Несмотря на страшную рану внизу живота, тварь нисколько не почувствовала удара, а лишь попыталась вновь укусить человека. От боли в поврежденных ребрах Кен закричал в самое ухо слуги Нечистого, рванулся и попытался бросить бурую окровавленную тушу через себя. Этот прием, прекрасно получавшийся у него на людях, привел лишь к тому, что метс упал на колени, а грузный лемут навалился на него, обливая кровью.
Северянин ударил затылком вверх, почувствовав, что вновь попал врагу в челюсть. Уже с земли, вцепившись дрожащими пальцами в мохнатую шкуру, разведчику удалось довести бросок до конца. Человек-росомаха перегнулся через противника и ткнулся мордой в грязь, а метс змеей выскользнул из его ослабевших объятий.
Северянин, пошатываясь, поднялся и начал было поворачиваться к лодке, когда прямо с земли лемут ударил его под коленки. Вторично падение спасло северянину жизнь. Мелькнувшая в воздухе стрела вспорола воздух и запуталась в ветвях кустарника.
На земле метс боролся с умирающей собакой Нечистого. Лемуту не хватало места для того, чтобы с размаха ударом когтей раскроить разведчику бок или горло. Северянин же, вцепившись обоими руками в шкуру на горле упорной твари, изо всех сил удерживал зловонную пасть, неумолимо двигающуюся к лицу. Но силы зверя не были безграничными. Обхватив поясницу твари своими ногами, метс постарался сильнее сдавить врага, мешая ему дышать. Медведь попытался освободиться, но северянин чувствовал, что тварь слабеет с каждым мигом.
Кен решил, что сможет удерживать тварь таким образом до тех пор, пока она не сдохнет.
В этот момент на берег выскочил эливенер. Юлл мгновенно перевел на него прицел, но старик резко упал на землю, и стрела прошла мимо. Отец Вельд кинулся к сцепившимся на земле бойцам, залитым кровью, поднял из грязи саблю и попытался просунуть ее между пастью лемута и выставленными локтями Кена.
Вторая стрела безошибочно ударила старика в плечо, и он со стоном пополз к большой коряге, за которой и притаился.
Кен, зарычав от нечеловеческого усилия, одной рукой удержал падающую на него челюсть твари, а второй расположил саблю под горлом лемута. Потом он зажмурил глаза и позволил голове мутанта падать, и сам, опираясь кистями на незаточенный обух, совершил сабельным клинком длинное пилящее движение. Это усилие и сила шейных мышц росомахи привели к тому, что северянин едва не захлебнулся от фонтана теплой крови, хлынувшего из развороченного горла врага. Туша рванулась раз, другой, и затихла.
Отплевываясь и невнятно ругаясь, метс выполз из-под поверженного противника, и тут едва не закричал от отчаянья. Прямо на него, раскачиваясь из стороны в сторону, шел первый лемут. Глаза человека-росомахи говорили — ты убил меня, но ненадолго переживешь!
В краткое мгновение метс уверовал во всемогущество Нечистого, сумевшего поднять в атаку даже мертвого бойца, но из-за коряги раздался голос отца Вельда:
— Он умирает, мой мальчик, дай ему добрести до леса, уйди с дороги.
Метс попятился и шагнул в сторону. Действительно, рычащий лемут двинулся мимо, но тут края сознания северянина коснулась яркая вспышка «лодка — стрела — смерть!» Эливенер послал сигнал прямо в мозг юноши, не тратя время на слова: в пироге Юлл замер, отведя руку к самому уху и твердо удерживая вертикальную черточку лука на силуэте разведчика.
Северянин шарахнулся назад, вновь оказавшись на пути смертельно раненого лемута. Тот, обнаружив перед носом своего убийцу, взревел и пошел в атаку. Метс, с ужасом глядя в затуманенные глаза Человека-росомахи пятился, не в силах поднять саблю. Когти едва не вспороли его живот, а сам он чуть не упал, споткнувшись о корягу, за которой прятался эливенер.
В это время на пироге Юлл вскричал во всю силу своих легких:
— Я узнал тебя, крашеный краснокожий убийца! Значит, тебе удалось уйти от колдунов? Ничего, тогда тебя убьет старина Юлл!
С этими словами пират взял одну стрелу в зубы, а вторую выпустил в спину лемута, служившего метсу живым щитом. Как только Человек-росомаха начал оседать, Юлл наложил на тетиву стрелу изо рта и с похвальной быстротой нацелил ее в грудь разведчика. В это время взметнувшееся из воды щупальце тряхнуло лодку так, что пират полетел за борт вместе с луком.
Глава восьмаяХозяева Коней и лемуты
В то время, как на берегу шел бой, на причале Мертвой Балки разгорался жаркий спор. Иир’ова, принявшегося шипеть и плеваться после сеанса связи с головным дозором, оставили в покое.
Даже Глисс, твердо намеревавшийся добиться от безголосого кота доклада о том, что видел эливенер, безнадежно махнул рукой, и подошел к спорщикам.
