? – Ла Вольпе кивнул своему вору.
Они покачали головами. Слуга принес пиво, хлеб и мясо, воры с удовольствием набросились на еду. Ла Вольпе отвел Эцио в сторону.
– Эцио, прости, но я убежден, что Макиавелли предал нас, – он поднял руку, не давая Эцио возразить. – Твои слова не разубедят меня. Я знаю, мы оба хотели бы, чтобы это было не так, но теперь всё стало ясно. Я считаю, что мы должны сделать… то, что необходимо. – Он помолчал. – Если это не сделаешь ты, это сделаю я.
– Я понял.
– И еще одно Эцио. Видит Бог, я предан Братству, но я так же должен позаботиться о своих людях. Пока всё не уладится, я не собираюсь подвергать их риску – я хочу сказать, неоправданному риску.
– У тебя свои приоритеты, Гильберто, у меня – свои.
Эцио ушел, чтобы подготовиться. Взяв у Лиса лошадь, он поехал прямиком в «Цветущую розу». Клаудия поприветствовала его.
– Тебе кое-что принесли, – сообщила она.
– Правда?
– Двое мужчин, очень элегантные. Один молодой, похожий на жулика, но всё же довольно красивый. Второму около пятидесяти, примерно лет на пять старше тебя. Конечно же, я его вспомнила – твоего старого друга Леонардо. Но он вел себя довольно официально. Передал мне твою записку. А я им заплатила.
– Быстро они.
Клаудия улыбнулась.
– Он сказал, что подумал, – ты оценишь скорость доставки.
Эцио улыбнулся в ответ. Было бы неплохо столкнуться вечером с врагом – он представил себе людей Микелетто, обученных убивать со всей жестокостью – вооружившись оружием из Кодекса. Но ему нужен был запасной вариант, а из слов Ла Вольпе он знал, что не может рассчитывать на воров.
Он подумал о собственных рекрутах. Пришло время проверить, чему они научились.
ГЛАВА 36
Эцио не знал, что в это же самое время мессер Кореллья выполняет поручение своего хозяина, перед тем, как отправиться на задание вечером.
Он молча стоял на пустынной пристани близ Тибра. Несколько барж и два корабля мягко качались на волнах, стоя на якоре. Грязные свернутые паруса слегка колыхались от ветра. К кораблям приблизились несколько стражников с гербами Чезаре на мундирах. Они полу тащили, полу вели за собой мужчину с завязанными глазами. Во главе отряда был сам Чезаре.
Микелетто без удивления узнал в человеке Франческо Троке.
– Прошу, – всхлипнул Франческо. – Я ничего не сделал.
– Франческо, мой дорогой друг, – проговорил Чезаре. – мне известно всё. Ты рассказал своему братцу о моих планах в Романьи, и он связался с послом Венеции. Ты не можешь отрицать свою вину.
– Это была случайность. Я по-прежнему остаюсь твоим слугой и верным союзником.
– Ты требуешь, чтобы я ради дружбы простил тебя?
– Не требую, а умоляю.
– Мой дорогой Франческо, чтобы объединить Италию, я должен держать под контролем всё. Тебе известно, что все мы служим могущественной организации, во главе которой стою я – Ордену тамплиеров.
– Но я думал… что ваш отец…
– Если Церковь не подчинится мне, – жестко продолжал Чезаре, – я её полностью уничтожу.
– Но вы же знаете, что я работаю не на Папу, а на вас.
– Да неужели, Троке? Есть только один способ окончательно убедиться в этом.
– Уверен, что вы не убьете меня намеренно. Я же ваш самый преданный союзник.
Чезаре улыбнулся.
– Ну, конечно же, нет.
Он щелкнул пальцами. За спиной Франческо появился Микелетто.
– Вы… Вы отпустите меня? – В голосе Троке проскользнуло облегчение. – Благодарю, Чезаре. Спасибо от всего сердца. Вы не пожалеете…
Но его речь оборвалась, стоило только Микелетто наклониться вперед и накинуть Франческо на шею тонкий витой шнур. Чезаре мгновение смотрел на это, и, не дожидаясь, пока Франческо умрет, повернулся к капитану стражи:
– Костюмы для мистерии готовы?
– Да, сир!
– Отдайте их Микелетто, когда он закончит.
– Да, сир!
