Мы уже покрыли приличное расстояние, но до сих пор так ни к чему и не приблизились, просто углублялись в неизвестные земли, которые вроде бы выглядели безопасными, хотя, разумеется, все могло измениться в любой момент.
Как-то во второй половине дня мы вышли на очередную пустошь; сразу стало понятно, что эта местность абсолютно бесплодная и с виду более протяженная, чем все предыдущие. Поэтому, добравшись до более или менее плоского участка, мы сделали привал, хотя до наступления темноты оставалось еще часа два. Мы развьючили лошадок и сложили пожитки в кучу. Лошадки, по своему обыкновению, сразу отошли подальше от костра, они пользовались любой возможностью не видеть нас хоть какое-то время. Но беспокоиться было не о чем: Ух всегда за ними присматривал и, когда требовалось, приводил обратно. За долгие дни пути он стал для них кем-то вроде пастушьей собаки, с ним наш табун был в полной безопасности.
Разожгли костер. Сара принялась готовить ужин, а мы с Туком отправились на поиски топлива.
Возвращаясь обратно с охапками хвороста в руках, мы услышали испуганное ржание лошадок и стук их качалок. Мы побросали хворост и побежали к стоянке. Впереди уже замаячил костер, и тут из ложбины между холмами выскочили наши лошадки. Не разбирая дороги, они пронеслись через стоянку, превратив костер в фонтан искр и разбросав во все стороны котелки и кружки. Сара, к счастью, сумела вовремя отпрыгнуть в сторону. Лошадки мчались прямиком к тропинке, за ними – Ух. Он тоже развил приличную скорость и вполне мог настигнуть беглянок, но, оказавшись на стоянке, вдруг резко затормозил и повернулся к нам боком. Стоя на своих коротких и крепких ножках, Ух начал светиться – совсем как в тот раз в городе, когда лошадки вдруг решили на нас напасть. Его окутала голубая дымка, мир вокруг снова исполнил что-то вроде трехсекундной джиги, и лошадок подбросило в воздух; они кувырнулись над тропинкой, но все равно приземлились на полозья и помчались дальше. Когда они оказались на вершине холма рядом со стоянкой, Ух снова заискрился, однако лошадки, чем бы он ни пытался их сразить, уже перекатились на противоположный склон.
Ругаясь на чем свет стоит, я ринулся в погоню, но, когда добрался до вершины, беглецы уже были далеко и остановить их не представлялось возможным. Они мчались обратно в город.
Я стоял на холме, пока весь табун не скрылся из виду, а потом спустился на стоянку.
Вокруг дымились раскиданные лошадками головешки, пару котелков они изрядно помяли своими полозьями. Сара стояла на коленях рядом с Ухом: он бессильно лежал на боку и, прямо скажем, походил на призрак себя прежнего. Его тело вдруг стало каким-то зыбким и прозрачным, лишь наполовину материальным, как будто он хотел отправиться куда-то и застрял между двумя мирами.
Я подбежал к ним и тоже опустился на колени, а когда потянулся к Уху, признаться, даже подумал, что мои руки сейчас пройдут сквозь него. Но нет, мне удалось его поднять, правда весил он теперь вдвое меньше, чем прежде.
– Майк, – слабо прогудел Ух, когда я прижал его к себе, – я очень старался.
– В чем дело, Ух? Что с тобой происходит? Мы можем тебе помочь?
Он не отвечал. Я посмотрел на Сару, у нее по щекам текли слезы.
– О господи, – тихо всхлипнула она.
Тук, который стоял у нее за спиной, в кои-то веки выронил свою куклу, его вытянутое лицо выражало неподдельную печаль.
Ух слабо пошевелился.
– Мне нужна порция жизни, – еле слышно сказал он. – Разрешение взять у тебя немного жизни.
После этих слов Тук быстро вышел вперед, наклонился и выхватил у меня Уха, а когда выпрямился, прижимал его к груди, ну прямо как свою драгоценную куклу.
– Только не вы, капитан! – выкрикнул он, грозно сверкая глазами. – Вам нужна вся ваша жизнь! А мне есть чем поделиться с другими. Давай, Ух, делай, что надо!
– Сперва мне нужно получить разрешение, – тихо, каким-то загробным голосом произнес Ух.
– Оно у тебя есть, – ответил монах. – Ну же, приступай, нечего время зря терять.
Мы с Сарой сидели на земле и как завороженные наблюдали за происходящим.
Все заняло лишь несколько минут, а может, даже и секунд, но они тянулись как часы. Я неподвижно замер в ожидании, аж мышцы судорогой свело от напряжения. Ух постепенно приобретал прежнюю телесность и возвращался к нам из своего другого мира.
Наконец Тук наклонился и аккуратно поставил Уха на землю, после чего без сил рухнул рядом. Я подскочил к монаху и поднял; его безжизненное тело, странным образом скорчившись, повисло у меня на руках.
– Одеяла, быстро! – скомандовал я Саре.
Она расстелила на земле пару одеял, я уложил на них Тука, выпрямил его и укрыл еще одним одеялом. В паре футов от нас валялась пресловутая кукла, я подобрал ее и положил на грудь Туку. Ослабшая рука монаха медленно выползла из-под одеяла и накрыла игрушку ладонью.
Тук открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся:
– Спасибо, капитан.
Глава 12
Мы сидели у костра, а вокруг сгущалась тьма.
