По Ватикану прокатился стук молотков.
– Несчастные строители! – Заметил Папа. – Но работа должна быть закончена, – он пересек комнату и подошел к шнурку колокольчика. – Пошлю кого-нибудь попросить их не шуметь, пока мы не закончим. Иногда я думаю, что в руках строителей – величайшая разрушительная сила, которую Человечество не может себе даже вообразить.
Вошел слуга, и Папа отдал ему приказ. Несколько минут спустя они услышали приглушенный звук откладываемых инструментов.
– Что вы делаете? – Поинтересовался Эцио, зная, что архитектура – такая же великая страсть Папы, как и война.
– Заколачиваю апартаменты и кабинеты Борджиа, – ответил Юлий. – Они слишком роскошны. Больше подходят императору Нерону, чем главе Церкви. Ещё я снес все их комнаты наверху замка Сан-Анжело. Разобью там один большой сад. Может, поставлю беседку.
– Хорошая идея, – похвалил Эцио, улыбаясь себе под нос.
Без сомнения, беседка будет местом для свиданий Папы с одним из его любовников – мужчиной или женщиной. Но личная жизнь Папы не интересовала Эцио. Важнее было то, что он был хорошим человеком и преданным союзником. По сравнению с Родриго, порочность нового Папы была слишком незначительна. Кроме того, он продолжил реформу нравственности, начатую его предшественником Пием III.
– Я решил переделать потолок Сикстинской капеллы, – продолжил Папа. – Он такой… скучный! Я поручил многообещающему юному художнику из Флоренции – его имя Микеланджело – нарисовать на потолке несколько фресок. Какие-нибудь религиозные сцены, ты знаешь, о чем я. Я хотел попросить Леонардо, но у него в голове столько идей, что он вряд ли будет серьезно заниматься живописью. Жаль. Мне понравился портрет жены Франческо дель Джокондо…
Юлий оборвал себя на полуслове и посмотрел на Эцио.
– Но ты пришел сюда не для того, чтобы выслушивать мое мнение о современном искусстве.
– Нет.
– Надеюсь, ты не принимаешь всерьез угрозу возрождения Борджиа?
– Я думаю, что мы обязаны отнестись к этому серьезно.
– Эцио… Мои армии возвратили Ватикану большую часть Романьи. Там нет армий Борджиа, способных нам противостоять.
– Но Чезаре всё ещё жив! Он остается номинальным лидером…
– Надеюсь, ты не подвергаешь сомнению мои решения, Эцио! Тебе известны причины, по которым я сохранил ему жизнь. В любом случае, можешь считать его похороненным заживо там, где он сейчас находится.
– Микелетто всё ещё на свободе.
– Ха! Без Чезаре Микелетто никто.
– Микелетто хорошо знает Испанию.
– Я уже сказал, он – никто.
– Он знает Испанию. Он родился в Валенсии. Он незаконнорожденный племянник Родриго!
Папа, не смотря на свои годы бывший крепким энергичным мужчиной в расцвете сил, во время всего спора ходил взад-вперед по комнате. Он подошел к столу, оперся на него руками и угрожающе склонился над Эцио. Это было довольно убедительно.
– Не позволяй худшим опасениям завладеть тобой, – сказал он. – Мы даже не знаем, жив Микелетто или нет.
– Думаю, стоит это выяснить, раз и навсегда.
Папа обдумал слова Эцио, слегка расслабился и сел. Указательным пальцем правой руки постучал по тяжелому перстню на левой.
– Что ты задумал? – Хмуро спросил он. – Не жди от меня подмоги. Мы и так почти исчерпали бюджет.
– Сперва надо найти и уничтожить последних сторонников Борджиа в Риме. Возможно, среди них мы найдем того, кто знает о местонахождении или судьбе Микелетто. Потом…
– Потом что?
– Если он ещё жив…
– Ты убьешь его?
– Да, – сказал Эцио, но подумал: если, конечно, он не окажется более полезен живым.
Юлий откинулся в кресле.
– Я впечатлен твоей решимостью Эцио. Она немного пугает. Я даже рад, что я – не враг ассасинам.
Эцио вскинул голову.
– Вы знаете о Братстве?
Папа скрестил пальцы.
– Я всегда считал, что нужно знать врагов своего врага. Но твоя тайна умрет вместе со мной. Как я уже говорил, я не дурак.
ГЛАВА 50
Твои инстинкты не ошибаются. Я буду направлять и оберегать тебя. Но я тебе не принадлежу, и скоро тебе придется отпустить меня. У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Я повинуюсь воле хозяина Яблока.
Эцио сидел в одиночестве в своем жилище и держал в руках Яблоко, пытаясь с его помощью отыскать в Риме нужную ему цель, когда снова услышал таинственный голос. На этот раз он не мог с уверенностью сказать: мужской он был или женский, исходил от Яблока или звучал прямо в его сознании. Твои инстинкты не ошибаются. И ещё: У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Почему тогда Яблоко показало ему лишь туманные образы, связанные с Микелетто, которых оказалось достаточно лишь для того, чтобы понять – ставленник Чезаре всё ещё жив? И оно не смогло – или не стало – показывать местонахождение Чезаре. По крайней мере, пока что.