– Лукреция моя, и только моя. Не думал, что она так важна для меня, но когда мне в Урбино доставили послание от одного из её людей, что какой-то отвратительный актёришка смеет её лапать и пускать на неё слюни, я немедленно вернулся! Испытывал ли ты когда-нибудь такую страсть, капитан?
– Да, сир!
– Глупец. Ты закончил, Микелетто?
– Мессер, он мертв.
– Привяжите к нему камни и сбросьте в Тибр.
– Слушаюсь, Чезаре.
Капитан отдал приказ своим людям, и четверо солдат сходили и принесли две больших плетеных корзины.
– Вот костюмы. И дважды убедись, что всё сделал правильно.
– Хорошо, мессер.
Чезаре ушел, оставив своих подчиненных заниматься приготовлениями к миссии. Мекелетто, жестом приказав солдатам идти за ним, направился в сторону терм Траяна.
Эцио вместе с отрядом рекрутов уже был там, прячась в тени разрушенного портика. Он заметил, как недалеко собрались несколько человек в черном. Вскоре появился Микелетто.
Охранники положили костюмы рядом с людьми в черном, Микелетто жестом приказал им одеваться. Под прикрытием глубоких теней Эцио кивнул своим людям, чтобы те были готовы. На левое запястье он прицепил защитный наруч, на правое – отравленный клинок.
Люди Микелетто выстроились в линию и по одному стали подходить к командиру, который вручал им костюмы – одежду римских легионеров, живших во времена Христа. Эцио заметил, что сам Микелетто надел костюм центуриона.
Когда все разошлись надевать костюмы, Эцио бесшумно привел в действие отравленный клинок, что сделал для него Леонардо. Ничего не подозревающие бандиты без единого звука валились на землю. Потом один из рекрутов Эцио забрал одежду, и они оттащили тела приспешников Микелетто туда, где их бы не заметили.
Погруженный в работу, Микелетто не подозревал, что теперь он командует совсем не своими людьми. Он спокойно повел их в направлении Колизея, Эцио неотрывно следовал по пятам.
Театральная сцена была возведена на развалинах старого римского амфитеатра, где некогда, еще во времена императора Тита, дрались друг с другом до смерти гладиаторы, а позже десятками сотен содержались дикие животные, и львам бросали на съедение первых христиан. Это было сумрачное место, но мрак разгоняли сотни мерцающих факелов, освещавших сцену. На деревянных трибунах вокруг стояли скамьи, на которых сидели зрители, поглощенные мистерией о муках Христа.
– Я ищу Пьетро Бенинтенди, – сказал привратнику Микелетто, показав ему пропуск.
– Он уже на сцене, синьор, – ответил тот. – Но один из моих людей отведет вас туда, где вы сможете его подождать.
Микелетто повернулся к спутникам.
– Не забудьте, – произнес он. – Я надену этот черный плащ с белой звездой на плече. Прикрывайте мою спину и ждите сигнала – приказа Понтия Пилата – нанести удар.
Я должен добраться до Пьетро раньше, чем он сделает это, подумал Эцио, который шел в самом хвосте отряда. Вслед за Микелетто они вошли в Колизей.
На сцене были установлены три креста. Эцио увидел, что его рекруты встали так, как им велел Микелетто, который сам занял позицию сбоку.
Представление уже достигло своего апогея:
– Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил? – Кричал с креста Пьетро.
– Слушай, – сказал один из актеров, играющих фарисеев, – Илию зовет Он!
Один из одетых как римский легионер, смочил в уксусе губку и наколол её на кончик копья.
– Постой. Посмотрим, придет ли Илия спасти Его?
– Я хочу пить, о, как я хочу пить, – воскликнул Пьетро.
Солдат поднял губку к губам Пьетро.
– Да, больше ты попить не сможешь, – заметил второй фарисей.
Пьетро вскинул голову.
– Господь Всемогущий! – Продекламировал он. – Неисповедимы дела твои. Дух мой идет к тебе, прими его в руки свои, – Пьетро глубоко вздохнул. – Свершилось!
Его голова упала на грудь. Христос «умер».
Микелетто поднялся на сцену. Костюм сотника блестел из-под черного плаща. Эцио следил за ним, думая, что же случилось с тем актёром, который должен был изначально играть роль центуриона, и пришел к выводу, что он встретил ту же судьбу, что и большинство жертв Микелетто.
– Лорды, истинно говорю вам, – громко произнес Микелетто, – се есть Сын Господа Вседержителя. Я знаю, что говорю истину, дабы вы поверили. Ибо сие произошло, да сбудется Писание!