– Скажи девушкам держать ушки на макушке. Юлий полностью контролирует совет кардиналов, но у него есть множество амбициозных врагов. Некоторые из них достаточно безумны, чтобы решить, что если они освободят Чезаре, то смогут использовать его как средство достижения их целей. И следи за Иоганном Бурхардом.
– За церемониймейстером Родриго? Он кажется безобидным. Он ненавидел организовывать все эти оргии. Но он же просто чиновник?
– Всё равно, если услышишь что-нибудь – особенно если окажется, что он связан со сторонниками Борджиа – дай мне знать.
– Теперь, когда у Борджиа нет солдат, которые постоянно контролировали нас, это будет легко.
Эцио немного растерянно улыбнулся.
– Тогда у меня ещё один вопрос. Я был слишком занят, чтобы забежать к вам, и мне очень жаль, но… Как мама?
Лицо Клаудии помрачнело.
– Она ведет бухгалтерию, но, Эцио, боюсь, она срывается. Она редко выходит в общество. И всё чаще и чаще говорит об отце, Федерико и Петруччо.
Эцио с минуту помолчал, вспомнив о том, как погиб его отец, Джованни, и братья.
– Я приду, как только смогу, – пообещал он. – Позаботься о ней и извинись за меня.
– Она понимает важность твоей работы. Она знает, что ты делаешь это не только ради всеобщего блага, но и ради наших родных.
– Уничтожение тех, кто причастен к их смерти, станет памятником для отца и братьев, – с трудом выдавил Эцио.
– А мои люди? – Спросил Ла Вольпе.
– Гильберто, твои люди сыграют важную роль. Рекруты по-прежнему верны Братству, но жизнь возвращается в мирное русло, и они видят это. Большинство из них хотят вернуться к той жизни, которую они вели до присоединения к нам в борьбе против Борджиа. Они не присягали на верность Братству, и я не могу требовать от них исполнения нашего общего долга – долга, от которого нас избавит лишь смерть.
– Я понимаю.
– Твои люди в основном горожане. Думаю, им будет неплохо подышать деревенским воздухом.
– Ты это о чем? – Подозрительно спросил Лис.
– Отправь своих лучших людей в города и деревни расположенные в окрестностях Рима. Недалеко – в Витебро, Терни, Аквиле, Авеццано, Неттуно. Сомневаюсь, что в городах, находящихся дальше, мы кого-нибудь найдем. Там вряд ли осталось много сторонников Борджиа, а те, кто остался – будут стараться держаться подальше от Рима.
– Их будет трудно отыскать.
– Ты должен попробовать. Сам знаешь, что даже небольшое войско в нужном месте способно нанести огромный ущерб.
– Я пошлю своих лучших воров. Переоденутся под торговцев.
– Сообщай мне всё, что узнаешь – особенно новости о Микелетто.
– Ты думаешь, что он действительно там? Может, он вернулся в Испанию или, по крайней мере, в Неаполитанское королевство? Если ещё не умер.
– Я уверен, что он жив.
Ла Вольпе пожал плечами.
– Твоей уверенности для меня достаточно.
Когда все разошлись, Макиавелли сказал Эцио:
– А я?
– Мы с тобой будем работать вместе.
– Рад это слышать, но прежде чем мы приступим, у меня есть вопрос.
– Какой?
– Почему ты не воспользуешься Яблоком?
Эцио, вздохнув, объяснил, как мог, своё решение.
Когда он закончил, Макиавелли внимательно посмотрел на него, достал черную записную книжку и что-то записал. Потом встал, пересек комнату, сел рядом с Эцио, и слегка сжал его плечо. Такие проявления дружбы были для Макиавелли крайне редки.
– Приступим к делу.
– Я кое о чем подумал, – проговорил Эцио.
– О чем?
– В городе есть женщины, которые могут нам помочь. Нужно их найти и поговорить с ними.
– Тогда ты выбрал нужного человека. Я же дипломат.
Первую женщину подсказал Эцио Папа. Но с ней нелегко было говорить. Она держала роскошный салон на бельэтаже своего дома, окна которого выходили на все четыре стороны. Из них открывался вид на некогда великий город, которые ныне был частично разрушен, а частично всё ещё великолепен – последние Папы тратили деньги на самовозвеличивание себя в глазах горожан.
– Не понимаю, чем могу вам помочь, – сказала она, выслушав их, но Эцио заметил, что она избегает встречаться с ними взглядом.
– Если в городе есть сторонники Борджиа, мы должны о них знать. Ваша Светлость, нам нужна ваша помощь, – пояснил Макиавелли. – Но если мы узнаем, что вы нас обманули…
– Не угрожайте мне, юноша, – перебила Ваноцца. – Боже мой! Мы с Родриго были любовниками много лет назад. Прошло уже больше двадцати лет!
– Может ваши дети..? – Начал Эцио.
Она мрачно улыбнулась.
– Наверное, вы задаетесь вопросом, как у такой женщины, как я, могло появиться такое потомство, – сказала она. – В них почти нет крови Каттанеи. Если только в Лукреции, но Чезаре… – она замолчала, и Эцио увидел в её глазах боль.
– Вам известно, где он?
– Я знаю не больше вашего. И не хочу знать. Я уже много лет не видела его, хотя мы жили в одном городе. Он для меня давно умер.
Очевидно, Папа стремился сохранить местонахождение Чезаре в тайне.
– Может ваша дочь знает?
