– Я слышал, что он довольно хороший архитектор. И неплохой художник.
Леонардо мрачно посмотрел на него.
– Знаешь, что за указующий перст я рисую? Когда-нибудь, надеюсь, что скоро, я создам потрет Иоанна Крестителя, указывающего на Небеса. Вот это будет картина!
– Ну, я же не сказал, что он настолько же хорош, как ты, – быстро добавил Эцио. – А уж как изобретатель…
– Если бы спросили меня, я бы сказал, что ему лучше заниматься тем, что получается у него лучше всего.
– Лео… ты завидуешь?
– Я? Вовсе нет!
Эцио решил, что пришло время напомнить Леонардо о том, что беспокоило ассасина, о причине, по которой он пришел по сигналу старого друга. Он надеялся, что по-прежнему может верить ему, но он знал Леонардо достаточно хорошо, чтобы доверять ему.
– Твой бывший наниматель… – начал он.
– Чезаре?
– Да. Мне не нравятся его последние слова. «Цепи меня не удержат».
– Да ладно тебе, Эцио. Его держат в самом глубоком подземелье Сан-Анжело. Даже великие мира сего падают.
– У него всё ещё есть друзья.
– Кое-кто может и считает, что у Чезаре еще есть будущее, но поскольку Микелетто и его армия, кажется, так и не появились, я не вижу реальной опасности.
– Даже если у Микелетто не получилось объединить оставшиеся войска Чезаре вместе, я признаю, что твое предположение имеет под собой реальные основания. Ни один из наших разведчиков не сообщал о передвижениях каких-либо войск…
– Посуди сам, Эцио, когда до них дошли новости об избрании Папой делла Ровере, а потом и об аресте Чезаре, армия Борджиа скорее всего разбежалась, как муравьи из залитого кипятком муравейника.
– Я не смогу спокойно вздохнуть, пока не услышу о смерти Чезаре.
– Есть способ узнать правду.
Эцио взглянул на Леонардо.
– Ты о Яблоке?
– Где оно?
– Со мной.
– Тогда давай посмотрим, что оно нам покажет.
Эцио задумался.
– Нет. Это слишком могущественный артефакт. Я должен навсегда скрыть его от человеческих рук.
– Такую ценную вещь? – Леонардо покачал головой.
– Я уж говорил тебе, много лет назад, что оно никогда не должно попасть не в те руки.
– Поэтому всё, что нам нужно – оставить его в нужных руках.
– Нет никаких гарантий, что нам это удастся.
Взгляд Леонардо стал серьезным.
– Эцио… если ты когда-нибудь решишь спрятать его где-то, пообещай мне кое-что.
– Что?
– Две вещи. Во-первых, повремени с исполнением этого решения так долго, как только сможешь. Если мы хотим окончательно истребить Борджиа и тамплиеров, нам потребуются все наши ресурсы. Когда же придет время, и ты скроешь его от мира, думай о нем как о семени, что ты посадил. Оставь для тех, кто сможет его найти, ключ, чтобы они определили его местонахождение. Будущим поколениям – может даже будущим ассасинам – возможно, понадобится сила Яблока, чтобы использовать его во имя Добра.
– А если оно попадет в руки второго Чезаре?
– И опять мы вернулись к нему. Слушай, почему бы тебе не перестать изводить себя и не посмотреть, что сможет показать нам Яблоко?
На этот раз Эцио колебался чуть дольше.
– Ладно. Я согласен.
Он отошел и вернулся с металлическим квадратным ящиком, закрытым на массивный замок. Он снял с шеи ключ на серебряной цепочке и открыл ящик. Там, на зеленой бархатной подушке лежало Яблоко. Оно выглядело тускло-серым, как и всегда в инертном состоянии, размером с небольшую дыню, а его оболочка казалась мягкой, словно человеческая кожа.
– Спроси его, – напомнил Леонардо; глаза его, едва он увидел Яблоко, заблестели. Эцио знал, что сейчас его друг борется с желанием схватить Яблоко и сбежать, и понял, каким искушением оно было для ученого, чья жажда знаний временами могла ошеломить и никогда не давала ему передохнуть.
Он поднял Яблоко и закрыл глаза, сосредоточившись на мыслях, формулируя вопрос. Почти сразу Яблоко начало светиться. А потом на стене появились изображения.
Они мелькали быстро и не задерживались надолго, но Эцио – один Эцио – увидел, как Чезаре выбирается из тюрьмы и бежит из Рима. Потом все изображения объединились, и Эцио увидел морской порт, вода блестела под лучами южного солнца, а в гавани стоял флот. Видение растворилось, сменилось иным – замок где-то вдали или, возможно, это был укрепленный город, еще дальше – горы. Эцио по ландшафту и теплому солнцу понял, что находится это место далеко за пределами Италии. Архитектура зданий тоже выглядела незнакомой, но ни Эцио, ни Леонардо не смогли её определить. Потом Эцио увидел крепость Марио в Монтериджони. Изображение сменилось, явив тайное святилище, где были собраны страницы Кодекса. Дверь в это помещение была закрыта, и снаружи двери Эцио увидел загадочные цифры и буквы. Потом, будто бы орел полетел над руинами бывшей цитадели ассасинов. И тут Яблоко погасло, лишь солнечный свет по-прежнему заливал комнату.
– Он сбежит! Мне надо идти! – Эцио убрал Яблоко обратно в ящик и встал так резко, что опрокинул стул.
– А как же твои друзья?
