Сара оказалась права. Бежать было некуда. Другие миры не предлагали ни единого выхода. Я просмотрел все порталы, спал урывками, да и то лишь когда доходил до такого изнеможения, что начинал опасаться, что не смогу сосредоточиться и упущу нечто важное. Я не торопился, действовал последовательно, планомерно и тщательно. Все равно заняться тут особо было нечем.
Какое-то время ушло на то, чтобы выяснить, как работают установленные возле каждой плиты панели управления. Разобравшись с этим, я приступил к работе и больше уже ни на что не отвлекался. Роско меня не беспокоил, я тоже не обращал на него внимания, только заметил, что большую часть суток робота не было рядом. У меня сложилось впечатление, что он бродит по городу, но тратить время на то, чтобы понять, с какой целью он это делает, я не стал.
Светящиеся каменные плиты показывали только небольшие участки других миров, так что я бы не стал с уверенностью утверждать, что ни в одном из них нет нужных мне технологий. И по той же причине было бы крайне рискованно отправляться туда, предварительно не убедившись наверняка, что это именно тот мир, который мне нужен, ведь в противном случае, сами понимаете, шансы вернуться обратно равнялись нулю. Не повстречай я Уха и не появись то загадочное существо в огромном колесе, мы бы навсегда остались посреди однообразных песчаных барханов. Я не обнаружил ни одного мира, в который захотелось бы зайти, нигде не было признаков разумной жизни, пусть даже в зачаточном состоянии. Они все казались примитивными и агрессивными по отношению к человеку. Моему взору представали непроходимые джунгли, ледяные пустыни, а то и вовсе не до конца затвердевшая поверхность планеты. Попадались миры с непроглядно густой атмосферой, где клубились облака или газы, от одного созерцания которых можно было задохнуться. Некоторые выглядели абсолютно мертвыми: бескрайние равнины без малейшего намека на растительность, тускло освещенные кроваво-красным умирающим солнцем. Один мир был черным, как головешка: сгорел после взрыва новой звезды.
Я не мог понять, с какой целью создали все эти порталы? Ведь если кто-то хотел использовать их для проникновения на другие планеты, можно было соорудить «дверь» в какой-нибудь город или хотя бы в маленькое поселение. Зачем наводить их на непроходимые джунгли, ледяные пустыни или сгоревшую дотла планету? Может, их сотворили с единственной целью – избавиться от нежеланных гостей? Но для этого хватило бы и одного мира, ну хорошо – пары-тройки или максимум полудюжины. Зачем нужны еще сотни порталов в такие вот странные миры? На мой взгляд, в этом не было никакого смысла. Хотя я, разумеется, понимал, что представители другой расы руководствовались определенной логикой, просто их логика была недоступна для человеческого понимания.
В общем, мои усилия оказались тщетными, и в результате ровным счетом ничего не изменилось. Вернее, все стало только хуже, потому что в начале просмотра у меня была надежда, а теперь она испарилась.
Я вернулся к костру, огонь давно погас; я прижал ладонь к потухшим углям: они полностью остыли. Роско нигде не было, я уже, наверное, несколько дней его не видел.
Куда подевался робот? Он бросил меня? Или не бросил, а просто пошел бродить по городу и не торопится вернуться?
«Ну вот и приехали, – подумал я, – пора признать, что это конец: все возможности исчерпаны».
Я сидел рядом с потухшим костром и тупо смотрел на улицу.
Нет, должны быть еще какие-то варианты. Где-то наверняка можно отыскать ключ ко всему, обнаружить подсказку, как выбраться с этой планеты. Вероятно, я найду ответ, если пойду на запад, или на восток, или на юг, – мы ведь пока побывали только на севере, в той стороне, где виднеются лиловые горы.
Но у меня не было ни малейшего желания куда-то идти и что-либо предпринимать. Я так устал, что вообще не хотел двигаться и был готов сдаться.
– Подвинься, гном, – сказал я. – Сейчас я к тебе присоединюсь.
Но в глубине души я прекрасно понимал, что не совершу ничего такого, не поддамся пораженческим настроениям. Просто передохну, а когда придет время для очередной попытки, встану и пойду, и буду идти вперед до тех пор, пока есть хотя бы малейшая надежда.
А пока я просто сидел и жалел себя. И не только себя, а всех участников нашей экспедиции. Хотя, казалось бы, с чего мне жалеть Смита, Тука или Сару? Они ведь получили то, что хотели.
В сумерках на улице появилась какая-то тень, которая двигалась в мою сторону. На секунду меня охватил ужас, но я не пошевелился.
Если то, что там движется, ищет меня, то пусть приходит. Вот он я, сижу у потухшего костра. У меня еще есть меч, правда я не особо хорошо им владею, однако буду драться.
«Нервы сдают, – подумал я. – Ну кто тут будет за мной охотиться? Город пуст, мне просто почудилось».
Но тень все приближалась. Она свернула с улицы на пандус и начала подниматься, двигаясь при этом неровно, как старик, который на неверных ногах пытается идти по начерченной на земле узкой полоске.
