Да это же… Неужели кони? Интересно… Здесь, на другом конце Галактики? Однако сомнений не оставалось: в нашу сторону аллюром, смешно раскачиваясь на скаку, мчались лошади. И разумеется, они тоже были белыми, какими же еще! Забавно.
Когда животные приблизились, мне представилась возможность разглядеть их более детально. Да, это определенно были кони. Уши торчком, шеи дугой, ноздри раздуваются на скаку, гривы развевает ветер. Вот только ни черта никакой ветер не развевал. Это, скорее, смахивало на фотографию в календаре: бежит по полю такая лошадка с развевающейся гривой – и вот вам красивая картинка.
А уж до чего странные ноги оказались у этих коней! Видели бы вы их. Строго говоря, это были вообще не ноги, а полозья лошадей-качалок, причем задние расставлены пошире, чтобы на ходу не задеть передние.
Признаться, зрелище меня впечатлило, и я вернул бинокль Саре со словами:
– Ну и ну! Боюсь, вам трудно будет в это поверить!
Она внимательно смотрела в бинокль, а я и невооруженным глазом теперь видел, как к нам приближаются эти забавные лошадки. Их было восемь штук, все белые и совершенно одинаковые.
Сара опустила бинокль и сказала:
– Карусель.
– Карусель? – переспросил я.
– Ну да. Механическое устройство, которое используется на ярмарках и в парках аттракционов.
Я тряхнул головой:
– В парки аттракционов ни разу не ходил, но в детстве у меня была лошадь-качалка.
Удивительный табун доскакал до нас, и все лошади разом остановились, покачиваясь взад-вперед.
Первая заговорила с нами на универсальном галактическом жаргоне, который существовал еще до того, как люди двадцать столетий назад впервые появились в космосе. На этом языке могли общаться самые разные существа.
– Меня зовут Доббин. Мы – лошадки, и мы вас здесь встречаем.
Морда Доббина при этом не двигалась, как, собственно, и его грива и все остальное. Он просто стоял и тихонько раскачивался взад-вперед. Уши торчком, резные ноздри раздуты, гриву развевает несуществующий ветер. Но у меня почему-то создалось впечатление, что слова вылетают у коня из ушей.
– Какие они славные! – умиленно воскликнула Сара.
Другой реакции я и не ожидал: она непременно должна была умилиться при виде этих лошадок.
Доббин не обратил на нее внимания.
– Мы должны вас поторопить, – сказал он. – Для каждого из вас есть лошадка, остальные четыре повезут ваш багаж. У нас мало времени.
Мне не понравилась такая встреча, да и вообще все это выглядело весьма странным, а потому, боюсь, я отреагировал несколько резко:
– Мы не любим, когда нас подгоняют. Если у вас нет времени, мы переночуем на своем корабле, а знакомиться будем завтра утром.
– Нет-нет! – отчаянно запротестовал Доббин. – Это невозможно. С заходом солнца возникнет великая опасность. К этому времени вы должны находиться в укрытии.
– Почему бы нам не прислушаться к его словам? – Тук расправил складки на сутане. – Лично мне на этом поле не нравится. Если время и впрямь поджимает, можем вернуться за вещами завтра.
– Багаж мы заберем сейчас, – вставил Доббин, – утром на это не будет времени.
– Сдается мне, вы действительно очень спешите, – сказал я. – Раз такое дело, то не станем вас задерживать: возвращайтесь туда, откуда прискакали. Мы сможем и сами о себе позаботиться.
– Капитан Росс, я не намерена идти всю дорогу пешком, если есть возможность ехать верхом, – командным тоном объявила Сара. – И я считаю, что вы ведете себя глупо.
– Очень может быть, – раздраженно согласился я, – просто мне не нравится подчиняться командам каких-то заносчивых роботов.
– Мы не роботы, – возразил Доббин. – Мы лошадки.
– Вы творения человека?
– Не понимаю ваш вопрос.
– Вас сделали люди? Существа точь-в-точь такие же, как и мы?
– Этого я не знаю, – сказал Доббин.
– Еще бы, откуда тебе знать! – Я обратился к Смиту: – Джордж!
Слепой повернул ко мне свое одутловатое лицо; судя по его выражению, он все еще пребывал в экстазе.
– Да, капитан?
– Когда ты беседовал с этим своим другом, он когда-нибудь упоминал о лошадках?
– О лошадях? Вы имеете в виду коллекции марок с изображением…
– Нет, я говорю не о картинках, а о лошадках-качалках или о тех, какие бывают на каруселях.
– До этого момента я никогда о таких даже не слышал. – Смит покачал головой.
– Но у тебя ведь в детстве были игрушки?
Слепой вздохнул:
– Были, но не такие, как у зрячих. Я слеп от рождения, а потому мои игрушки…
– Капитан, вы ведете себя глупо, – вмешалась Сара; она определенно начала злиться. – К чему такая подозрительность?
– Вы и впрямь не понимаете? – Я тоже рассердился. – Могу объяснить, если еще не дошло…
– Знаю-знаю, – кивнула она. – Слышала: именно благодаря этой самой подозрительности вам не раз и не два удавалось спасти свою шею.
– Благородная госпожа, – подал голос Доббин, – прошу, поверьте: когда зайдет солнце, тут станет очень опасно. Умоляю вас отправиться с нами, причем как можно скорее.