– Если не знаю я, откуда знать ей? Сейчас она живет в Ферраре. Можете съездить и спросить её, но дорога предстоит долгая, а Святой Отец запретил ей когда либо возвращаться в Рим.
– Вы с ней видитесь? – Спросил Макиавелли.
Ваноцца вздохнула.
– Как я уже сказала, Феррара находится далеко на севере. А сейчас у меня нет желания путешествовать.
Она оглядела комнату, переводя взгляд со стоящих возле дверей слуг на клепсидру. Она приказала слугам не расходиться, и, казалось, хотела пойти к ним. Она постоянно растирала руки. Несчастная женщина, которой было не по себе, возможно потому, что она что-то скрывала или потому, что ей приходилось говорить о тех, о ком ей говорить не хотелось. Эцио точно не знал.
– У меня восемь – или было восемь – внуков, – неожиданно проговорила она.
Эцио и Макиавелли знали, что у Лукреции были дети от её браков, но мало кто из них выжил. Ходили слухи, что Лукреция не относилась к беременности серьезно, и предпочитала развлекаться и танцевать до самых родов. Или таким образом она пыталась отдалиться от матери? У Чезаре же была дочь, Луиза, четвертый его ребенок.
– Вы их видите? – Спросил Макиавелли.
– Нет. Луиза всё ещё в Риме, но думаю, её мать сделала из неё больше француженку, нежели итальянку.
Женщина встала и слуги, как по команде, открыли богато украшенные двойные двери.
– Мне хотелось бы помочь вам большим…
– Мы благодарны за уделенное нам время, – поблагодарил Макиавелли.
– Есть те, с кем вы захотели бы поговорить, – заметила Ваноцца.
– Мы хотели посетить принцессу д'Альбре.
Ваноцца поджала губы.
– Удачи, – без осуждения проговорила она. – Тогда вам лучше поторопиться. Я слышала, она собирается во Францию. Возможно, если повезет, она придет со мной попрощаться.
Эцио и Макиавелли тоже встали и попрощались.
Выйдя на улицу, Макиавелли сказал:
– Думаю, нам придется воспользоваться Яблоком, Эцио.
– Не сейчас.
– Пусть будет по-твоему, но я считаю, ты поступаешь глупо. Пойдем к принцессе. К счастью, мы оба говорим по-французски.
– Шарлотта д'Альбре не уедет во Францию сегодня же. Во всяком случае, мои люди наблюдают за её дворцом. Нет, есть еще кое-кто, с кем я хотел бы встретиться. Я удивлен, что Ваноцца её не упомянула.
– О ком?
– О Джулии Фарнезе.
– Разве она сейчас живет не в Карбониано?
– Мои люди доложили, что она в городе.
– Почему ты думаешь, что от неё мы узнаем больше, чем узнали от Ваноццы?
Эцио улыбнулся.
– Джулия была последней любовницей Родриго. Он обожал её!
– Я помню, как её захватили французы. Он был в ярости. Глупые французы потребовали за неё три тысячи дукатов. Он бы заплатил за неё в двадцать раз больше. И он бы наверняка пошел на любую сделку с ними. Но я думаю, это вполне нормально, если твоя любовница на сорок лет моложе тебя. Ты теряешь от любви голову.
– Это не помешало ему бросить её, когда ей исполнилось двадцать пять.
– Да. К тому времени она стала для него слишком стара! Но нам надо спешить.
Они прошли по узким римским улочкам к Квиринале.
По дороге Макиавелли заметил, что Эцио чем-то встревожен.
– В чем дело? – Спросил он.
– Ты ничего не заметил?
– Что именно?
– Не оглядывайся! – Эцио был немногословен.
– Ладно.
– Думаю, за нами следят – женщина.
– И как давно?
– С тех пор, как мы уши из дворца Ваноццы.
– Кто-то из её людей?
– Возможно.
– Одна?
– Думаю, да.
– Тогда мы справимся.
Постепенно, хотя они и торопились, они замедлили шаг, заглядывая в лавки, и даже остановились возле торговца вином. Там Эцио, притворившись, что пьет, увидел высокую, хорошо сложенную блондинку, одетую в хорошее, но неприметное темно-зеленое платье из какого-то легкого материала. Если придется, она сможет быстро двигаться даже в нём.
– Я её вижу, – сообщил Эцио.
Они оба осмотрели стену напротив лавки торговца. Это было новое здание, возведенное в модном стиле – с большими выступающими камнями, разделенными глубокими пазами. В стену на равных промежутках были вставлены железные кольца, к которым привязывали лошадей.
И это было замечательно.
Они прошли в дальний конец лавки, но оттуда выхода не было.
– Нужно спешить, – сказал Макиавелли.
– Давай за мной! – Отозвался Эцио, поставив на стол возле входа стакан. Несколько секунд спустя он уже взобрался по стене и был на полпути к крыше, Макиавелли отставал ненамного. Зеваки, разинув рот, смотрели, как двое мужчин, чьи плащи развевались на ветру, исчезли на крыше. Ассасины бежали, перепрыгивая через переулки и улочки, плитки черепицы падали вниз, разбиваясь о мостовую, или просто шлепались в грязь, заставляя людей внизу отшатнуться в стороны.
Женщина не могла подняться вслед за ними по вертикальной стене, однако она без труда догнала их по улицам. Эцио увидел на её длинной юбке длинный разрез до бедра, позволявший ей бегать, что она и делала, расталкивая всех на своем пути. Кем бы она ни была, она была хорошо обучена.