– Право, я тебе сочувствую. Помнится, при знакомстве ты жаловался на то, что тебе негде являться.
– Так и есть, – вздохнул Призрак. – Было бы где, я бы, пожалуй, стал чуточку счастливее. Впрочем, привидениям не положено быть счастливыми, поэтому лучше сказать – довольнее. Довольство нам, по-моему, не запрещается, да его и не запретишь. Будь у меня место, где являться, я бы занимался делом, а не валял дурака. Хотя, если бы потребовалось греметь цепями и стонать, я бы делал это без особой охоты. По правде сказать, я бы удовлетворился тем, что бродил бы туда-сюда и порой позволял бы людям заметить меня. Ваша милость, может, то, что у меня нет места, где являться, нет работы, – что-то вроде наказания за жизнь, которую я вел? Поверьте мне – только, прошу, никому не говорите, – если бы пожелал, я без труда заработал бы себе на хлеб честным путем, а не выпрашиванием милостыни. Хотя тяжелая работа мне противопоказана, я с детства отличался слабым здоровьем. Мои родители все удивлялись, что им удалось вырастить меня.
– Ты задаешь чересчур много философских вопросов, – заметил Данкен. – Я не в состоянии ответить на них.
– Вы направляетесь в Оксенфорд, верно? – спросил Призрак. – Чтобы увидеться с каким-то знаменитым ученым? Иначе с какой стати вам туда идти? Я слышал, там проживает множество величайших умов Церкви и они ведут между собой высокомудрые беседы.
– Когда прибудем в Оксенфорд, – откликнулся Данкен, – мы наверняка увидим кого-либо из ученых докторов.
– Может, они знают ответ на мои вопросы?
– Не уверен.
– Не будет ли с моей стороны чрезмерной смелостью просить разрешения присоединиться к вам?
– Послушай, – сказал Данкен, начиная злиться, – если тебе хочется попасть в Оксенфорд, ты вполне можешь добраться туда сам. Ты же вольный дух, тем более – без места, где надо было бы являться, притом никто не в силах причинить тебе вреда.
– В одиночку, – проговорил Призрак, вздрагивая, – я испугаюсь до смерти.
– Ты уже мертв, а дважды не умирают.
– Вы правы, – отозвался Призрак, – я совсем забыл. Но все равно, мне будет страшно и одиноко, если я отправлюсь в путь сам по себе.
– Если ты хочешь присоединиться к нам, то я не вижу, каким образом мог бы тебе помешать. Но учти: я тебя не приглашал.
– Значит, я иду с вами, – подытожил Призрак.
Глава 5
Они позавтракали грудинкой, овсяными лепешками и медом. Конрад вышел из пещеры проведать животных, а когда вернулся, сообщил, что Дэниел и Красотка пасутся на близлежащем сенокосе, Крошка же уплетает пойманного зайца.
– Что ж, – сказал Данкен, – желудки полны, можно и трогаться.
– Если вы не очень торопитесь, – проговорил отшельник Эндрю, – я бы просил вас оказать мне одну услугу.
– Мы не против, если это не отнимет у нас слишком много времени, – ответил Данкен. – Вы приютили нас на ночь, так что мы ваши должники.
– Какой там долг, – отмахнулся Эндрю. – Понимаете, просто мне одному несподручно, а все вместе, да еще с осликом, мы справимся быстро. Помогите мне, пожалуйста, убрать капусту.
– Капусту? – изумился Конрад.
– Да. Кто-то посадил ее перед приходом Злыдней. Разумеется, потом огород остался без присмотра. Я набрел на него совершенно случайно. Он недалеко от церкви, буквально в двух шагах. Правда, тут есть одна загвоздка…
– С капустой? – полюбопытствовал Данкен.
– Нет, не с ней, вернее, и с ней тоже. Там растут и другие овощи – морковь, брюква, горох, бобы. Так вот, кто-то ворует их.
– Но не вы? – уточнил Данкен.
– Огород мой, – заявил Эндрю, – ибо я нашел его. Я пытался разыскать воришку, но не слишком решительно, потому что, как вы видите, воин из меня никудышный, и в случае чего еще неизвестно, кто из нас двоих пострадал бы сильнее. Порой я даже говорил себе, что, не будь он вором, мы могли бы с ним коротать вечера за беседами. В общем, на огороде выросла отличная капуста, и будет жалко, если она сгниет на корню или достанется воришке. Без вашей помощи мне придется убирать ее не день и не два.
– Пожалуй, мы задержимся, – решил Данкен. – Ведь Господь велит нам сострадать ближнему.
– Милорд, – возразил Конрад, – путь предстоит неблизкий.
– Перестань называть меня милордом, – велел Данкен. – Если мы окажем услугу нашему радушному хозяину, у нас станет легче на сердце.
– Ладно, – пробурчал Конрад. – Пойду приведу Красотку.
Огород, находившийся на расстоянии полета камня от церкви, представлял собой диковинное зрелище: многочисленные овощи едва выступали из-под сорняков, среди которых попадались экземпляры ростом по пояс взрослому человеку.
– Да, – заметил Данкен, обращаясь к Эндрю, – вы явно избегали надрываться.
– Я отыскал его чересчур поздно, – запротестовал тот. – Сорняки уже успели набрать силу.
Капусты оказалось три грядки. Кочаны были как на подбор – крупные и крепкие. Конрад расстелил на земле мешковину, и все взялись за работу: выдергивали кочаны, стряхивали с них землю и кидали в мешок.
– Джентльмены, – произнес женский голос, в котором отчетливо слышалось неодобрение.
