— Это Мата и Ольши, — представила их девушка с первого этажа, — они подготовят вам ванну, сделают восстановительный массаж и после натрут целебными мазями. Хорошего вам отдыха!
С этими словами она закрыла за собой дверь, оставив Нику со служанками наедине.
Те поздоровались с хозяйкой комнаты и тут же приступили к своим обязанностям.
Мата начала выстилать полотенцами медную ванну изнутри, а Ольши доставать из корзины всякие там пузыречки, флакончики и аккуратно расставлять их в определенной последовательности на столике.
Закончив с полотенцами, Мата вылила в ванну ведро кипятка, а ее напарница бросила туда половинку водяного кристалла. Ванна вмиг наполнилась исходящей паром водой.
— У нас есть пятнадцать-двадцать минут, чтобы вода дошла до комфортной температуры, — сообщила Мата, обращаясь к Нике. — Если желаете восстановительный массаж, то прошу, не снимая халата, лечь на кровать.
— Желаю.
Ника прошла в другую часть совсем немаленького номера и, не снимая халата, улеглась на широкое ложе.
— На правый бок, пожалуйста, — попросила Ольши.
Служанки подступили к ней с обеих сторон и принялись мять ее в четыре руки.
Одна взяла на себя верхнюю часть туловища, другая ноги. Их крепкие пальцы, очень профессионально проминали через халат уставшее от долгих переходов и всевозможных лишений тело Ники, унося ее куда-то под небеса. Потом ее перевернули на другой бок, и всё повторилось заново.
Затем с нее сняли халат и помогли дойти до ванной.
Вода была всё еще горячей, но уже терпимой и не вызывала ни малейшего дискомфорта.
Мата капнула в воду сначала из одного флакончика, потом из другого, третьего, и вскоре ванна наполнилась благоухающей пеной.
Ловкие руки служанок, вооруженные мочалками и скребками, скользили по всему телу проникая в такие места, куда бы Ника не позволила прикоснуться никакой другой девушке, но сейчас ее тело наполняла такая всепоглощающая нега, что она не в силах была не то что запретить это, но даже произнести хоть какое-то слово.
Она плохо помнила, как ее вынесли из ванны, как обтирали мягким пушистыми полотенцами, как потом полностью обнаженную уложили снова на кровать и в четыре руки натирали ее тело какими-то мазями и маслами. И она уж точно не видела, как служанки накрыли ее тонким одеялом и, тихо убравшись за собой, покинули комнату.
Ника крепко спала, и ей снились удивительные сны, наполненные жизнью и красками.
Проснулась она от яркого утреннего солнца, светившего прямо в лицо.
Потянувшись и ощутив во всём теле необычайную легкость, девушка встала с кровати. Ее взгляд тут же зацепился за сверток, лежащий на столике, и записку, прикрепленную к нему.
Она подошла и прочитала:
«Ника, в том рубище, которое для вас с Корой сделал Солрс, выходить в город, по крайней мере, смешно и неприлично. Подобрал для вас платья на свое усмотрение и по местной моде. Заранее прошу прощения, если что не так. Марк».
И в конце небольшая приписка:
«Ждем всех на завтрак к десяти часам».
Ника порылась в сваленных вчера в кучу вещах и глянула на свой наладонник. Еще сорок минут можно смело посвятить самой себе, примеряя местные наряды и особо никуда не торопясь.
За завтраком обе девушки выглядели просто великолепно.
Марк подобрал им платья и обувь по местной моде, и девушкам эти наряды подошли как нельзя лучше, и теперь они притягивали взгляды посторонних мужчин, находящихся в это время в ресторане. Но стоило Солрсу встретиться с ними взглядами, как те отводили глаза и начинали увлеченно ковыряться в своих тарелках.
— Марк, — обратился Гунт к следопыту, — мы скоро пойдем с тобой в контору магистрата за нашей печатью и я хотел бы просить у тебя совета: Ситэл серьезно болен, а я знаю, как ему помочь.
Он продемонстрировал ему чуть продолговатую пилюлю зеленого цвета, зажатую между его большим и указательным пальцами.
— Это снимет боль примерно на год или даже вылечит его полностью. Окажем ему эту услугу? Как ты на это смотришь? Иметь своего человека в магистрате не так уж и плохо, а потеря всего одной капсулы из моей армейской аптечки — не такая уж и большая утрата.
Он улыбнулся и положил капсулу рядом с тарелкой.
Марк задумчиво посмотрел на Гунта и коротко кивнул.
Посмотрев по сторонам наклонился к Гунту и тихо, чтобы его не слышали за соседними столиками, проговорил:
— Между магистратами разных городов и даже королевств существует некое тайное сообщество, где в большом ходу рекомендательные письма. Знаю точно на своем опыте, что эти письма могут сделать гораздо больше, чем прямое указание правителя того или иного королевства. Иметь своего человека в любом магистрате — большая удача.
Гунт кивнул и запрятал капсулу в карман.
— Значит решено.
Затем он перевел взгляд на Солрса.
— Ты вчера говорил мне, что в каждом таком городке есть цеховые улицы, что там неплохие мастера, и что они ревностно хранят свои секреты. Так?
— Так, — подтвердил здоровяк.
