знь.
Снаружи продолжали падать и взрываться черные шары.
Ух подошел ко мне, втянул короткие ноги и лег на живот, опустив щупальца на пол.
– Делают запасы съестного, предчувствуя, что грядут голодные времена, – сказал он.
Я кивнул. Объяснение выглядело вполне логичным. Черные шары, по всей видимости, были стручками, а темно-красные гранулы – семенами, при помощи которых размножаются деревья. Вот только шары в придачу служили своего рода оружием, которое удивительное дерево использовало против нас. Оно как будто бы знало о приближении чужаков и, как только мы оказались в радиусе его действия, открыло огонь на поражение. Подойди мы чуть ближе или происходи дело на открытой местности, где нельзя укрыться, нам бы наверняка не поздоровилось. У меня до сих пор еще ныли ребра от удара семечка, вылетевшего из шара, а на лице осталась ссадина от другого, только слегка чиркнувшего по щеке. Нам определенно повезло, что поблизости стоит это здание.
Сара села на пол и положила винтовку на колени.
– Вы в порядке? – спросил я.
– Да, только устала. Думаю, это место вполне подходит для привала.
Я огляделся. Тук уже слез со своей лошадки, но Смит оставался в седле. Толстяк сидел с прямой спиной, слегка склонив голову набок, как будто к чему-то прислушивался. Выражение его физиономии было по-прежнему пугающе отсутствующим и счастливым.
– Тук, – попросил я, – будь добр, сними Джорджа с лошадки. А я пойду поищу дрова.
У нас, вообще-то, имелась походная печка, но я рассудил, что, если можно найти дрова, тратить запасы топлива неразумно. К тому же у костра есть свои неоспоримые преимущества. Смешно сидеть вокруг печки и вести задушевные разговоры, а вот вокруг костра – самое то.
– Я не могу его стащить, – чуть не плача, пожаловался монах. – Смит меня не слушает. Вообще как будто не замечает.
– И что с ним такое? Он ранен?
– Не думаю, капитан. Мне кажется, Джордж достиг своей цели.
– Ты хочешь сказать, что тот голос…
– Загадочный друг здесь, в этом здании, – кивнул Тук. – Судя по его виду, когда-то оно могло быть храмом.
Да, если подумать, внешне строение смахивало на церковь, но его интерьер рассмотреть было сложно: лучи клонящегося к закату солнца освещали только пространство возле двери, все остальное было погружено в полумрак.
– Мы не можем оставить Джорджа в седле на всю ночь, – заявил я. – Давай-ка вместе его стащим.
– И что потом? – спросил Тук.
– Не понимаю, о чем ты.
– Мы стащим его сегодня, а завтра что? Как мы поступим дальше?
– Не вижу ни малейшей проблемы. Завтра, если Смит не очухается, усадим его обратно в седло. И привяжем, чтобы не свалился.
– Вы хотите сказать, что намерены потащить Джорджа дальше? Как раз в тот момент, когда он наконец-то достиг цели, к которой стремился чуть ли не полжизни?
Я начал терять терпение и повысил голос:
– К чему ты клонишь? По-твоему, из-за этого пускающего пузыри идиота мы должны обосноваться здесь навсегда?
– Позвольте напомнить вам, капитан, – язвительно произнес монах, – что именно этот пускающий пузыри идиот указал нам дорогу сюда. Без него мы бы…
– Джентльмены, – Сара поднялась на ноги, – давайте на полтона ниже, хорошо? – И обратилась ко мне: – Не знаю, сознаете вы это или нет, капитан, но, похоже, у нас при всем желании не получится уйти отсюда в ближайшее время.
– Да? И что же нам помешает? – сквозь зубы спросил я.
Сара широким жестом указала на дверь:
– Наш новый друг – дерево. Оно держит нас на мушке. Я за ним понаблюдала. Оно прицельно, без промахов палит по пандусу. Если шагнете за порог, это может стоить вам жизни. Даже эти мелкие твари, которые собирают семена, хоть они и очень проворные, все равно несут потери.
И действительно, на пандусе, по которому продолжали скакать семена, тут и там лежали бездыханные тушки местных крыс.
– Дерево выдохнется, – возразил я. – Рано или поздно оно устанет… или у него закончатся боеприпасы.
Сара покачала головой:
– Я в этом сильно сомневаюсь, капитан. Какова приблизительная высота дерева? Четыре мили? Пять? Его крона начинается в нескольких сотнях футов от земли, в самом широком месте ее диаметр, думаю, составляет около мили. И сколько, по-вашему, может быть стручков у такого растения?
Я знал, что Сара права. Она все правильно рассчитала: если дерево захочет, оно сможет удерживать нас в доме в течение нескольких дней.
– Доббин, – сказал я, – может, ты объяснишь нам, что здесь происходит? Почему дерево палит в нас стручками?
– Я ничего не стану вам объяснять, благородный сэр, – ответил он. – Я иду с вами и несу вещи, но больше ничего для вас делать не стану. Никакой информации или помощи вы от нас не дождетесь. Не вижу причин помогать тем, кто скверно с нами обращается.
Из темноты, помахивая щупальцами, иноходью просеменил Ух; его глаза на паре щупальцев возбужденно блестели.