Мужчины резко обернулись. Крошка глухо зарычал. Данкену сначала бросился в глаза грифон, а уж потом он разглядел всадницу… и застыл, пораженный и сбитый с толку. Женщина была одета в кожаный костюм из брюк и куртки; шею облегал белый шарф. В правой руке она сжимала боевой топор, лезвие которого угрожающе посверкивало на солнце.
– Несколько недель подряд, – продолжала женщина ровным голосом, – я следила за этим презренным отшельником и не препятствовала ему воровать овощи, полагая, что иначе он умрет с голоду. Однако я никак не думала, что встречу здесь за этим занятием благородного дворянина.
– Миледи, – ответил Данкен с поклоном, – мы всего лишь помогаем нашему другу собрать урожай капусты. Мы не знали, что огород принадлежит вам.
– Я намеренно старалась не показываться, – сказала женщина, – ибо в здешних местах открывать свое присутствие небезопасно.
– Однако, миледи, вы открыли его.
– Только для того, чтобы уберечь свои скудные припасы. Две-три морковки, кочан-другой капусты – такое я могу допустить, однако решительно возражаю против бессовестного ограбления.
Грифон наклонил голову и скосил на Данкена свой мерцающий, с золотистым отливом глаз. Его передние лапы заканчивались орлиными когтями; орлиная же голова венчала львиное тело, а хвост вместо кисточки оканчивался зловещим жалом. Огромные крылья были сложены таким образом, что между ними как раз мог усесться человек. Существо прищелкнуло клювом и шевельнуло хвостом.
– Не бойтесь, – заметила женщина, обращаясь к Данкену. – Вид у него грозный, а на деле он и мышки не обидит, если я, конечно, ему не прикажу. Он очень старый и потому добрый.
– Мадам, – произнес Данкен, – признаться, мне несколько не по себе. Меня зовут Данкен Стэндиш. Мы с моим спутником, вон тем верзилой, направляемся на юг Британии. С отшельником же Эндрю случай свел нас лишь накануне вечером.
– Данкен Стэндиш из Стэндиш-Хауса?
– Он самый, однако откуда…
– Ваш род известен по всей Британии. Не сочтите за дерзость, но, мне кажется, вы выбрали неподходящее время для прогулок по здешним местам.
– А разве пристало путешествовать по ним благородной даме?
– Меня зовут Дианой, – сказала женщина, – и я вовсе не благородная дама, скорее даже наоборот.
– Прошу прощения, господа, – вмешался Эндрю, – но мне представляются весьма сомнительными права леди Дианы на этот огород. Овощи были посажены еще до нашествия Злыдней, которые предали деревню огню и мечу, так что леди Диана никак не может считаться владелицей огорода. Что касается меня, я никогда не утверждал, что сам возделывал землю.
– Сдается мне, мы ведем себя недостойно, – проговорил Данкен.
– Вообще-то он прав, – сказала Диана. – Земля не принадлежит ни мне, ни ему. Мы оба пользуемся ее плодами, только и всего. Меня просто-напросто возмутило то, что нашлись люди, пожелавшие безраздельно завладеть ею.
– Я согласен поделиться, – заявил Эндрю. – Половина мне, половина ей.
– Что ж, – проговорил Данкен, – по крайней мере, честно, хотя и не по-рыцарски.
– Я не рыцарь, – отрезал Эндрю.
– Если отшельник сообщит мне кое-какие сведения, – сказала Диана, – я не стану притязать на капусту, поскольку тогда она уже не понадобится.
Спрыгнув с грифона, Диана приблизилась к мужчинам.
– Какие такие сведения? – буркнул Эндрю. – С чего вы взяли, что я смогу их сообщить?
– Ты местный?
– Ну да, мои предки жили здесь испокон веку.
– Тогда ты должен знать. По слухам, в деревне жил когда-то человек по имени Вульферт. Меня привела сюда молва о нем. Я поселилась в церкви, поскольку она единственная уцелела при пожаре, учиненном Злыднями, и перерыла все приходские книги, но не нашла ничего сколько-нибудь существенного. Похоже, ваши священники, сэр отшельник, пренебрегали своими обязанностями.
– Вульферт? – повторил отшельник. – Вульферт, Вульферт. Когда он умер?
– Лет сто назад, если я не ошибаюсь.
– Святой человек? Мудрец?
– Вполне возможно. На деле он был колдуном.
– Колдуном! – взвыл отшельник и схватился за голову. – Вы уверены?
– Разумеется. В свое время он прославился на всю страну.
– Выходит, он не принадлежал к Святой Церкви?
– Никоим образом.
– Что случилось? – спросил Данкен. – Из-за чего вы так расстроились?
– В святой земле, – пробормотал Эндрю. – Господи Боже! Его похоронили в святой земле! Нечестивца, языческого колдуна! Раз колдун, значит язычник, верно? Ему даже воздвигли гробницу!
– Что-то я не пойму, – вмешался Конрад. – О чем это он?
– Ну конечно! – воскликнул Эндрю. – Вот почему на нее обрушился дуб!
– Минутку, – проговорил Данкен. – Вы разумеете, что дуб упал на гробницу? Там, на кладбище?
– Пожалуйста, расскажите мне, – попросила Диана.
– Приблизительно в миле отсюда находится кладбище, – объяснил Данкен. – Мы проходили через него вчера вечером. На нем есть гробница, на которую, судя по всему, достаточно давно рухнуло дерево. Оно до сих пор лежит там. Верхняя плита от удара сдвинулась с места. Помнится, я еще удивился, почему никто не потрудился поправить ее.