— Сходишь туда с Никой и Корой. Пусть там с них снимут мерки. Закажешь им новую одежду и обувь. Полный комплект. А старую продашь.
Солрс отрицательно мотнул головой.
— Нет, не так! — возразил он. — Продавать ничего не надо. У Ники одежда из шкуры серого мута, а она стоит больших денег не потому, что она красиво переливается на солнце, а потому, что ей износа нет, она не промокает, и пробить ее можно только оружием с эбритовым лезвием и то, если повезет, и если такое оружие будет у такого, как я.
Солрс протянул руку к Гунту и показал свою покрытую мелкими шрамами ладонь.
— Я все пальцы себе изранил эбритовой иглой, стараясь переделать под нее куртку и штаны. У Коры похожая ситуация. Такого здесь не купишь ни в одной лавке даже за очень большие деньги. Редкость. Поэтому продавать ничего не надо, а надо дать мастерам всё переделать по их размеру. А вот обувь для Коры закажем отдельно, да и для Ники не помешало бы.
— Хорошо, — согласился Гунт, — тебе виднее.
Улица Кожевников
После завтрака все разбрелись по своим делам.
Профессор с Кейвом уединились в саду при гостинице и, используя только современное наречие, затеяли какой-то научный спор.
Дорн с Эолом напросились с девушками и Солрсом. Сказали, что им интересно посмотреть на город.
Здоровяк сначала отказывался брать их с собой, мотивируя это тем, что цеховые улицы не для праздных прогулок. Как правило, обычные горожане туда не ходят. Есть, мол, неписаное соглашение между ними и мастерами. Но, оглядев одежду того и другого, вдруг неожиданно согласился, пусть и им тоже подгонят по размеру.
— Цеховые улицы, — объяснял Солрс, шагая по мощенной булыжником улочке, — чаще всего тупиковые. Делается это для того, чтобы вор не смог отсюда сбежать. Тут один за всех и все за одного. У серьезных мастеров есть свой герб, есть положение в обществе и уважение. И каждый из них хранит свои секреты так, что хоть режь его на части, не выдаст.
Солрс остановился и указал на вывеску одноэтажного дома.
— Вот она — улица Кожевников. Они же и портные и сапожники. Запомните, здесь говорю только я. Это не торговая лавка. Тут мастера!
Чем дальше они углублялись вверх по улице Кожевников, тем сильнее становилась вонь, от которой не только слезились глаза, но она еще и начала вызывать у Ники с Корой рвотные позывы.
Побледневшие девушки не удержались и, судорожно порывшись в своих наплечных контейнерах, достали носовые горошины и поспешно вставили их себе в ноздри.
Так-то намного лучше.
В начале улицы по обеим сторонам шли одноэтажные строения с наглухо закрытыми ставнями и дверями. Но там за ставнями кипела жизнь. Были слышны удары железом о железо, из печных труб вилась тоненькая струйка дыма, иногда даже слышались какие-то голоса и ругань.
Солрс проходил мимо таких, даже не задерживаясь.
Первый дом, куда он постучал в дверь, имел вывеску, на которой был начертан герб в виде растянутой кожи неведомого зверя и имя мастера: «Мастер Фельд».
На стук никто не открыл.
Солрс постучал настойчивее.
Дверь чуть приоткрылась, и оттуда показалась рыжая растрепанная башка парня с лицом, усыпанным юношескими прыщами.
— Мастер не берет заказов, — буркнул юнец и попытался закрыть дверь.
Но здоровяк успел подставить ногу.
— А ты передай мастеру Фельду, что пришел Солрс из семейства Бурритов. И поживее!
Он убрал ногу, и дверь тут же захлопнулась.
— Один из лучших мастеров в округе, — тихо шепнул Солрс, — но вредный как…
За дверью послышались шаркающие шаги и лязг засова.
На пороге появился сухонький старичок среднего роста с лысой, как у Солрса, головой и пронзительными, слегка выцветшими голубыми глазами. Одет он был в матерчатую жилетку на голое тело, фартук из толстой кожи и короткие чуть ниже колена штаны. На босых ногах тапочки из такой же толстой кожи, как и фартук.
Несмотря на весьма преклонный возраст, у мастера Фельда были мускулистые, перевитые венами натруженные руки и крепкие, совсем не старческие плечи.
Быстро окинув беглым взглядом всю компанию, он вперил подозрительный взгляд в здоровяка.
— Солрс? — проскрипел он. — Что тебе надо? Я же сказал твоим дружкам, что больше не принимаю заказы в долг и тем более от Лютого. Всё!
Он попытался закрыть дверь, но Солрс снова подставил ногу, за что получил от мастера обжигающий взгляд.
— Уважаемый мастер Фельд, — спокойно проговорил здоровяк, не убирая ногу, — с Лютым покончено. Его остатками сейчас испражняются падальщики Пустоши возле Мертвого города.
Фельд прищурился и недоверчиво переспросил:
— Это точно, Солрс? Ты не врешь?
Солрс кивнул и убрал ногу.
— Не только лично видел это событие, уважаемый мастер Фельд, но и поучаствовал по мере своих скромных сил. Ты же знаешь, Лютый сильно задолжал мне…
После этих слов лицо Солрса превратилось в устрашающую маску, и мастер невольно сделал шаг назад.