– Майк, – прогудел он, – это место навевает какие-то странные ощущения. Древние секреты. Очень давно тут случилось нечто чрезвычайно загадочное. Здесь присутствует нечто, и оно очень ждет, когда появится какое-то живое существо.
– И ты туда же, – с досадой произнес я и посмотрел на Смита.
Толстяк так и сидел верхом, прямо, словно кол проглотил, с выражением абсолютного счастья на застывшем, словно маска, лице. Похоже, он нас покинул и сейчас пребывал где-то на другом краю Галактики.
– Это место дарит покой, – продолжил Ух, – однако очень странный покой, есть в нем что-то пугающее. Лично я не чувствую себя здесь комфортно. Если бы мне понадобилось тихое убежище, я бы нашел нечто получше. Хотя, возможно, это чисто субъективное восприятие. Но я делюсь этой информацией, поскольку она может оказаться полезной.
– Ладно, – сказала Сара, – что дальше? Вы собираетесь снять Джорджа или так и оставите его на лошадке?
– Как по мне, – отозвался я, – Смиту без разницы, но мы, пожалуй, все-таки его снимем.
Мы с Туком стянули толстяка с лошадки, проволокли по полу и прислонили к стене возле двери. Джордж не сопротивлялся, он, похоже, вообще не сознавал, что происходит.
Я снял с одной из лошадок сумку, немного порылся в ней и нашел фонарь.
– Идем, Ух, я намерен тут осмотреться. Может, удастся найти дрова, здесь должна остаться какая-нибудь мебель или что-то вроде того.
Как выяснилось, это только у входа, по контрасту с ярким солнечным светом, создавалось впечатление, что внутри царит непроглядная тьма. Когда мы отошли вглубь здания, там оказалось не так уж и темно. Хотя и светло там тоже не было, все вокруг словно бы заволокло туманом или клубами дыма. Ух шлепал рядом со мной, его я еще мог разглядеть, а вот стен видно не было. То тут, то там возникали темные силуэты каких-то предметов, иногда высоко над головой вспыхивал свет: насколько я понял, это похожие на щели окна под крышей пропускали солнечные лучи. Справа от нас текла настоящая живая река: крысоподобные твари, занятые заготовкой семян, усердно сновали туда-сюда. Когда я посветил в их сторону, на меня в ответ злобно зыркнули маленькие красные глазки. Я решил, что лучше их не видеть, и выключил фонарь.
Ух постучал меня по руке щупальцем, а другим молча указал на темный силуэт, который был похож на кучу какого-то хлама, и предположил:
– Может, найдем там дрова.
Гора хлама находилась дальше, чем нам представлялось с того места, где мы стояли, и, когда мы наконец до нее добрались, оказалась значительно выше. Я снова включил фонарь. Да, это было именно то, что нам требовалось: деревянные бруски, всевозможные доски и палки, как будто кто-то переломал кучу мебели и сгреб обломки в одно место. Но там встречались и металлические предметы, некоторые проржавели и стали хрупкими, а другие еще блестели. Когда-то они наверняка служили инструментами, а потом их почему-то погнули и перекрутили так, что они стали ни на что не годны. Кто-то сильно постарался, чтобы сотворить такое. Зачем? С какой целью? Кроме разных деревяшек и железяк, в куче обнаружились еще рваное тряпье и какие-то обмотанные нитками деревянные бруски странной формы.
– На эти неодушевленные предметы было израсходовано много гнева, – заметил Ух. – Очень загадочно и крайне нелогично.
Я передал ему фонарик и, опустившись на колени, принялся выуживать из груды мусора подходящие деревяшки, складывая их на локоть левой руки. Все «дрова» были объемными и сухими, их оказалось вполне достаточно, чтобы, несмотря на осаду, продержаться в этом здании несколько дней. В процессе сортировки мне попалась какая-то обмотанная травой и перевязанная тонкой веревкой причудливая щепка. Я уже собрался было отбросить ее в сторону, но потом подумал, что из веревки получится неплохой фитиль, и не стал отбраковывать находку.
В результате у меня набралась внушительная охапка дров. Я медленно встал на ноги, придерживая все правой рукой, чтобы растопка не соскользнула на пол.
– Ты понесешь фонарик, – сказал я Уху, – у меня только две руки.
Поскольку мой спутник не ответил, я оглянулся и увидел, что он замер, как охотничий пес перед прыжком на дичь. Два его щупальца с глазами на кончиках были устремлены к потолку… если, конечно, у этого здания вообще был потолок.
Я тоже посмотрел наверх, но ничего не увидел, только ощутил пустоту, которая тянулась от пола до самых башенок и верхушек шпилей.
Из этой пустоты доносился странный шелестящий звук, он становился все громче и был похож на частые хлопки крыльев. Так взмывает к небу стая птиц, которую спугнули с болота. Но в нашем случае шелест не стих, как это бывает с птицами после того, как они поднимутся в небо. Ух и я стояли на месте, а звук все длился и длился. Как будто где-то наверху, в сумрачном тумане, из ниоткуда в никуда мигрировало сообщество крылатых существ. Загадочные твари не просто кружили где-то высоко у нас над головами, их движение было подчинено определенной цели, и, как только они пересекали пустое пространство, на смену им прилетала новая стая, и, казалось, шелест их крыльев будет длиться вечно.