– Братство будет существовать, со мной или без меня. Таким я его и создал, – Эцио снова вытащил из ящика Яблоко и убрал его в кожаную сумку. – Прости, Лео, я не могу больше терять время. – Он надел скрытый клинок и защитный браслет. Пистолет и остальную амуницию убрал в поясную сумку.
– Подожди. Сперва надо всё продумать. Спланировать.
– Я планирую убить Чезаре. Давно уже надо было это сделать.
Леонардо развел руками.
– Похоже, я не смогу тебя остановить. Но помни, я пока не собираюсь уезжать из Рима, и ты знаешь, где находится моя мастерская.
– У меня для тебя подарок, – сказал Эцио и поставил на стол небольшой сундучок. Ассасин положил на него руку.
Леонардо встал.
– Если уж мы прощаемся, то оставь деньги при себе. Мне они не нужны.
Эцио улыбнулся.
– Мы не прощаемся, если конечно ты сам этого не хочешь. Но это плата за твою работу. Прими их. Если хочешь, можешь думать обо мне как о своём покровителе, пока не найдешь кого получше.
Они обнялись.
– Мы ещё встретимся, – пообещал Эцио. – Даю слово. Удачи, старый друг.
То, что предсказало Яблоко, нельзя было изменить, оно показывало будущее, и никто на земле не мог на него повлиять, как никто не может повлиять на прошлое.
Когда Эцио добрался до замка Сан-Анжело, он увидел новую папскую гвардию, носящую герб Юлия II. Солдаты выбегали из древней крепости и организованными группами отправлялись через мост и вниз по ближайшим улицам. Тревожно звенели колокола, ревели трубы. Эцио понял, что произошло ещё до того, как к нему подбежал задыхающийся капитан.
– Чезаре бежал!
– Когда?
– Во время смены караула. Около получаса назад.
Полчаса! Именно тогда, когда Яблоко показало видение!
– Вы уже выяснили, как ему это удалось?
– Если он не научился ходить сквозь стены, то мы даже и не знаем. Но всё похоже на то, что ему кто-то помогал снаружи.
– Кто? Лукреция?
– Нет. После происшедшего она не покидает свои комнаты. Но Папа, придя к власти, посадил её под домашний арест. Мы задержали двух солдат, которые раньше работали на Борджиа. Один из них – бывший кузнец. Он мог взломать замок, хотя, учитывая, что следов повреждений на двери камеры нет, скорее всего, они просто использовали ключ. Если они виновны…
– Лукреция не причиняет проблем?
– Как ни странно, нет. Кажется, она смирилась… со своей судьбой.
– Не верьте ей! Что бы вы ни делали, не дайте ей усыпить вашу бдительность. Когда она ведет себя тихо, она становится ещё опаснее.
– Её охраняют наемники-швейцарцы. Они надёжны.
– Хорошо.
Эцио напряженно размышлял. Если у Чезаре остались союзники в Риме, а очевидно так оно и есть, они постараются увезти его из города так быстро, как только возможно. Но ворота были заперты, поэтому лишившийся Яблока и не обладающий навыками ассасинов Чезаре не сможет обойти кордоны, расставленные по всему Риму.
Оставался один путь.
Река!
Тибр протекал через Рим с севера на запад, где впадал в море рядом с Остией. Эцио вспомнил работорговцев, которых убил: Чезаре платил им. И они были не единственные! Спрятать его на лодке или небольшом морском судне, переодеть моряком или просто спрятать среди груза. Кораблю под парусами или на веслах не потребуется слишком много времени чтобы добраться до Тирренского моря, а оттуда – куда угодно. Это уже зависело от планов Чезаре. Вопрос заключался в том, как поймать его прежде, чем он претворит эти планы в жизнь!
Эцио кратчайшим путем прошел до ближайших к замку доков. Они были забиты лодками и кораблями всех форм и размеров. Это напоминало поиск иголки в стоге сена. Полчаса. Времени почти не оставалось, прилив уже начался.
Яблоко было с Эцио. Он отыскал тихое место, присел на корточки и, на этот раз не тратя время на раздумья, вытащил его. В доках не было подходящей стены, чтобы спроецировать туда изображение, Эцио чувствовал, что сумеет найти другой способ общения с Яблоком. Он поднес Яблоко поближе к себе и закрыл глаза, желая получить ответ на свой вопрос.
Яблоко не засветилось, но Эцио сквозь перчатки ощутил тепло и пульсацию артефакта. Потом из Яблока раздался странный звук – или этот звук рождался прямо в голове Эцио – он не был уверен на сто процентов. Потом знакомый женский голос (Эцио не смог вспомнить, откуда он его знает), донесшийся, словно откуда-то издалека, тихо и ясно сказал: «Небольшая каравелла под алыми парусами на шестом пирсе».
Эцио бросился по набережной. Ему пришлось протолкаться через толпу моряков, осыпая их проклятиями. Но когда он добрался до шестого пирса и увидел корабль, подходивший под описание Яблока, тот уже отчалил. Корабль тоже показался Эцио знакомым. Палуба была забита мешками и тяжелыми ящиками – достаточно большими, чтобы спрятать в них человека. А потом Эцио с удивлением увидел, что на палубе стоит моряк, которого он оставил умирать, когда пытался спасти госпожу Солари. Моряк, сильно хромая, подошел к одному из ящиков и, с помощником, передвинул его. Эцио заметил, что в ящике проделаны отверстия. Он, пригнувшись, пробежал позади ряда лодок и взобрался по эстакаде, используемой для покраски судов. В этот момент хромой моряк повернулся, чтобы посмотреть на набережную, возможно, чтобы проверить – не преследуют ли их. Эцио беспомощно смотрел, как каравелла доплыла до середины реки, подн