– Тук, поднимайтесь наверх и принесите вещи! – скомандовала Сара и с воинственным видом развернулась ко мне. – Какие-то возражения, капитан?
– Ну что вы, мисс Фостер, – хмыкнул я, – это же ваш звездолет, и всю экспедицию финансируете тоже вы. Кто платит, тот и заказывает музыку.
– Да вы смеетесь надо мной! – Сара не на шутку разгорячилась. – Вы всю дорогу надо мной насмехались. И с самого начала не верили ни одному моему слову. Вы вообще ни во что не верите.
– Мы заключили сделку, – холодно заметил я. – Я доставил вас сюда, и я верну вас обратно на Землю. Таковы условия контракта. У меня только одна просьба: не усложняйте мою и без того непростую работу.
Конечно, я сразу же пожалел о своих словах. На ином конце Галактики, далеко от дома, следует держаться друг за друга, а не препираться. И скорее всего, Сара была права: вполне возможно, что я вел себя неразумно. Да, если подумать, мое поведение могло показаться глупым, но по сути таковым не было. Когда оказываешься на чужой планете, надо держать ухо востро и полагаться на свою интуицию. Я бывал на многих планетах и всегда, при любом раскладе, благополучно выбирался с них. Сара, понятное дело, тоже не была новичком в космосе, но рядом с ней неизменно находились другие члены экспедиции, тогда как я действовал сам по себе, исключительно в одиночку.
Тук моментально подчинился приказу Сары и, подоткнув сутану, чтобы не навернуться с трапа, уже успел подняться наверх и теперь передавал ей наши сумки и прочее снаряжение. А Сара стояла на ступеньках на полпути к люку, принимала багаж и аккуратно, насколько это было возможно, сбрасывала его на посадочное поле. Да уж, к этой цыпочке у меня имелись определенные претензии, но наша красавица никогда не отлынивала от работы и всегда трудилась наравне с другими или даже взваливала на себя больше остальных.
– Ладно, – сказал я Доббину, – подгоняй своих вьючных дружков к трапу и принимайте груз. Кстати, как вы собираетесь это проделать?
– Я очень сожалею, но у нас нет рук, – ответил Доббин, – а потому в подобной ситуации погрузкой придется заняться вам. Просто складывайте вещи на спины лошадок, а когда закончите, вытяните у них из-под брюха металлические подпруги и закрепите поклажу.
– Ловко придумано, – одобрил я.
Доббин подался немного вперед, изобразив некое подобие поклона:
– Всегда к вашим услугам.
Четыре лошадки подошли ближе к трапу, и я принялся их навьючивать. Когда Тук закончил выгружать наши пожитки, Сара присоединилась ко мне, и, пока монах закрывал люк и спускался вниз, мы уже закончили.
Солнечный диск, местами уже надкушенный самыми высокими зданиями города, опустился к горизонту. Здешнее светило оказалось чуть желтее земного, возможно, это был оранжевый карлик. Надо бы заглянуть в наш бортовой компьютер: уж он-то точно в курсе всех деталей. Умная машина проделывала за человека всю работу: поглощала данные, тщательно их анализировала, изучала каждую мелочь и составляла подробнейшее досье. Компьютер знал абсолютно все об этой планете, а также о звезде, которая была ее солнцем, и по первому требованию любого члена экипажа или пассажира с готовностью выдал бы исчерпывающую информацию об атмосфере, химическом составе грунта и прочем. Но я не потрудился сделать распечатку: думал, что времени у нас полно. А тут вдруг заявились эти нахрапистые лошадки. Теперь приходилось успокаивать себя, что все не так уж и плохо, а карту данных можно будет посмотреть и утром; однако, положа руку на сердце, меня порядком огорчало то, что я не успел с нею ознакомиться.
– Доббин, о какой такой опасности ты говорил? – спросил я. – Чего именно мы должны остерегаться?
– Не могу сказать, так как и сам не понимаю, – ответил Доббин. – Но я уверяю вас, что она и впрямь существует…
– Ладно, разберемся.
Брат Тук, пыхтя и отдуваясь, помогал Смиту забраться на одну из лошадок, а Сара уже была верхом. В седле она держалась великолепно. Ну просто красавица-амазонка: спина ровная, костюм соответствующий, а на плече эта дурацкая допотопная винтовка – в общем, готова к приключениям.
Я быстро оглядел овальную чашу посадочного поля: по-прежнему никакого движения. Солнце постепенно опускалось за западные стены города, и они из белых превращались в черные, но никаких огней я не заметил.
Ну и куда же все подевались? Где жители города? Где его гости, прилетевшие на кораблях, которые напоминают надгробья на посадочном поле? И вообще, почему все звездолеты белые?
– Досточтимый сэр, – обратился ко мне Доббин, – будьте так добры, оседлайте меня поскорее. Время не терпит.
Воздух стал прохладным, но, признаюсь, я почувствовал еще и холодок страха. Сам не знаю почему. Уж больно место подозрительное: посадочное поле в окружении высоких городских стен вполне могло оказаться западней. Да еще здесь не было ни одной живой души, не считая лошадок, если только они были живыми существами, в чем я лично сильно сомневался.