Он вдруг осознал, что в глубине души всегда знал: он не должен слишком часто использовать артефакт, не должен зависеть от Яблока. Он знал и то, что туманные ответы, которые он получил – его собственная вина. Не нужно лениться. Он должен сам о себе позаботиться. Однажды ему снова придется это делать.
Эцио подумал о Леонардо. О том, что он бы сделал, будь у него Яблоко. Леонардо – один из лучших людей, кого он когда-либо знал – с такой же легкостью изобретал опасное оружие, с которой рисовал прекрасные картины. Возможно, Яблоко способно не только помочь человечеству, но и привести его к гибели? В руках Родриго или Чезаре, оба из которых уже владели Яблоком, артефакт мог стать инструментом не спасения, а разрушения! Власть – сильный наркотик. Эцио не хотел пасть её жертвой.
Он снова посмотрел на Яблоко. В его руках оно казалось спокойным. Но когда Эцио положил его в сундук, то обнаружил, что не может просто взять и захлопнуть крышку. Какие возможности он упускает?!
Нет! Нужно похоронить артефакт. Он должен научиться жить в соответствии с Кредо без Яблока. Но не сразу!
В глубине сердца он всегда чувствовал, что Микелетто жив. Теперь Эцио в этом убедился. И пока Микелетто жив, он сделает всё от него зависящее, чтобы освободить своего хозяина – Чезаре!
Эцио не стал делиться с Папой Юлием полным планом своих действий. Он собирался отыскать Чезаре и убить его или умереть в бою с ним.
Иного пути нет.
В дальнейшем следует использовать Яблоко только при необходимости. Когда Яблока больше не будет, придется полагаться только на свои собственные инстинкты и разум. Нужно отыскать в Риме преданных Борджиа людей без помощи Яблока. И только если по истечении трех дней это не удастся, он воспользуется силой Яблока. Разве он может проиграть, когда с ним по-прежнему девушки из «Цветущей розы», воры Ла Вольпе и его товарищи, ассасины?
И он знал – хотя и не мог в полной мере понять это – что Яблоко будет помогать ему всё то время, пока он будет полагаться на собственные силы. Возможно, это была тайна самого Яблока. Возможно, никто и никогда не мог полностью подчинить его себе, кроме представителей расы древних богов, которые покинули планету, предоставив людям самим распоряжаться судьбой мира.
Эцио закрыл крышку и запер сундук.
В ту же ночь он созвал совет Братства.
– Друзья мои, – начал он: – Я знаю, что все мы приложили немало усилий, и верю, что победа не за горами, но у нас ещё осталась невыполненная работа.
Все, за исключением Макиавелли, изумленно переглянулись.
– Но Чезаре захвачен! – Возразил Ла Вольпе. – К счастью!
– И к власти пришел новый Папа, который всегда оставался врагом Борджиа, – добавила Клаудия.
– И французы отступили! – Согласился Бартоломео. – Пригород освобожден. Романья снова принадлежит Папской области.
Эцио поднял руку, успокаивая друзей.
– Всем нам известно, что победа становится победой лишь тогда, когда она полная.
– Может Чезаре и арестован, но он всё ещё жив, – спокойно поддержал Макиавелли. – И Микелетто…
– Верно! – Кивнул Эцио. – Пока в Риме и Папской области есть люди, преданные Борджиа, остается опасность возрождения Борджиа.
– Не перестраховывайся, Эцио! Мы же победили! – Воскликнул Бартоломео.
– Барто, тебе, как и мне, прекрасно известно, что некоторые из городов-государств в Романьи по-прежнему преданы Чезаре. Они серьезно укреплены.
– Я справлюсь с ними!
– Они не сдадутся. У Катерины Сфорца не настолько сильная армия, чтобы атаковать их, но я попросил её следить за ними. А для тебя у меня есть более важная работа.
«Боже, подумал Эцио, – почему мое сердце по-прежнему замирает при одном упоминании её имени?»
– Какое?
– Я хочу, чтобы ты взял войска из Остии и внимательно проследил за портом. Я хочу знать обо всех подозрительных судах, заходящих туда, и, особенно, покидающих гавань. Мне нужно, чтобы у тебя были всегда наготове курьеры, готовые доставить мне послание, когда ты что-то разузнаешь.
Бартоломео фыркнул.
– Тоже мне! Это работенка не для такого, как я!
– Когда придет время выступить против мятежных городов-государств, у тебя будет подходящая работа. Но они живут, надеясь, что скоро получат сигнал к атаке. И пока они его ждут, то будут вести себя тихо. Наша работа состоит в том, чтобы так оно и оставалось. Всегда! Тогда, если они не прислушаются к гласу разума, они смогут выставить против нас лишь половину тех сил, что имеют на нынешний момент.
Макиавелли улыбнулся.
– Я согласен с Эцио.
– Тогда ладно. Если ты настаиваешь, – сердито отозвался Бартоломео.
– После испытания, что выпало Пантасилее, морской воздух пойдет ей на пользу.
Лицо Бартоломео прояснилось.
– Об этом я не подумал.
– Ну, и хорошо. – Эцио повернулся к сестре. – Клаудия. Думаю, смена власти в Ватикане не повлияла на процветание «Цветущей розы»?
Клаудия усмехнулась.
– Забавно, даже кардиналы не в состоянии подчинить дьявола, сидящего внутри них. Хотя, говорят, многим из них помогают холодные ванны.