Это оказался Роско. До чего же я рад был снова увидеть незадачливого робота!
Он подошел ближе, и я поднялся ему навстречу.
Роско остановился у двери и заговорил, медленно и тщательно выговаривая каждое слово:
– Вы пойдете со мной. – Хорошо хоть не начал снова генерировать рифмы.
– Роско, спасибо, что вернулся. Что-то случилось?
Но робот не ответил, он стоял в сгущающихся сумерках и тупо смотрел на меня. А затем, все так же старательно, размеренным тоном произнес:
– Если математика работает… – Тут он запнулся, слово «математика» явно далось ему с большим трудом. – У меня возникли проблемы, поскольку в системе произошел сбой. Но я сосредоточился и сумел устранить неисправность.
Теперь речь робота стала более гладкой, но все равно чувствовалось, что длинные фразы стоят ему определенных усилий. Он заметно напрягался, чтобы выговорить все правильно.
– Ты только успокойся, – посоветовал я. – Не напрягайся. У тебя все отлично получается. Успокойся и отдохни.
Но Роско явно не собирался молчать: его переполняло то, что он должен был мне сказать, слова так долго были закупорены внутри его и теперь буквально рвались наружу.
– Капитан Росс, мне было очень тяжело. Я боялся, что никогда не решу задачу. На этой планете есть две важные вещи, их надо выразить, но я никак не мог их разделить… трубить, благодарить, любить…
Я быстро шагнул к Роско и схватил его за руку:
– Умоляю, не напрягайся так. Времени у нас полно, мы ведь никуда не торопимся. Я подожду, пока ты успокоишься, а потом внимательно все выслушаю. Ты только не пытайся говорить быстро.
– Спасибо, капитан, – с достоинством произнес Роско. – Спасибо за ваше терпение и внимание.
– Мы прошли долгий путь, – сказал я, – а теперь отдыхаем. Если у тебя есть какие-то соображения, непременно их обсудим. Тем более что я исчерпал все свои варианты.
– Загадочная белая субстанция, из которой сделаны город и посадочное поле и которой запечатаны все звездолеты… – начал Роско и надолго замолчал. Я уже испугался, что с бедным роботом что-то случилось, но тут он заговорил снова: – В обычном веществе атомы связаны только верхними слоями. Вы понимаете?
– Думаю, да, но смутно.
– А в белом веществе, – продолжил Роско, – связь между атомами простирается глубже орбит электронов, намного глубже. Улавливаете смысл?
У меня даже дыхание перехватило, хотя я уловил только малую толику того, о чем толковал собеседник.
– Проклятье! – воскликнул я. – Так вот почему эту связь не разорвать, да?
– Точно, – подтвердил робот. – Такова была первоначальная задумка. А теперь, капитан, прошу, пойдемте со мной.
– Подожди минутку, – запротестовал я, – ты еще не все мне рассказал. Ты упомянул, что на этой планете есть две важные вещи.
Роско долго смотрел на меня, как будто решал, стоит ли говорить дальше, и в конце концов осведомился:
– Капитан, что вы знаете о реальности?
Я пожал плечами. Глупый вопрос.
– В другое время я ответил бы тебе, что могу различать, где реальность, а где нет. Но теперь я не очень-то в этом уверен…
– Эта планета состоит из отдельных пластов реальности, – объявил Роско. – Их как минимум два, но, может быть, и гораздо больше.
Теперь он говорил свободно, хотя иногда притормаживал в поисках нужного слова.
– Но как ты все это узнал? – спросил я. – Про белое вещество и пласты реальности?
– Долго объяснять, – ответил робот. – Какая разница? Главное, что я знаю это. А теперь, капитан, прошу, пойдемте со мной.
Он развернулся и начал спускаться по пандусу, а я двинулся следом, рассудив, что в любом случае хуже не будет. Действительно, нам с Роско терять было уже нечего. Возможно, все, что он мне сейчас наговорил, – плод его больного воображения. Но в моем положении следовало цепляться за любую соломинку.
Идея о более глубокой связи между атомами, несмотря на необычность, вполне могла оказаться здравой. А вот концепция состоящей из нескольких пластов реальности выглядела, на мой взгляд, полным бредом.
Мы спустились на мостовую, и Роско повернул в сторону посадочного поля. Теперь робот больше не бормотал себе под нос всякую бессмыслицу и шел быстро, как будто преследовал какую-то цель; он так торопился, что я едва за ним поспевал.
Роско изменился, в этом можно было не сомневаться. Другой вопрос, были то перемены к лучшему или просто очередная фаза сумасшествия?
Когда мы вышли на посадочное поле, я понял, что уже наступило утро: солнце на востоке было на полпути к зениту. Молочно-белое поле окружал белоснежный город, и запечатанные неизвестной субстанцией звездолеты напоминали призраки: их едва можно было разглядеть среди всей этой белизны.
Мы шли по огромному посадочному полю. Мне показалось, что Роско немного ускорил шаг. Я отстал и то и дело переходил на трусцу. Мне хотелось спросить, к чему такая спешка, но я и так с трудом дышал да к тому же сомневался, что робот мне ответит.