– Кости, – сказал Ух, – там на земле валялись кости.
– Ты уверен? – спросил я. – Точно кости? Может, что-то еще? Почему лошадки вдруг так перепугались, увидев какие-то кости?
– Уверен, – кивнул Ух. – Больше там ничего не было.
– Может, все дело в том, чьи это кости? – предположила Сара. – Останки какого-то существа, которое пугает их даже после смерти?
Где-то на просторах бесплодной равнины перекрикивались кулдыкающие твари.
Получив очередную порцию смолистых веток, костер разгорелся ярче, а налетевший с пустошей ветер раздул его еще сильнее.
Я попытался оценить наше положение. Что мы имеем? Остановились на ночлег посреди дикой местности. Идем вперед, но куда именно, сами не знаем. Петляющая тропинка – наш единственный ориентир. Если вдруг придется спасаться бегством, мы побежим обратно в город, который, по сути, ничем не лучше окружающих нас пустошей. Словом, перспективы не слишком радужные.
Но поднимать эту тему пока не стоило. Ладно, завтра будет видно. Как говорится, утро вечера мудренее.
Ух указал щупальцем в сторону одеял:
– Я жадный, взял у вашего друга слишком много жизни. Его запас оказался меньше, чем я думал.
– С ним все будет в порядке, – утешила Уха Сара. – Тук выпил чашку бульона и теперь спит.
– Но почему? Почему этот чертов придурок вообще пошел на такое? – недоумевал я. – Ведь я был согласен! И Ух, между прочим, просил разрешения у меня, а вовсе даже не у него. В конце концов, мы с Ухом…
– Капитан, – перебила меня Сара, – а вам не приходило в голову, что в тот момент у Тука впервые появился шанс внести свою лепту в общее дело? Он наверняка чувствовал себя самым бесполезным членом экспедиции. И если уж на то пошло, вы очень постарались, чтобы у него создалось именно такое впечатление.
– Давайте смотреть правде в глаза, – возмутился я. – Вплоть до недавнего времени от Тука действительно не было никакого проку.
– И вас расстроило то, что у него наконец-то появился шанс проявить себя?
– Ну что вы, конечно нет. Просто меня немного напрягли его слова. Что он имел в виду, когда сказал: «Мне есть чем поделиться с другими»?
– Понятия не имею, – пожала плечами Сара. – Да и какой смысл сейчас гадать? У нас появились проблемы посерьезнее. Лошадки исчезли, вот о чем надо думать. И как теперь нести поклажу? Припасы в любом случае придется оставить, а вот без воды нам не обойтись, придется тащить ее с собой. Если только лошадки не вернутся.
– Они не вернутся, – произнес я. – С тех пор как мы покинули город, коняги только и ждали, когда появится возможность удрать. И давно бы уже сбежали, если бы не Ух. Он держал их в узде.
– Они застали меня врасплох, – повинился Ух. – Я старался исправить положение: нанес один удар, потом второй. Но у меня не получилось.
– Знаете, о чем я сейчас подумала? – спросила Сара. – А что, если это у них отработанная стандартная процедура? Берут группу вновь прибывших, заводят подальше от города и оставляют без единого шанса вернуться.
– Ну даже если и так, то с нами этот номер точно не пройдет, – бодро заявил я. – Не на таких напали, мы непременно выберемся из любой передряги!
Сара пристально посмотрела мне в глаза и хмыкнула:
– Это называется беспочвенный оптимизм.
– Беспочвенный или нет, но оптимизм всегда предпочтительнее пессимизма, – возразил я. – Вы даже не представляете, как он вдохновляет перед лицом опасности. Уж поверьте моему опыту.
– Полагаю, вы знаете, что делать дальше, – иронически заметила Сара. – Вам, разумеется, приходилось бывать и не в таких переделках, вы никогда не поддаетесь панике и… В общем, у вас уже есть четкий план. Может, поделитесь им с остальными?
– Непременно поделюсь, – заверил я ее. – Но только не сейчас, а утром.
Самое хреновое, что Сара была права: я действительно понятия не имел, что нам теперь предпринять. Впервые в жизни я оказался в тупике и не видел выхода.
Наверняка все дело в этих бесплодных землях и перекрученных деревьях, решил я. Они вытягивают из человека душу, изматывают, делают подобным себе – опустошенным и безучастным. Мне казалось, что еще немного, и я сам запросто могу бесследно раствориться в этом унылом однообразном пейзаже.
– Утром мы первым делом сходим посмотреть на кости, которые обнаружил Ух, – сказала Сара.
Глава 13
Кости мы обнаружили примерно в полумиле от края оврага. В этом месте он круто сворачивал влево, сразу за поворотом мы их и увидели. Я ожидал, что мы найдем несколько белых костей, разбросанных по тускло-коричневому грунту, но нашим глазам предстал целый вал, который тянулся от одного склона оврага до другого.
Кости в основном были крупные, не менее фута в диаметре, а улыбающийся череп, который пялился на нас из этой жуткой кучи, вполне мог принадлежать слону или даже кому-нибудь побольше.
Солнце и время сделали свое дело: кости пожелтели, стали пористыми и местами крошились. По большей части кости эти, как я уже упоминал, были свалены вместе, как будто их сгребли со дна оврага огромным ковшом, но некоторые были разбросаны поблизости. Вероятно, их растащили падальщики, которые когда-то давно устроил