— А я вам говорю, не стоило убивать этих норок, — кричал Аграв, пиная ногами мокрую тушу и размахивая ошейником. — Надо было отойти вглубь крепости, и дать им возможность убедиться, что здесь никого нет. А уж когда показались бы основные силы…
— Ерунда, побратим, — Вагр отстранился, иначе шипастый ошейник неминуемо выбил бы ему глаз. — Они как раз и посланы сюда, чтобы вести разведку. Парочка из них шла бы по нашим следам, причем очень быстро определила бы по запаху засаду, а остальные…
— Какие остальные? — Аграв принялся прилаживать к предплечью понравившиеся металлические ошейники. — Я видел только, как примчался наш тощий кот, и принялся мяукать, словно просил крынку со сметаной. Потом он указал на реку, а вы с Глиссом кинулись в воду, распугивая трупоедов, и вступили в схватку с этими двумя.
— Уверен, есть и другие, которые сейчас слушают твой бас, разносящийся по реке, — Вагра все еще не покинула горячка боя. Руки его тряслись не столько от озноба, вызванного намокшей одеждой, сколько от невозможности расслабиться после короткой яростной схватки в воде.
Глисс внимательно выслушал их, и пожал плечами:
— Какая нам разница, отряд все равно скоро будет обнаружен. Если у них есть такие вот водоплавающие шпионы, ничего не поделаешь. По крайней мере, на двоих врагов стало меньше. И на одно копье…
В это время его внимание привлек длинным рычанием иир’ова, который отошел от причалов и когтями царапал на земле изображение. Люди подошли и сгрудились вокруг мутанта.
На земле была изображена лодка, в которой гребли стилизованные человеческие фигурки.
— Ясно, вслед за норками идут другие лемуты, а может, и люди. — Глисс принялся считать, тыкая пальцами в человекообразные фигурки, и прикидывать, как заставить команду сойти на берег и атаковать ее. Но иир’ова продолжал рисовать.
— Кажется, на лодку напали, — Вагр посмотрел на сильные линии, крест на крест перечертившие корпус пироги, и поднял глаза на Глисса. — А может, армия тех, кто расправился с гарнизоном, находится выше нас по реке…
— И с оружием в руках поджидает прихода Нечистого, чтобы грудью закрыть нас, флоридян? — Аграв фыркнул и похлопал приятеля по мокрому плечу, словно маленького и неразумного ученика пастуха, удумавшего учить старших, как пасти коз.
— Вот, посмотри.
При взгляде на следующую стилизованную картинку, способную вызвать улыбку у всякого ценителя живописи, Вагр обомлел. Рядом раздалось несколько испуганных и возмущенных вздохов. Затаив дыхание, флоридяне ждали, когда мутант закончит изображать то, что передал головной дозор.
На земле неумело был нацарапан смешной восьмилапый зверь, из головы которого торчит человечек с луком. Изображение могло бы показаться забавным, однако вызывало самый настоящий ужас в рядах ополченцев.
— Да это же всадники Народа Хвоща? — Голос Вагра дрожал.
— И много их там, котик? — Глисс указал руками на рисунок и помедлил, не зная, как объяснить свой вопрос бессловесной твари. Однако, лемут либо понял его, либо задался целью в точности пересказать в доступной форме все, что хотел довести до флоридян старик.
Иир’ова указал когтем на паукообразную картинку, потом обвел руками изрядный кусок пустоты перед собой, и коротко мяукнул. Чтобы сделать свой жест еще более однозначным, он поискал глазами вокруг, и обнаружил кучу речной гальки. Двумя лапами он набрал полные горсти, и высыпал их прямо на свое изображение.
— Яснее ясного. Клянусь Вечными Небесами, там их целая прорва, — Аграв растерянно обвел глазами встревоженные лица земляков. — Народ Хвоща опять вышел на тропу войны.
— И сделал это на удивление вовремя, — Глисс говорил тихим голосом, но его прекрасно было слышно всем. Даже стервятники словно стали вести себя тише, прослышав о появлении грозной болотной конницы. — Ополчение со всей Северной Флориды не собрать, люди покидают деревни и прячутся в лесах…
— Словом, приходи и бери, — Вагр с размаху стукнул кулаком одной руки по ладони другой. — И почему все беды приходят одновременно, а? И Нечистый, и Люди Хвоща, это надо же?
— Одно мне не ясно — куда делись те, кто навалил эту кучу мертвецов, и что делают кочевники на спрутах у северной речной петли, — Аграв растерянно потер лоб, и тут же ругнулся — надетое на предплечье шипастое кольцо раскровенило бровь. — Обычно эти дьяволы совершали набеги с юга.
— Точно. Давненько они к нам не наведывались, — Вагр невидящими глазами смотрел на иир’ова, выполнившего свою задачу и спокойно точившего когти о доски недостроенного баркаса, возле которого толпились флоридяне.
— Ведь как назло — из-за всей ерунды вокруг Мертвой Балки мы отозвали всех дозорных с торфяников. — Глисс корил себя за то, что именно по его приказу все вооруженные мужчины, в том числе те, что постоянно патрулировали наиболее вероятные для прорыва кочевников тропы, оказались сейчас на причале разоренной крепости. Конечно, Народ Хвоща, наверняка оказался севернее форта Нечистого вследствие того, что прорыв совершился где-то в стороне, на участке соседей, но…
— Кстати, а почему эти болотные сидельцы атаковали лодку Нечистого?
Вагр, задавший этот вопрос вслух, сам же нашел на него приемлемый ответ:
— Этим тварям все равно, кого убивать — флоридян, или слуг Нечистого. Дикари из омутов, они и есть дикари.